Фото: Андрей Егоров
Первое интервью с Александром Панкратовым мы сделали в апреле 2021 года. Поговорили о том, как он резко поменял жизнь, ушёл из юристов и чиновников и открыл пивной бар «Закуток». Потом закрыл бар и основал собственную студию керамики, чтобы в ней заниматься собственным творчеством и чужими особенными детьми – это было в помещении Союза художников. Потом Панкратов переехал в муниципальное помещение на улице Шестернина, получить которое ему помог мэр Владимир Шарыпов, и открыл там арт-пространство, в котором продолжает заниматься с детьми-аутистами – но уже не один, а с педагогами и психологом. Панкратов стал в этом пространстве и гостеприимным хозяином, и творцом, и галеристом – в маленьких залах его «Арт-Позитива» (так называется студия на улице Шестернина, 3) регулярно проходят выставки живописи и фотографии.
Ещё Панкратов за это время научился и выигрывать гранты у государства, и работать с частными меценатами. Наверное, именно благодаря им, меценатам, и стал возможен такой взрывной рост «Арт-Позитива». А пик меценатской помощи проекту пришёлся на тот момент, когда о проекте спел Дед Архимед и к Панкратову пошли предприниматели-благотворители с вопросом – чем помочь? Во многом благодаря этому «Арт-Позитив» открылся в новом помещении в рекордно короткие сроки, перед прошлыми новогодними праздниками, а сегодня стал тем, чем стал – одной из точек культурного притяжения в Иванове.
Чем сегодня занят основатель «Арт-Позитива», что его вдохновляет, а что мешает идти дальше, чего он ждёт от нового года – об этом мы поговорили с Александром Панкратовым.
- Временами мне кажется, что у тебя вот-вот опустятся руки, ты махнёшь на всё и остановишься. Но нет – упорно идёшь вперёд, развиваешься сам и растишь своё детище. Где ты берёшь энергию?
- И мои кризисы, и прорывы связаны с отчаянием – когда кажется, что ты исчерпал все ресурсы, потратил все деньги и не знаешь, куда бежать, думаешь о том, что пора закрывать лавочку. А потом что-то происходит, ты доходишь до края, стоишь там, и постепенно что-то меняется. А потом откуда-то приходит энергия – или от людей, или из того же отчаянья – откуда-то извне, когда внутри уже всё пусто. И ты идёшь дальше, делая что должен.
- То пространство, что получилось у тебя на Шестернина, – это арт-коммуна, вечерняя школа, курсы для особенных детей – как ты определишь статус места?
- Вначале я делал арт-резиденцию, где тон задают «жители» мастерских, но прошло время, и атмосфера места изменилась. Это лучше всего видно по особенным детям, которые после занятий не хотят уходить отсюда, тянут родителей, просят остаться. И сами родители стали приходить сюда без детей, для собственной реабилитации и терапии – лепят, разговаривают, делают кукол. Я даже набрал группу из взрослых, учу их гончарить, чтобы они сами потом с детьми занимались, чтобы сами стали тьюторами, обучая дальше детей. Для родителей это, в том числе, отличная терапия – работа с глиной заставляет их погрузиться в себя, забыть на время о проблемах.
- А идея арт-резиденции, получается, умерла?
- Талантливые люди, художники, они большие индивидуалисты со сложными характерами. А наши резиденты люди добрые и хорошие…
Многие девочки-резиденты между собой коллаборируют, ходят друг к другу на занятия, своих детей друг к другу водят – и в этом всём есть своя нормальность. У меня получилось место, куда хотят прийти особые дети, некоторые из которых сегодня уже перестают быть детьми. Думаю, пора давать им более профессиональные навыки, чтобы в дальнейшем они могли хоть какую-то копейку творчеством заработать.
- В твоём проекте есть коммерческая составляющая?
- Да.
- Ты зарабатываешь здесь?
- Нет.
(Вместе долго смеёмся)
- Ещё раз тогда спрошу: в «Арт-Позитиве» есть коммерческая составляющая?
- Резиденты зарабатывают, проводя платные занятия для неособенных детей. Всё, связанное с детьми и взрослыми с ограниченными возможностями – бесплатно, и это наша принципиальная позиция. Мы в месяц проводим более пятидесяти групповых занятий для детей и взрослых с ОВЗ. Такого объёма в Иванове не вывозит никто – как минимум, из тех, кого я знаю. Мне и из других городов родители звонят, хотят так же заниматься.
- А тебе хоть раз позвонили чиновники из департамента соцзащиты или образования с вопросом – не нужна ли хоть какая-то помощь?
