Заявление длинное и изобличает следователя по особо важным делам второго отдела по расследования особо важных дел местного СУ СК Владимира Разгуляева и сотрудницу областной прокуратуры Виолетту Кирпичёву, которая когда-то была героем и моих публикаций, и публикаций коллег из «Барса».
Бобомурод пишет, что следователь Разгуляев «путем оказания постоянного морального и психологического воздействия, пользуясь моей неграмотностью и плохим знанием русского языка, убедил меня в необходимости заключения досудебного соглашения о сотрудничестве» и «от моего имени составил протоколы допросов, в которые включил информацию о, «якобы», моем участии в совершении преступных действий, моей осведомленности об участии и роли в совершении указанных преступлений ряда других лиц». Аллаёров утверждает, что Разгуляев дал ему устные гарантии, что его наказание ограничится условным сроком, а потом обманул. И тогда Аллаёров принял решение отказаться в суде от соглашения и рассказать «всю правду», а также стал «проводить скрытую аудиозапись со всеми должностными лицами правоохранительных органов» (стилистика и орфография оригинала сохранены. - прим.ред.).
следователь Владимир Разгуляев и обвиняемый Бобомурод Аллаёров
От Следственного комитета как всегда официальных комментариев не дождёшься, но мне удалось услышать неофициальную версию. Собеседники рассказали, что Бобомурода первый раз доставили в СК после того, как тот кого-то привёз на фиктивное ДТП. Потом оказалось, что Аллаёров замешан ещё в нескольких эпизодах (говорят, что в восемнадцати) в составе организованной группы. Да он и сам в разговорах с Разгуляевым, записи которых послал высокопоставленным получателям, этого не скрывает.
Так как в России Аллаёров жил без вида на жительство, его сначала хотели депортировать из страны, но оказалось, что у него тут гражданская жена и дети. Чтобы не бросать их, Бобомурод пошёл на сотрудничество и явку с повинной, а потом заключил досудебное соглашение, чтобы уменьшить срок. Ещё он постоянно говорил следователям, что на него давят подельники.
Сейчас, говорят мои собеседники, Аллаёров утверждает, что подписывал протоколы не читая, что за него всё написал Разгуляев, но якобы есть видео, на котором ему зачитывают текст досудебного соглашения и он соглашается со всем и подписывает. Кроме того, подсудимый утверждает, что плохо говорит по-русски, а читать совсем не умеет, хотя по видео допроса такого не скажешь.
Также в СК говорят, что всю дорогу шли Бобомуроду навстречу – пока тот сидел в СИЗО, помогли оформить брак, получить временную регистрацию и зарегистрировать ребёнка. Говорят, что гражданство Аллаёрову никто не обещал, но раз тот женился и получил вид на жительство, по выходу из зоны ему гражданство дали бы автоматом. В СК уверены, что отказаться от досудебки Аллаёрова научили те, кто стоял во главе «страховой» криминальной схемы – рассчитывают, что их дело из-за него затянется. А потом будет закрыто за истечением срока давности.
Повторюсь, это версия правоохранителей, которую мне поведали на условиях анонимности.
Но вернёмся к аудиозаписям. Там много разговоров обвиняемого Аллаёрова со следователем Разгуляевым, который, например, говорит: «Если пойдёшь в общем порядке, тебе зарядят лет 12-13, если не больше. Если идёшь в досудебном порядке, у тебя сохраняются все гарантии, и прокурор может тебе попросить условно – это право прокурора». Что это – угроза, обман, предупреждение или тактический манёвр для достижения цели – мне не понятно.
Также я не знаю, сколько в основном «страховом» деле завязано на показания Аллаёрова, но, когда слушал записи его разговоров c Разгуляевым, удивляла развязность и фамильярность, с которой обвиняемый говорит со следователем. Он звонит ему домой поздно вечером, может сказать: «Владимир Николаевич, вы иногда включаете дурачок» – и Разгуляев не протестует. Удивляет и то, что в разговорах следователь не скрывает, как много для него значит досудебное соглашение Аллаёрова. Особенно ярко это проявилось в телефонном разговоре после того, как Бобомурод сказал в суде, что расторгнет досудебку. Тут прямо крик следовательской души.
