В далёком уже 2016 году Светлану Москвину вытащил в паблик хитроумный политтехнолог Виталий Ильюшкин (из-за этой своей хитроделанности Виталий Владимирович сегодня в международном розыске) – и она неожиданно победила в праймериз «Единой России» перед выборами в Госдуму, а потом снялась с кампании. Виталию Владимировичу старшие товарищи сделали нагоняй за такое проявление самодеятельности, а Светлану Сергеевну пришлось срочно куда-то пристраивать – до эксперимента она работала в частной (своей) клинике. Москвина посидела в департаменте здравоохранения, в областной больнице, а потом её отправили с глаз подальше – руководить Родниковской ЦРБ, и там работа началась с конфликта в коллективе.
Сегодня Светлана не хочет говорить о политике, отмахивается, говорит, что на «скорой» заняты только медициной – но в рабочем чате начальница отдела кадров обязывает сотрудников проголосовать и обязательно отчитаться. Видимо, где бюджетные должности, там свободы прекращаются – и у начальников, и у подчинённых.
Сделать интервью я предложил Светлане ещё в начале лета – когда со станции «скорой помощи» раздались первые крики о новой метле, которая рушит работу, разгоняет коллектив, и вот-вот наводнит «скорую» «своими» из Родников. Тогда не сложилось, и встретились мы только перед самыми выборами в Госдуму, поэтому и разговор сначала о политике – в самом широком смысле.
- Светлана, когда мы в 2016 году делали интервью, вы не были членом «Единой России». А сейчас?
- Я вступила в «Единую Россию», но не активный её член.
- Продвижение по службе в бюджетной медицине подразумевает членство в партии власти?
- Нет, это было моё собственное желание.
- Как коллектив «скорой» проголосует за коллегу Кизеева?
- Не могу сказать, мы в коллективе выборы не обсуждаем.
- Не верю.
- На «скорой» много других задач и проблем, выборы в их число не входят.
- Почему медики уезжают из Ивановской области?
- Большого оттока кадров в соседние регионы нет, и, если по каждому сотруднику разбираться, это не всегда стремление уехать за длинным рублём. Иногда так складываются жизненные обстоятельства: у кого-то родители престарелые в другом регионе, кто-то замуж выходит. Переезжают не только в Москву – и в Краснодар уезжали и во Владимирскую область, и в Тюмень.
- Медики уезжают и во Владимир, где платят больше, и в Кострому, которая беднее. В Москву, где медикам платят в разы больше. Почему в Ивановской области труд медиков так низко ценится?
- Мы с Москвой никогда не сравнимся по заработной плате, она там всегда будет выше. Я проводила анализ зарплат в нашей области и во Владимире, и не сказала бы, что они отличаются в разы. Да, действительно, есть определённый зазор в пять - десять тысяч рублей, но не в разы. И все зависит от того лечебного учреждения, где трудится человек.
- Плюс там подъёмные хорошие.
- Действительно, во Владимире принята программа по подъёмным деньгам, это миллион для среднего медперсонала или два миллиона для врачей. По Костроме мы в заработной плате по многим специальностям выигрываем, а каких-либо дополнительных подъёмных для скорой медицинской помощи в данном регионе не предусмотрено. Кроме того, в этом году к нам приехали фельдшеры из Коврова (один уже трудоустроен, второй в процессе трудоустройства) – это маленькая победа, когда мы из другой области привлекаем кадры. Приезжают, и мы будем рады помочь им трудоустраиваться и налаживать бытовые условия, чтобы закрепиться в Ивановской области. Вопросы выплаты подъемных обсуждаются на уровне правительства региона и фельдшерам, трудоустроившимся на «скорую», планируется выплата в размере ста тысяч рублей.
Поддержка именно среднего медицинского персонала особенно важна, поскольку по всей стране, да и в мире, идет тенденция к «фельдшеризации» скорой помощи. Кроме того, с сентября текущего года в профстандарт «фельдшер» добавлена интубация, хотя раньше данная манипуляция была исключительно врачебной прерогативой.
У врачебных бригад мы делаем акцент на анестезиолого-реаниматологические бригады, которые оказывают медицинскую помощь при наиболее тяжелых случаях – ДТП, различные ЧП, тяжелые пациенты с инсультами и инфарктами.
- Вы работали в частной медицине, в департаменте здравоохранения, в областной больнице, в Родниковской ЦРБ, теперь здесь. Где интереснее?