- Нет, такого ни разу не было. Город дал помещение. Не город даже, а персонально мэр Владимир Николаевич Шарыпов, с которым мы обсуждали мой проект на личном приёме.
- А с грантами что-то поменялось? Деятели из местного комплекса внутренней политики наконец-то заметили тебя?
- Ничего не изменилось: «Арт-Позитиву» почему-то по-прежнему не хватает баллов для победы в грантовых конкурсах.
- Может, чиновники считают, что у тебя и так всё хорошо – без их помощи и без бюджетных денег?
- Не знаю, как это происходит, но те же самые заявки, которые не проходят в Иванове, с большим запасом по баллам проходят в фондах президентских грантов и культурных инициатив. Видимо, у здесь нас распределяют «по политике» – дай бог, чтобы я ошибался.
- На старте твоего проекта два года назад я спрашивал тебя, кто ты: педагог или керамист? Ты тогда не задумываясь ответил, что керамист. Сегодня спрошу ещё раз: кто ты – педагог, керамист, художник, организатор, менеджер или общественный деятель?
- Сегодня я господин администратор, и это отнимает у меня очень много времени. Почти всё моё время уходит на это. Любое предприятие – это как машина, которой для езды постоянно нужен бензин. А где его взять? Сейчас вот отправили заявку в «Росмолодёжь» – попытаемся с ними посотрудничать.
- Я правильно понимаю, что осуществлению мечт мешает отсутствие денег?
- Абсолютно. Мы постоянно участвуем в грантовых конкурсах, тратимся на сбор денег в сети. Хорошо и долго сотрудничали с «Телекомом». Кто-то помогает постоянно – Олесь Метельский с самого первого дня, но он такой один, в основном это разовые истории. Кто-то даст денег на проведение конкретного детского праздника, кто-то глину оплатит, кто-то маркеры купит – это здорово, но мне каждый месяц шестнадцати сотрудникам надо зарплату платить.
- Нет ощущения, что жертвовать на детей после февраля прошлого года стало немодно, а деньги благотворителей чаще идут на другое?
- Да, это действительно так. Были ребята, очень мне помогали, а потом попросили написать благодарственное письмо и открыли фонд помощи СВО. Конечно, любая помощь, тем более добровольная, от чистого сердца – дело благородное.
- Не боишься, что у людей, читающих это интервью, возникнет ощущение, что ты просишь средства не для проекта, а лично себе? На что тебе нужны деньги?
- Сегодня постоянные расходы «Арт-Позитива» – это порядка двухсот тысяч в месяц, в основном зарплаты и содержание помещения. Плюс расходы на материалы.
- То есть сегодня твоя цель – найти людей, которые обеспечат регулярное вспомоществование «Арт-Позитиву». А что в ответ получат благотворители кроме чувства глубокого морального удовлетворения?
- Если честно, я ищу не разовых спонсоров, а постоянных партнёров. Прошу помощи у состоятельных людей, предпринимателей, готовых регулярно помогать студии, и готов сотрудничать с ними. Сейчас ведь основная ценность – это человек, работник. А мы можем занять сотрудников благотворителя творчеством – индивидуально, командно, поработать с их семьями. Творчество необходимо, оно переключает человека, задействует совершенно другие доли мозга.
- Если ты не найдёшь денег, что станет с «Арт-Позитивом» в следующем году?
- Не знаю. Придётся сокращать коллектив, уменьшать количество благотворительных занятий – останется какой-то минимум, который смогу вытянуть. Но надеюсь, что так или иначе найду помощь и как-то вырулю.
- Мы с тобой недавно пили кофе, и ты говорил, что залез в долги, чтобы как-то тянуть всё это безнадёжное предприятие. Нет желания махнуть рукой, бросить всю эту возню с детишками и борьбу с людским равнодушием? Взяться за старое – или в чиновники пойти, или бар с пивасиком открыть?
- (Грустно улыбается) Ага, и будет тогда у меня всегда тепло, сыто и уютно.
Честно? Было буквально недавно такое желание. Но потом понял, что нечего себя жалеть, надо работать, развиваться, искать денег, звать людей. Наверное, «Арт-позитиву» нужно самому начать зарабатывать – хотя это отдельный, немного другой путь, и он очень некороткий и не до конца пока мне понятный.
- Какое желание загадаешь, подняв бокал на Новый год?
- Мира всем нам. А «Арт-Позитиву» роста и процветания.
И ещё хочу придумать что-то такое, чего никто и никогда не делал – и сделать это. И сделать именно в следующем году.