Разгуляев: Ты поступил как грязный свин! Как грязное животное!
Аллаёров: Почему свинина сразу, Владимир Николаевич?
Разгуляев: А почему ты так себя ведёшь?
Аллаёров: Как? Вы же меня бросили. Почему вы меня обзываете?
Разгуляев: Почему ты так к людям относишься? Я о тебе беспокоюсь, забочусь. Ты меня спрашиваешь, как лучше, а потом делаешь так, как кто-то на стороне сказал. Ты доиграешься, тебе и прокурор скажет – пошёл на хрен с этим досудебным соглашением, разозлишь суд, и дадут тебе реально десять лет. Хватит твоего этого «я не знаю», давай по-честному. Если ты мужчина – выбрал свой путь и иди по нему, никого не слушай.
Аллаёров: Я отказываюсь от досудебного соглашения. Вы мне обещали условное, а тут ни *** (фига) не условное.
Мне даже кажется, что Аллаёров временами провоцирует следователя, говоря: «Прокурор говорит, я должен рассказать, а я ничего не помню».
Разгуляев: Тогда огласят твои показания, раз не помнишь. Хочешь, я тебе видео скопирую – ты же помнишь, что показания под видео давал?
Аллаёров: Вы же меня тогда учили, Владимир Николаевич.
Разгуляев: Не придумывай, ты сам рассказывал.
Аллаёров: Вы мне золотые горы обещали, а по факту только член оставили.
Разгуляев: Тебя могли посадить в СИЗО, вменив 210-ю за то, что узбеков возил – до двадцати лет, как организатору.
Аллаёров: Но я вину не признаю.
Разгуляев: Тебе и не надо признавать.
Аллаёров: Я что, всё должен признать, даже то, что не делал? Разгуляев: Да. Ты же по досудебке идёшь.
Слышно, что Разгуляев раздосадован – думал, что синица в руке, всё решено и обо всём договорено. Столько сил потрачено, а тут вот.
Аллаёров: Вы мне что сказали – скажешь, что надо, и дальше легко. Прокурор тоже сказала – мы с Владимиром Николаевичем научим, что сказать.
Разгуляев: Ты сказал сразу – я не помню, но не отказываюсь сотрудничать. Это написано в показаниях. Ты не помнишь, кто участвовал в конкретных ДТП, разве с 2018 года всё запомнишь? Нет, конечно. И тебя никто за это не накажет, и досудебку с тобой не порвут. Если пойдёшь на досудебку, сидеть с ними в СИЗО не будешь и в одну колонию не пойдёшь. Давай честно – ты же написал явку с повинной, рассказал всё как есть.
Аллаёров: Я читать не умею, я просто роспись поставил. Разгуляев: Это ты подельникам будешь рассказывать. А когда в хату заедешь и там узнают, что у тебя явка – как к тебе будут относиться?
Аллаёров: А если вы туда заедете? (весело смеётся)
Разгуляев (хмуро): К следователям получше относятся. А если ты отказываешься от явки с повинной и говоришь, что всё это написал *** (гомосексуалист) Разгуляев, ни о каких пяти или шести годах речи не будет. Девять-десять – однозначно.
Аллаёров: Я отказываюсь, пошли вы на *** (фиг) со своей досудебкой.
Да, согласен, методы и стиль следователя, наверное, не дотягивают до идеала. Но я ничего особо криминального в этих разговорах не увидел – писал я о нарушениях и посерьёзнее, но каждый раз с фигурантов как с гуся вода.
