Ленинский районный суд продолжает рассматривать громкое дело по обвинению экс-руководителей департамента здравоохранения Ивановской области – Артура Фокина и Алексея Буянкина – в мошенничестве и растрате с использованием служебного положения. Сейчас суд заслушивает показания свидетелей. Два последних заседания были посвящены, в основном, показаниям Ольги Кустовой, которая в 2020 году была заместителем начальника департамента здравоохранения и курировала, в том числе, государственные закупки.
Эти показания, на мой взгляд, очень, простите за тавтологию, показательны: как минимум, они дают возможность понять, насколько неприспособленна система госзакупок к работе в чрезвычайных ситуациях, когда никто не знает, что именно и в каких количествах потребуется завтра – и при этом от этих закупок зависят в буквальном смысле жизни людей.
Напомню основную фабулу дела Фокина-Буянкина: в октябре 2020 года, в разгар первой серьезной волны пандемии коронавируса, департамент здравоохранения получил от поставщика кислородные концентраторы, которые были поставлены в больницы Ивановской области, перепрофилированные под лечение ковида. При этом госконтракты и прочие документы на эти концентраторы датированы 23 декабря 2020 года. Кроме этого, следствие считает, что закупка концентраторов была произведена по завышенной цене, так что бюджету был нанесен ущерб около 8,4 млн рублей.
Второй эпизод этого же дела – про медицинские халаты, которые были закуплены на бюджетные деньги, но поставлены в коммерческую медицинскую организацию, которая также оказывала медицинскую помощь больным ковидом в рамках системы ОМС (то есть бесплатно для пациентов, услуги этой организации оплачивал ТФОМС). Здесь ущерб, по версии следствия, составил более 800 тысяч рублей.
Фокин и Буянкин, а также третий фигурант этого дела – руководитель коммерческой организации, поставившей те самые кислородные концентраторы, Ельчанинов – свою вину не признают.
Фото: Алексей Машкевич
Ольга Кустова:
- Ситуация, в которой мы работали, была очень сложная. Это была страшная эпидемия неизвестного человечеству вируса. И во время очередной волны, которая пришлась на октябрь-декабрь 2020 года, стоял вопрос не только о лечении, но и о спасении жизней сотен жителей Ивановской области.
В тот период не было, к сожалению, четких клинических рекомендаций, стандартов оказания медицинской помощи, были только методические рекомендации, утвержденные Минздравом, которые постоянно изменялись. Поэтому действовать нужно было оперативно, приобретать не только оборудование, но и лекарственные препараты, и средства защиты для врачей, чтобы спасти жизни.
Коек, развернутых на тот период, не хватало, поэтому шло перепрофилирование других медицинских организаций, которые по своему профилю никогда не сталкивались с инфекционными заболеваниями, в таком объеме, – тем более. Это 8-я горбольница, кардиодиспансер и другие.
Для развертывания коек было необходимо, в том числе, дополнительное оборудование. Для того, чтобы лечить пациентов, достаточно лекарственных препаратов, капельниц, диагностического оборудования. Но для того, чтобы спасти жизнь, был необходим кислород. Потребность в кислороде [в области] обычно составляет 1-2 тонны жидкого кислорода в сутки. На тот период потребность доходила до 30 тонн и больше – такое количество пациентов было со средней и тяжелой степенью, которые не могли дышать воздухом, у них легкие были поражены на 70, 80 и больше процентов. А кроме как через легкие, кислород в кровь поступить никак не может.
Мы были в той ситуации, когда вся страна искала, где достать кислород. На территории Ивановской и соседних областей не было заводов по производству жидкого кислорода, поэтому где могли, там и искали производителей.
Следующий сложный момент – это поставка кислорода. Это огнеопасное вещество, его поставка осуществляется спецтранспортом, которого также не было ни одной дополнительной машины. Такой объем кислорода сразу для всей страны, в том числе для Ивановской области, произвести и доставить никто не мог. Поэтому единственный разумный путь – закупка кислородных концентраторов для спасения наших пациентов.
Решения об их приобретении принималось коллегиально на штабах (на ежедневных заседаниях оперативного штаба по борьбе с коронавирусной инфекцией – прим.авт.) . Каких-то конкретных указаний, кроме решений, принятых на штабах, не было.
Прокурор:
- Можно ли было в тот момент обойтись без этих концентраторов?