- Мне было очень интересно работать в районной больнице, поскольку это здравоохранение в миниатюре – есть педиатрия, терапия, хирургия, скорая помощь, стационар, поликлиника и сельские больницы. И когда ты проработал там, пусть и недолго, два с половиной года, видишь результаты: снижение смертности, переоснащение новым оборудованием, укомплектованность кадрами, в том числе такими узкими специалистами как онколог, флеболог, кардиолог, внедрение в работу методик, которые ранее не использовались. Понимаешь, что работаешь не зря.
- Даже на фоне безумной оптимизации, когда рушилась районная медицина и закрывали фельдшерские пункты в деревнях?
- Ни один ФАП не был закрыт, но найти фельдшера на село непросто, поэтому развивали выездные формы работы. Деревня сто человек, по факту проживает пятьдесят, стоит полуразваленный ФАП без нормальных условий для оказания помощи и для пребывания персонала, а там должны работать уборщица и фельдшер. Какая загруженность у данных сотрудников на такое количество населения, на сколько рационально постоянное пребывание сотрудника в таком ФАПе? А в районной поликлинике он за день окажет медицинскую помощь большому количеству людей.
- А когда из Юрьевца на «скорой» не доезжают до Шуи и умирают от аппендицита – это нормально?
- Это как раз не нормально, но мы говорили о ФАПах, а не об экстренной помощи. Как-то утрировано – сравнивать ФАП с экстренной помощью. Давайте разберёмся, какую фельдшер на ФАПе может помощь оказать – диспансеризация, плюс поговорить, сделать укол. Зачастую этого недостаточно, поэтому, мы в Родниках организовали выездные формы работы, и это отлично работает. Закупили мобильный комплекс, в котором оборудована экспресс-лаборатория, есть кабинет гинеколога, аппарат узи, кабинет терапевта, можно проводить обследование у кардиолога, онколога, хирурга. А когда фельдшер сидит без инструментария и обслуживает пятьдесят или сто человек… Насколько можно говорить о рациональном распределении нагрузки на медицинский персонал и об уровне и качестве оказания медицинской помощи?
- Вы сказали, что коллектив в Родниках не хотел вас отпускать, но работа там началась с недовольства сотрудников вами, которое вылилось в публичную плоскость. Вы переходите в «скорую помощь», опять коллектив бурлит. Почему так происходит?
- Взаимодействие с коллективом всегда начинается с выявления проблем. Если этого нет – руководителю сложно. Или понадобится слишком много времени, чтобы понять с чем и над чем предстоит работать. Поэтому многие руководители выбирают вариант «просто тихо посидеть». А у коллектива, возможно, возникает напряженность из-за моей более высокой требовательности.
- Сотрудники «скорой» говорят о хамстве нового главврача.
- Вам надо уточнить у сотрудников, о чём конкретно идёт речь. Тут грань очень нечёткая и расплывчатая. Как правило, с коллегами общаюсь корректно, стараюсь уважительно ко всем относиться, но есть определённые требования по работе.
- Может, вы просто копируете губернатора Воскресенского и его стиль общения с подчинёнными?
- Я слишком далека от губернатора Воскресенского, чтобы что-то копировать.
- Ещё говорят, что многие экипажи состоят из фельдшера и водителя и, если с больным что-то случается, некому его даже перенести. Это связывают с тем, что из-за вас много врачей уволилось. Большой отток кадров из скорой помощи?
- Мы делали аналитику – сколько сотрудников уволилось, сколько трудоустроилось. Кадровая ротация на «скорой» всегда немаленькая, в том числе и в прошлом году: 37 человек было уволено, трудоустроено около сорока. Можете оценивать как угодно – может, это много, а может мало на коллектив из 630 человек. Плюс-минус за год 40 человек – это меньше 10%. До моего прихода в марте месяце со «скорой» ушло 13 человек, а трудоустроено было семь. За май, июнь, июль, когда уже произошла смена руководства, около 25 человек уволилось и это же количество трудоустроилось.
- Вы из Родников кого-нибудь взяли с собой?
- Никого пока не взяла.
- Странно, обычно руководители приходят со «своими» людьми.
- «Своим» было бы очень тяжело ездить. Я два с половиной года ездила из Иваново в Родники и понимаю, как это выматывает. К тому же, если говорить о моей команде в Родниках, это в основном девушки, у которых маленькие дети. Поэтому понимаю, что такой езды хватит на пару месяцев, а переезжать в Иваново пока никто не планирует.
- Говорят, врачи «скорой» будут ездить с видеорегистраторами, входить в квартиру и снимать видео. Что будет с тайной личной жизни?
