Сначала в Ивановскую область из Владимира приехал полковник Василий Мелюк, ставший новым начальником управления ФСИН, а потом майор Роман Саакян, о котором по среди заключённых, правозащитников и журналистов давно идёт дурная слава. Недавно Саакяна назначили временно исполняющим обязанности начальника кохомской колонии строгого режима ИК-5, и родственники заключённых начали активничать и протестовать. Хотя обычно они ведут себя тихо, боятся, что там, за решёткой, от их слов будет ещё хуже.
И если, выходя на первый пикет к проходной управления ивановского ФСИНа, родственники сидельцев боялись называть фамилии и писали мне под псевдонимами, то в течение короткого времени ситуация изменилась.
После того пикета в официальных комментариях недвусмысленно звучало, что акция очень похожа на организованную – и у этого месседжа однозначно негативный подтекст. Но давайте поставим точки: организовать сгон бюджетников на митинг в День единства – это нормально, а вывести на пикет родственников осуждённых, опасающихся за жизнь мужей и сыновей – аморально и как-то «фу». Очень похоже двойные стандарты.
Когда заходит речь о российских зонах, бывает очень трудно отличить фантазии от фактов, потому что практически ничего невозможно проверить – есть только позиция ФСИНа и, в лучшем случае, представителей общественной наблюдательной комиссии (ОНК), которая в этом созыве сплошь состоит из прикормленных властью общественников, видящих в колониях только то, что показывает начальство. Сами заключённые права голоса лишены, да и боятся давать комментарии – методы воздействия на правдолюбцев на зоне жёсткие.
А тут всех – и сидящих, и их родственников – как прорвало. Сначала прилетел слух о том, как майор Саакян посетил тюремную больничку, оттуда по его указанию выписали двоих недолеченных сердечников, один из которых сразу умер. Потом прокурор по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях получил коллективную жалобу заключённых, проходящих лечение в медсанчасти ФСИН в Кохме, и которые не побоялись поставить свои фамилии.
А 22 ноября в камере СИЗО-2 (Кинешма) утром обнаружили труп обвиняемого. Как сообщила пресс-служба УФСИН, «проведенные реанимационные мероприятия результатов не дали. При предварительном осмотре места происшествия следов борьбы, насилия не обнаружено. По данному факту проводится проверка».
Чуть позже из неофициальных источников стала известна личность погибшего – это ингуш Ильяз Батажев, обвиняемый в вымогательстве. Адвокат Ильяза рассказал родственникам, что навещал подзащитного за день до смерти, тот был весел и бодр, говорил, что одному в камере в Кинешме сидится намного комфортнее, чем с соседями на Болотной. Не жаловался, не просил ни о какой помощи. Что заставило Ильяза покончить с собой или он умер насильственной смертью – это мы вряд ли когда-нибудь узнаем, потому что такие скандалы вряд ли кому-то нужны, а система умеет прятать концы в воду. Да и словам о самоубийстве, скорее всего, никто не поверит, даже если будут представлены неоспоримые доказательства – официальной информации нет доверия, особенно на фоне чистки, запущенной президентом. Сколько лет правозащитники говорили о пытках – система всё отрицала, а пойманных с поличным насильников просто увольняли из ФСИН и давали условные сроки (крайне редко). Теперь, после того как обнародованы страшные видеосъёмки и факты пыток признаны, федеральные законодатели заговорили об ужесточении ответственности.
А родители заключённых – не знаю, организованно или нет, да и не одна ли разница – опять пишут и просят помочь, только теперь не прокурорам, а в СМИ. Мне после подозрительной смерти Батажева принесли семь писем, написанных и подписанных реальными людьми, опасающимися за жизнь сидящих в ивановских зонах родственников. Они пишут, что узнали из соцсетей о том, в системе исправления работают люди, «за которыми значатся поступки и действия, не выдерживающие никакой критики – издевательства, унижения, надругательства», и говорят, что «нашим детям в колонии и так не сладко».
Чем помочь, не знаю – разве только опубликую несколько писем.
