- Я слышал что Бажановы (Владимир Михайлович и Михаил Владимирович, основные акционеры ОАО «ИЗТС» – ред.), проиграв в суде первой инстанции, не хотели идти в апелляцию. Что поменяло их решение?
- Не совсем так. После того, как судом первой инстанции было вынесено и изготовлено решение в полном объеме, мы (юристы, которые вели дело, а это не только «Константа», но и юрист завода Любовь Николаевна Макарова) с акционерами встречались, обсуждали, оценивали перспективы дела. И самое главное - соотносили выводы суда по гражданскому делу с возможными уголовными перспективами. Не секрет, что параллельно арбитражу идут уголовные дела, связанные с конфликтом между группой компаний «Ростех» и группой компаний ИЗТС. Мы увидели, что некоторые выводы арбитражного суда, изложенные в решении первой инстанции, могли сильно навредить нашему доверителю в уголовной перспективе, и это был один из мотивов апелляции. Ну и в целом, конечно, было принципиальное несогласие с выводами суда по существу спора.
- Согласно постановлению арбитражного суда апелляционной инстанции, у защиты было два основных довода. Первый – срок исковой давности пропущен. Второй – ИЗТС не был оборонным предприятием. Апелляция согласилась с обоими вашими ключевыми доводами?
- Доводов было больше, хотя в информационном пространстве, наверное, ситуация воспринимается именно так: юристы доказывали эти два момента. Плюс в постановлении они очень четко подсвечены и хорошо отписаны. Но наша работа была в разы объемней. Тезисы, которые выдвигались в защиту как в первой инстанции, так и в апелляции, были намного обширнее. Исковая давность – это момент хороший, но он какой-то «неспортивный», что ли. Можно же выиграть по исковой давности, но остаться виноватым по существу. Поэтому исковая давность нами тоже озвучивалась, но это был факультативный довод, имеющий хорошую правовую поддержку со стороны Верховного суда – на момент нашей апелляции две отмены по давности уже состоялись. Но основной акцент мы делали на правоту по существу. Генпрокуратура, по нашему мнению, изначально не права, потому что ИЗТС не оборонное предприятие, его акции покупались, и государство получило реальные деньги в бюджет от продажи завода. Люди, покупавшие акции, и те, которые в дальнейшем стали собственниками ИЗТС, действовали исключительно добросовестно, открыто и ничего не похищали. И в постановление апелляционного суда вошло очень многое из того, что мы хотели увидеть и услышать.
- Суд первой инстанции не принял многие ваши материалы и доказательства. Почему?
- Поскольку основной процесс в первой инстанции прошел в одно заседание, было невозможно представить весь объем документов за тридцать лет, прошедших со дня приватизации завода, – как хорошо ни готовься к процессу. Во-первых, в силу того, что их всех ещё не было на руках. Во-вторых, потому что получение любых документов, находящихся в государственном архиве в Москве, стоит очень дорого. В-третьих, мы просили у суда помощи в сборе доказательств, но нам было отказано во всех ходатайствах. Это не упрек в адрес суда, это его полное право – помогать либо нет. Документы, которые мы дополнительно представили в апелляции, наверное, не стоит все перечислять, но там были переписки и с Минобороны, и с Минпромторгом, и со всеми потребителями станков – огромный объем. Мы доказывали в суде, что ИЗТС не оборонный завод, а новые собственники не нарушали никаких производственных цепочек и кооперационных связей.
А вот что действительно может быть интересно в связи со сроком давности: Генпрокуратура как истец исходила из того, что о нарушениях там узнали чуть ли не в день обращения в суд, как бы абсурдно это ни звучало. Но мы раскопали огромный объем документов госархива: сведений, справок, актов проверок, заключений. И там есть акт проверки Счетной палаты многих перестроечных приватизационных процессов, в котором федеральные чиновники, государственные служащие не стесняясь в выражениях описывают всё то, что происходило во время приватизации. Этот документ тогда рассылался всем: в правительство, президенту... И одним из адресатов был Юрий Скуратов – Генеральный прокурор РФ. Но чем занимался в те годы человек, похожий на генерального прокурора (смеется), помнят все, кто смотрел телевизор. Я не буду раскрывать конкретное содержание тех документов, поскольку в них есть чувствительная информация для многих предприятий, прошедших приватизационные процессы. Но важен факт, что о нарушениях, которые Генпрокуратура якобы увидела в 2024 году, Счетная палата сообщила почти 30 лет назад. И это сразу стало доказанным фактом.
- Эта находка сможет помочь другим предприятиям, которые сейчас деприватизируют в России?
- Очень сложно давать такие прогнозы, не зная материалов дел, потому что многие решения сегодня закрыты, их даже невозможно почитать. Но в моем понимании, большая часть деприватизационных процессов не похожа на наше дело, потому что там чаще вменяется нарушение антикоррупционного законодательства. Там изымают активы у тех, кто делал бизнес, находясь на депутатских должностях и на госслужбе, либо с выводом денег за границу. У нас в деле этого ничего не было, нынешним собственникам ИЗТС никто не вменял никаких коррупционных злоупотреблений. Поэтому насколько этот документ, связанный с нарушениями в процессе приватизации, может помочь коллегам, трудно сказать. Но если он кому-то нужен – обращайтесь, специалистам мы его раскроем.