- Действительно, у нас закуплены видеорегистраторы. Сделано это прежде всего для того, чтобы обезопасить сотрудников, ведь вызовы бывают совершенно разные, и когда приходят две худенькие девочки в какой-то притон, бывает очень сложно. Это первое, а второе – конфликтные ситуации. Например, пациент говорит: «Сотрудник скорой помощи хамил», а мы знаем, что не хамил он, но доказать не можем. Сейчас видеорегистраторы проходят этап приемки. Далее совместно с департаментом здравоохранения будет разработан регламент, в котором закрепим порядок использования и хранения информации. Планируется, что регистратор будет включаться только при возникновении конфликтной ситуации на вызове, при угрозе жизни и здоровью сотрудников. И когда привозим пациента в приёмный покой лечебного учреждения – чтобы зафиксировать состояние.
- То есть home video не будет?
- Нет. И фишка в том, что на самом регистраторе нельзя просмотреть запись, такой функции просто нет. Это возможно сделать только на сервере, на который будет скачиваться информация. Он находится в отдельном помещении, доступ будет иметь только ответственный сотрудник, который снимает информацию с носителя и отвечает за её сохранность. Поэтому прежде чем запустить использование видеорегистраторов, мы проанализируем все тонкости, связанные с защитой информации и персональных данных.
- Сколько себя помню, коллектив «скорой» всегда конфликтует с главными врачами. Почему?
- Да, действительно, в историческом аспекте это можно четко проследить. Вот книга к 95-летию скорой медицинской помощи, и мы в ней видим, что часто, сотрудники форму донесения информации избирали именно такую… Публичную. (Показывает фотографии с плакатами забастовщиков)
- Проблема переходит в паблик если не решается внутри.
- Какой-то коллектив будет решать проблему внутри, а какой-то настолько активный и взрывной, что почти сразу все уйдёт в публичную плоскость. Коллективы разные.
- Здесь такой, сразу в паблик?
- Не сказала бы, что здесь такой коллектив. Сотрудники активные и это классно, поскольку умеют отстаивать свою позицию, доносить информацию. Это хороший урок руководителю, который что-то вовремя не услышал, какие-то сигналы не словил. На «скорой» должен быть очень чуткий руководитель, ведь если проблема не решается внутри коллектива, люди идут дальше. Раньше работала в другом по настрою коллективе, и здесь, может быть, несвоевременно обратила внимание на появившиеся проблемы, в связи с чем всё вылилось в публичную плоскость. Считаю, это абсолютно нормальная ситуация для современного общества, где каждый человек может высказать мнение в публичной плоскости.
- Предыдущие руководители говорили, что коллектив на станции неоднороден – есть бунтари, а есть те, что тихо пашут, и можно не обращать на бунтарей внимания – собака лает, караван идет, ничего не меняется.
- (смеётся) Я бы не назвала их бунтарями, но есть люди, готовые отстаивать свою позицию, и это важно. Мы сейчас нашли общий язык по многим вопросам, которые поднимались. Но еще больше предстоит решать далее, поскольку, проблемы застарелые, а некоторые можно исправить только на более высоком уровне, не на моём.
- И все довольны?
- Бригады работают, они укомплектованы в соответствии с порядками оказания медицинской помощи. Ещё один проблемный вопрос, который поднимался – блокировка возможности правки времени на планшетах. У сотрудников есть рабочие планшеты и, если правка не заблокирована, можно постфактум, уже после вызова, заносить в планшет любую информацию, выставить любое время, немного что-то скорректировать. А когда мы блокируем правку времени, а бригада, прибыв на адрес, не отметила статус своевременно, изменить уже ничего нельзя. Таким образом мы можем получить достоверные данные о времени приезда, доезда и всего остального. Но на данный момент программа несовершенна, требует доработки, и мы с коллективом пришли к мнению, что пока ставить блокировку на правки времени рано.
- Но вы вернётесь к этой практике?
- Скорее всего, когда программа будет работать корректно. Но прежде соберёмся с коллективом и обсудим, как это делать, чтобы не было повторения всеобщего недовольства.
- Слышал, что Москвина пришла на «скорую» со своей реформой. В чем суть этой реформы?
- У вас, видимо, некорректная информация, имеющая субъективную оценку. Мне тоже интересно, что же это за реформа? У меня есть определённые требования к сотрудникам по соблюдению федеральных нормативов. В том числе, если это экстренная помощь, бригада должна незамедлительно выезжать, а не через пять, десять или пятнадцать минут, когда все не спеша соберутся. Есть стандарты и порядки оказания медицинской помощи, которые все должны соблюдать. Никаких личных реформ и отсебятин однозначно нет и быть не может – я корректирую работу «скорой» под нормативы.
- Не хочется вернуться в тёплую спокойную частную медицину?
- Никогда.
- Почему?
- Мне нравится работать в организации здравоохранения.
