- Я отдаю себе отчёт, что обвиняемые, находящиеся в зале суда, не белые и не пушистые – в разной степени небелости и непушистости – но не могу понять, откуда в деле взялась статья об организованном преступном сообществе.
- Достоверно сказать не могу, потому что я в этом деле не с момента его начала. Могу только предположить, что здесь есть некая политическая составляющая, которая должна была придать дополнительный вес. Ведь дело на определённом этапе было передано для расследования в Главное следственное управление СК РФ, а обвинительное заключение утверждалось Генеральной прокуратурой. Как мне известно от моего подзащитного, московский следователь при направлении дела в суд говорил Исе Хакашовичу, что 210-я у них там однозначно отвалится, что она надуманная от начала до конца. Но пока она, к сожалению, не отвалилась, и прокуратура продолжает на ней настаивать. Мне кажется, для понимания того, что эта статья здесь неприменима, нужны даже не юридические познания, а простая логика.
Исходя из положений Уголовного кодекса и толкований Верховного суда в организованном преступном сообществе должен быть руководитель и как минимум два обособленных подразделения по два человека в каждом, то есть всего пять человек. Не меньше. Причём сообщество в таком составе должно функционировать всегда, на протяжении всего времени, которое вменяется, – но у нас этого нет. Как нет территориальной и функциональной обособленности подразделений, чего требует закон. И абсурд заключается в том, что само обвинение опровергает и исключает наличие приведенных признаков. По его содержанию получается, что по состоянию на март 2013 года никакого преступного сообщества не существовало. Поэтому считаю, здесь не юридический, а политически мотивированный подход. Возможно, это связано с намерением следствия искусственно придать делу значимость и национальный оттенок, поскольку все оперативные материалы изначально содержали указания на наличие некоей чеченской группировки, совершавшей различные преступления. Правда, в ходе следствия эта информация не нашла подтверждения, и сейчас об этом обвинение не говорит.
- Что ещё удивляет в этом деле – это какие-то совершенно безумные сроки содержания обвиняемых под стражей, хотя они ни у кого не похитили ни копейки, даже по версии следствия. Только покушались. Откуда такая жестокость по отношению к обвиняемым?
- Выскажу своё личное мнение: это определённый элемент давления на подзащитных для того, чтобы получить от них нужные показания. По крайней мере на начальном этапе было так. А дальше, видимо, уже система так работает, она не признает своих ошибок. С моей точки зрения, людей теперь держат в СИЗО без какой-либо юридической целесообразности и без оснований. Особенно дико это выглядит по отношению к Светлане Валентиновне Индейкиной, женщине пенсионного возраста, в течение столь длительного времени находящейся под стражей. Срок содержания беспрецедентный даже по московским меркам, а уж по ивановским и подавно. Юридически я не могу это объяснить, как и в отношении двести десятой статьи. Мы неоднократно указывали на это и следствию, и суду, но каждые три месяца получаем однотипные постановления о продлении срока содержания, где не указывается ничего нового.
- Давайте вернёмся к 210-й статье. У организованного сообщества, если прочитать Уголовный кодекс, должен быть лидер и, как минимум, два обособленных подразделения. Следователи назначили лидером Ису Эдильсултанова, а руководителями подразделений Александра Травина и Светлану Индейкину. Но, согласно тому же обвинительному заключению, Индейкина попала в эту компанию намного позже, чем якобы было создано сообщество, и всегда и во всём подчинялась Травину. Почему обвинитель не видит этих противоречий?
- Обвинение должно было доказать признаки преступного сообщества, отраженные в Уголовном кодексе. Это должны быть два полноценных структурных подразделения, обособленных либо по территории, либо по функциям. А что в нашей ситуации? Материалы уголовного дела подтверждают, что по состоянию на 2013 год – когда по версии следствия сложилось преступное сообщество Эдильсултанова – как и в 2014-м, и в 2015-м, те лица, которые следствие объединило в сообщество, ещё даже не были знакомы между собой. Во-вторых, даже из обвинения следует, что и Индейкина, которая якобы возглавляла одно преступное структурное подразделение, и Травин, который возглавлял второе, занимались одним и тем же – одними и теми же делами, связанными с банкротством юридических лиц. То есть нет никакой функциональной обособленности. И оба так называемых структурных подразделения работали на территории города Иваново и Ивановской области, а значит, нет и территориальной обособленности. Не соблюдается в деле и критерий количественного состава. По обвинению получается, что в подразделении Индейкиной до 2019 года никого и не было, и значит, в марте 2013-го это подразделение не могло быть создано. Как абсолютно надуманно и определение руководящей роли Исы Эдильсултанова.
С моей точки зрения, своеобразие рассматриваемого дела состоит в том, что в нём нет людей, которые подтвердили бы наличие этого преступного сообщества. В деле есть лицо, заключившее досудебное соглашение о сотрудничестве, но даже он на допросе сказал, что ничего не знал ни про какое преступное сообщество и не идентифицировал себя его членом. Получается, что всё, что написано в обвинении про сообщество, – это просто ничем не подтвержденные домыслы.
- Кем же тогда был Иса Эдильсултанов для обвиняемых?
- Мы же знаем, что Иса Эдильсултанов – это известный в городе человек: и предприниматель, и общественник. Это было очень подробно в ходе судебных заседаний исследовано. И люди, которые записаны в его так называемые сообщники, изначально говорили, что их обращение к Исе Хакашовичу было вынужденной мерой. Они искали защиту, поддержку и помощь. Хотели миром разрешить банкротные проблемы, которые у них возникли. Это в суде тоже было установлено: банкротства в отношении фирмы Тихоновых «КСК» и в отношении фирмы Окуневой «Альтернатива Клима-Т» были инициированы искусственно. И не Индейкиной, и не Травиным. К Исе Эдильсултанову предприниматели пришли за помощью, они к тому времени уже прошли определённые юридические и переговорные этапы и, не добившись результата, искали помощи, которая позволила бы им спасти их бизнес. Пришли к Эдильсултанову, рассчитывая, что он именно тот человек, который сможет каким-то образом помочь, причём в абсолютно легальном русле. Параллельно для оказания непосредственно юридической помощи, подключались Индейкина и Травин, профессиональные юристы. Это два самостоятельных процесса. Вопрос о качестве их работы уже вторичен – по крайней мере для меня как для защитника Исы Хакашовича. Но материалы дела подтверждают, что и он исходил из того, что Травин и Индейкина будут оказывать юридическую помощь легально, законно. Тот же Николай Лобаев приезжал к Исе Эдильсултанову для того, чтобы найти поддержку в реализации своего бизнес-проекта, который зашёл в тупик из-за каких-то личных моментов со стороны власти. Тихонов просил Ису Хакашовича урегулировать свой вопрос, причём он обращался с ним не только к Эдильсултанову, но и к другим известным в области предпринимателям. Это всё есть в материалах дела. А Окуневу Иса Хакашович вообще не знал.
То есть в данной ситуации Иса Эдильсултанов выступал в первую очередь как общественный деятель, обладающий определённым влиянием. Ну и во вторую очередь, конечно, он преследовал экономические интересы, но исключительно в рамках законной предпринимательской деятельности.