Вы даже не представляете, как это происходило в те годы и насколько действительно «поураганили в девяностые», как сказал один известный человек. Оказалось, это не пустые слова, это просто трэш, что тогда происходило, – извините за неюридический термин.
- Как думаете, прокуратура пойдет в кассацию?
- Думаю, да.
- Просто потому что прокуроры, как миллионы мух, не могут ошибаться?
- За день до вынесения решения суда первой инстанции президент Путин на коллегии прокуратуры сказал, что никакой деприватизации у нас быть не может. Мы пришли в суд, вдохновленные этой мыслью (пожимает плечами), и проиграли дело. За день до начала апелляционного слушания президент еще раз высказался по поводу деприватизации.
- Президент присматривает за ИЗТС?
- Будем надеяться, что нет (улыбается).
Есть масса сугубо политических моментов и решений, которые для нас, юристов, непредсказуемы. Дадут ли прокуратуре отмашку идти в кассацию или скажут, что суды должны пойти в том направлении, на которое несколько раз настойчиво намекал верховный главнокомандующий? Неизвестно. Сейчас параллельно идут процессы в Конституционном суде, где предметом рассмотрения стали вопросы исковой давности. Что скажет Конституционный суд – тоже неизвестно.
- Несколько месяцев назад вы говорили, что в Иванове есть ещё несколько объектов, которые может постигнуть участь ИЗТС. Кому напрячься?
- Сейчас, наверное, можно чуть-чуть расслабиться, а не напрягаться. А тогда напрягались все, не буду кого-то конкретно называть. После первого суда мы с участием Торгово-промышленной палаты проводили круглый стол для бизнеса, и кто хотел, тот пришёл и послушал ценную информацию. А кто-то не уловил эти флюиды.
- Зато теперь все знают, что есть юрбюро «Константа», которое легко положит Генпрокуратуру на лопатки?
- Давайте без шапкозакидательства. Во-первых, это работа не только «Константы», а коллективный труд. А во-вторых, мы не настолько легкомысленные юристы, чтобы так к этому относиться.
- Со стороны ситуация очень напоминает рейдерский захват группой компаний «Стан» группы компаний ИЗТС. Сейчас, когда суд признал неправоту Генпрокуратуры, можно об этом прямо сказать?
- Я в силу своей компетенции не могу давать уголовных оценок, я гражданский юрист.
- А если на минутку стать просто гражданином?
- Мало фактов, чтобы взять и обвинить кого-то в таком неблаговидном поступке. Я могу комментировать только то, что знаю – есть гражданско-правовой спор между двумя компаниями, одна из которых относится к контуру «Ростеха», другая – к ИЗТС. Это спор по поводу движимого имущества (оборудования), которое какое-то время арендовалось «Ростехом» у одной из компаний группы ИЗТС. После того как договор аренды прекратился, ИЗТС через суд добился понуждения к возвращению своего имущества. Решение арбитражного суда вынесено именем РФ и вступило в законную силу, компания-ответчик должна была вернуть оборудование, но в реальности ничего до сих пор не исполнено. И да, по мнению наших клиентов, весь случившийся деприватизационный процесс вырос из этого спора о станках.
- А «Ростех» стал третьей стороной в процессе.
- Да. Если невозможно получить собственность, «Ростех» решил получить собственника. Они абсолютно не скрывали свою прямую заинтересованность в исходе процесса. Хотя, казалось бы, если Генпрокуратура выступает в интересах Российской Федерации, при чем здесь корпорация «Ростех»? А те прямым текстом заявляли – мы следующие собственники. И после проигрыша, хотя вроде кулаками не принято после драки махать, они дали пресс-релиз о том, что всё равно всё заберут. Посмотрим.
Хотя на территории ИЗТС сейчас всё горячо: в прошедшие выходные посторонние лица проникли в цеха и вывозили станки, несмотря на то, что суд их арестовал. Нам теперь предстоит выяснить: чьи станки уехали с завода в промежуток времени между вынесением апелляционного решения и сегодняшним днем (разговор происходил в понедельник, 23 сентября – ред.).
- Каково это – чувствовать себя победителем Генпрокуратуры?
- Это, определенно, некий пик профессии (смеется). Когда мы стояли и слушали резолютивную часть решения, у меня началось очень сильное сердцебиение, часы вдруг начали вибрировать. Я думаю: что такое? Смотрю, а они показывают пульс 150, что для меня очень ненормально. А вообще это было оглушительно, налетела приятная эмоциональная волна…
- Один знакомый юрист сказал мне: ну, теперь Никонов в разы поднимет ценник.
- Нам в одном банке так же сказали (смеется). А если серьёзно, то ценовая политика в руках руководителя, так что это не ко мне.