О.К.:
- Нет. Иначе были бы смерти. Отказ в медицинской помощи недопустим по 323-ФЗ, и мы таким образом организовывали мероприятия по спасению жизней.
Прокурор:
- Почему контракты были заключены с единственным поставщиком, а не проводились конкурентные процедуры?
О.К.:
- С самого начала, когда ковид начался, я думаю, все заказчики по всей стране, встали перед вопросом: что же делать? Когда нужно здесь и сейчас, и есть 44-ФЗ. Если я правильно помню, в начале 2020 года, когда началась эта пандемия, три ведомства одновременно – МЧС, Минфин и ФАС – подписали письмо-разъяснение о том, что ситуация по распространению ковида является чрезвычайной, непреодолимым обстоятельством, и в этих разъяснениях было указано, что при соблюдении норм 44-ФЗ именно для профилактики и лечения ковида разрешается покупать оборудование, лекарственные препараты, и т.д. без конкурентных процедур, которые очень длительные.
Прокурор:
- Насколько длительные?
О.К.:
- 44-ФЗ тоже постоянно меняется. На тот период до поставки оборудования могло пройти два месяца. А без кислорода человек может жить несколько минут.
Прокурор:
- Как происходил отбор организаций для заключения данного контракта?
О.К.:
- В соответствии со статьей 42 44-фз собирали ответы на запросы коммерческих предложений и формировали цену.
Прокурор:
- За счет каких средств осуществлялась закупка кислородных концентраторов?
О.К.:
- Если я правильно помню, то за счет федеральных средств. До департамента здравоохранения эти деньги были доведены только в декабре.
Департамент здравоохранения никогда раньше не сталкивался с закупками медицинского оборудования. Отдел закупок закупал исключительно лекарственные препараты для льготных категорий граждан и каши и смеси для малоимущих семей. Поэтому мы консультировались с медицинскими учреждениями по поводу потенциальных поставщиков оборудования. Фокин и Буянкин не давали рекомендаций по поводу конкретных организаций-поставщиков оборудования.
Целесообразно было заключать контракт с тем поставщиком, который готов был поставить оборудование в ближайшие сроки по минимальной цене, которая была предложена. Ограничений, за исключением того, что поставщик находится в реестре недобросовестных поставщиков, по 44-фз нет.
Хочу отметить, что в этот период не был приостановлен ни один федеральный проект, и формировался бюджет планирования на следующий год. Если я правильно помню, еще и программа первички (федеральная программа по ремонту зданий поликлиник и других организаций здравоохранения первичного звена. – прим.авт.) формировалась в это же время.
***
Из зачитанных прокурором расшифровок данных прослушки телефонных переговоров Кустовой, записей различных совещаний в депздраве и пояснений свидетельницы можно сделать вывод, что цены на концентраторы в тот период чиновниками обсуждались неоднократно – в частности, их подорожание из-за ажиотажного спроса. Однако прямых указаний закупить там-то и по такой-то цене не было. Скорее, были указания ориентироваться на те цены, которые можно найти в интернете, и не вестись на завышенные.
И да, были нарушения – например, поставлены эти самые концентраторы были еще до заключения госконтрактов, их передали в больницы, не сразу поставив на баланс. Но при этом практически сразу оборудование подключалось, и больные получали шанс выжить.
Что касается халатов, то здесь похожая ситуация: дефицит на рынке и рост цен. Плюс тот факт, что договор на услуги компьютерной томографии был заключен с коммерческой организацией, у которой в наличии был современный томограф. Причем оплата шла по тарифам ОМС, а не по коммерческим ценам. Можно было, конечно, закупить новый томограф, но это дополнительные расходы бюджета и время. Ольга Кустова отметила, что выдача халатов медицинским организациям, участвовавшим в оказании помощи больным с коронавирусом, при этих условиях была правомерна вне зависимости от организационно-правовой формы этих организаций.
Кстати, по нашим данным, на концентраторах, поставленных Ельчаниновым в Ивановскую область, с 26 октября до 31 декабря 2020 года пролечились почти 4 тысячи человек. А если бы в департаменте жестко следовали инструкциям, то оборудование попало бы в больницы не раньше 10 декабря.
Получается так называемая проблема вагонетки: нарушить и спасти кого-то с риском попасть под уголовное преследование или выполнить все по закону, но десятки, а то и сотни людей могут умереть. Как смотрит на эту коллизию правосудие, узнаем, видимо, из приговора.
