О важности вращения в литературной тусовке и, конечно, о самом романе Павел рассказал в этом интервью.
- Как вы вышли на «Звезду»?
- Когда прошло уже несколько лет после написания романа, я по неопытности и амбициозности стал рассылать рукопись в разные издательства, рассчитывая сразу на книжный формат, мне и в голову не приходило, что так просто не принято. Среди прочего, я отправил заявку на форум молодых писателей – это было чуть больше года назад. В июне 2023 мне пришло письмо от редактора «Звезды», так как с форума отправляют тексты в редакции именитых изданий, чтоб там посмотрели и сказали, стоит на форум очно приглашать такого автора или нет. Но редактор «Звезды» писал мне не о форуме, а предложил сотрудничество – публикацию «Деревянной вороны» в журнале. Роман вышел в 2023-м году в сентябрьском и октябрьском номерах в сокращении. А с февраля по март этого года я готовил версию для публикации романа целиком, учитывая правки редакции, но пока не нашлось издательства.
- Какой тираж предполагается?
- Не могу сказать. Это невероятно сложный процесс, особенно учитывая то, что я ноунейм и сижу в провинции.
- Не хотите переехать в столицы?
- Если б мне было 20 лет как герою моего романа, то рвался бы путешествовать, менять места обитания, конечно. А сейчас нет, какой в этом смысл в век интернета? Процесс не изменится от моего местоположения, издатели принимают заявки по электронной почте.
- Где ещё можно прочитать «Деревянную ворону»?
- На большом портале «Журнальный зал», который содержит те публикации, которые выходят в отечественных толстых журналах. Но питерский журнал «Аврора», в котором в марте публиковался мой рассказ, на «Журнальном зале» не представлен.
- Вы вошли в лонг-лист «Большой книги», как это произошло?
- Я самовыдвиженец. Когда вернулся из Питера в начале февраля (в январе было столетие «Звезды», мне дали премию за лучший дебют в «Звезде» за 2023 год), случайно наткнулся на новость о том, что на «Большую книгу» принимают заявки и отправил копии из номеров туда. Вообще не думал, что попаду в лонг и даже особо не следил.
- О чем ваш роман?
- Каждый писатель, который хочет издаться, должен уметь делать нудные вещи: написать синопсис и аннотацию. Поэтому, я процитирую из аннотации: «Это книга о возвращении домой». Борхес говорил, что есть несколько сюжетов: история об осажденном городе, который штурмуют и обороняют, о возвращении, о поиске и о принесении Богом себя в жертву. Вот у меня история про возвращение на Итаку. Если я подробнее скажу, о чем книга, оставлю потенциального читателя без пространства для манёвра.
- Вы планируете в дальнейшем зарабатывать на публикациях произведений?
- Это невозможно, что вы? И моя задача думать не о деньгах, а о том, что и как нужно писать. Писать ли вообще.
- Эдуард Лимонов при каждом удобном случае подчеркивал, что зарабатывает только на писательстве.
- Полагаю, что нужна ещё репутация помимо качества текста: с жизнью автора должно быть связано что-то неординарное как, например, политическая деятельность у Лимонова – с налётом скандала. А у меня ничего такого нет, я веду почти затворнический образ жизни, не публичный человек. Может быть поэтому я оказался в стрессовой ситуации в Москве 5 июня, когда на Красной площади проходил литературный обед, на котором оглашали список финалистов «Большой книги». Люди пришли, сели за эти столики, напротив меня сел Алексей Варламов, а у меня его книги дома стоят. Немножко нервно было. одно дело, когда ты как в башне из слоновой кости, сидишь одиннадцать лет дома наедине со своим текстом, и другое, когда попадаешь в бомонд. Это интересный опыт, но все же я тяготею к затворничеству, считаю, что тусовка вредит. По крайней мере мне. Хотя часто слышу, что нужно общаться, конкурировать, узнавать новое. А я боюсь, что если буду тусоваться, то ничего не напишу или напишу плохо. Просто не понимаю, зачем для существования литературы автор должен вращаться в той или иной тусовке. У меня нет ни цели такой, ни внутреннего ресурса. Если говорить о поэзии, то встречаться с другими авторами, может, и важно, в случае же с прозой, тем более крупной формой, нет. А быть в курсе событий позволяет интернет.
Я лучше сяду дома и внесу какую-нибудь корректуру. Но если приходит приглашение извне, я на него откликаюсь. Например, пришел к вам на интервью, а если бы был единоличником, сказал бы что-то такое: «Прочитайте мой роман. Зачем вам я?».
- Вы ждёте широкую известность, чтобы вас на улице узнавали?
- Это скорее всего было бы мне в тягость. Возможно, первое время известность вызывает эйфорию, но мне принципиально важно не это, а количество людей, которые прочитали мой текст. И чем больше вокруг него будет полемики и критики, тем лучше.
- Какие авторы современной российской прозы оказали на вас влияние?
- Из современных никто не оказывал, но я тепло отношусь ко многим. Например, к Евгению Водолазкину – мне понравился его «Лавр».
- Вы с ним знакомы?
- Нет.
- А хотели бы?
- Водолазкин – это большое имя, безусловно. Но жажды получить у него автограф и сделать совместную фотографию нет, я уже перерос возраст поклонения кумирам. Главное в писателе для меня – его тексты. Постоять рядом и поговорить с Водолазкиным было бы лестно, но это приятное дополнение. Автору важнее знать, что читатель изучил его текст.
- В «Деревянной вороне» вы ни разу не упомянули Иваново. Почему?
- Я сделал это специально, не хотел его обижать. Герой испытывает к родному городу отвращение, это видно – город его тяготит.
- В романе отсылки на Рембо и Манна: «Париж, в котором оргия, Венеция, в которой смерть...», а что здесь, в Иванове?
- У героя романа город со смертью ассоциируется. На его глазах собаку чуть не убили, памятник утонувшей девочке он чётко запомнил. Единственную отсылку к месту я делаю через введение название реки – Уводь. Когда я начинал писать, в 2008 году, мне было столько же лет, сколько моему персонажу, я мыслил, как он. И для меня Иваново тоже было душным пространством смерти и «чëртовым болотом». А сейчас я думаю, что любые крайности – это плохо. Да, наш город не Петербург и не Москва, здесь всё уже изучено и особо нечего смотреть, но я уже не хочу уезжать и предпочёл бы остаться здесь. Хотел бы посмотреть мир, и желательно весь, а умереть бы хотел тут, где лежат мои предки. Но по большому счёту и это не главное. Главное – текст.