И ещё, если вы не забыли, в заявлении Аллаёрова есть претензии к методам обвинителя Кирпичёвой. По личному опыту скажу – это очень колоритная фигура. Вот вам майский разговор Кирпичёвой с Аллаёровым у здания Ленинского суда, в ходе которого обвинитель учит обвиняемого, что тому говорить в заседании. А разве так можно, уважаемые знатоки, разве это законно? Но Виолетта Кирпичёва такой ерундой, как законность, голову, похоже, не забивает.
прокурор Виолетта Кирпичёва
Аллаёров: Я по-русски плохо говорю.
Прокурор Кирпичёва: Будете читать.
Аллаёров: Я читать не умею.
Прокурор Кирпичёва: Значит запомните, как сказку на ночь. А не вспомните, вам Разгуляев поможет. И если не вспомните, колония будет лет пятнадцать. Допрашивать вас будут в июле, ещё есть куча времени, чтобы запомнить.
Аллаёров: Здесь много эпизодов, которые я не признаю.
Прокурор Кирпичёва: Скажите, что не признаёте, и досудебка с вами будет расторгнута, дело будет рассмотрено в общем порядке, и никаких привилегированных условий не будет.
Аллаёров: И пятнадцать лет?
Прокурор Кирпичёва: Плюс-минус, это я навскидку сказала.
5 июля состоялось то самое судебное заседание, к которому Аллаёров должен был выучить текст, написанный Кирпичёвой. Судя по аудиозаписи, тогда в одном из залов Ленинского районного суда собрались обвинитель Виолетта Кирпичёва, обвиняемый Аллаёров и его адвокат Орлова. Заседание еще не началось, и компания мило беседует.
Кирпичёва Аллаёрову: Ты понял, что сейчас будет? Сначала зачитывается соглашение, потом характеризующие материалы.
После этого Кирпичёва переходит с Аллаёровым с «ты» на «вы».
Вы просто будете сидеть и слушать свои показания. А на следующем судебном я буду продолжать вас спрашивать по вашим показаниям. Внимательно слушаете, дома ещё читаете и это будет репетиция того, что будет в большом заседании – чтобы вы понимали, какой будет круг вопросов и отработали ответы. Сейчас прогоним в этом заседании, потом будет легче.
Аллаёров: Какие будут вопросы?
Прокурор Кирпичёва: Когда, в большом судебном? Я отдам вашим следователю и адвокату вопросы, будете сидеть дома, готовиться. Там будет одиннадцать защитников и одиннадцать злодеев – и все захотят задать вам вопросы.
Адвокат Орлова: Чисто юридически вы должны подтвердить всё здесь, а потом отправитесь туда, на большой суд. Когда суд убедится, что вы выполнили все условия, вам вынесут приговор.
Прокурор Кирпичёва: Я попрошу три с половиной года, суд даст меньше.
Потом, на 27-й минуте записи, заходит судья Юлия Раскина и заседание начинается.
Судья Раскина: Подсудимый, вы в ходе предварительного следствия обращались с ходатайством о заключении досудебного соглашения и сотрудничестве в присутствии защитника?
Аллаёров: Да. Но я тогда не знал, что такое досудебное соглашение.
Судья Раскина: Вам понятно обвинение?
Аллаёров: Да.
Судья Раскина: Вы согласны с обвинением?
Аллаёров: Нет.
Немая сцена. Занавес. Прокурор Кирпичёва просит объявить перерыв, судья говорит, что о дате следующего заседания известит стороны позже и уходит. (Судя по тому, что в календаре Ленинского суда есть отметки о девяти отложенных заседаниях по делу Аллаёрова, история повторялась не единожды). А тогда, 5 июля, прокурор Кирпичёва нервно спрашивает Аллаёрова, зачем тот тратили время следователя.
Аллаёров: Мне было обещано условное наказание.
Прокурор Кирпичёва: Не знаю, что и кем вам было обещано – есть УК. У вас девятнадцать преступлений. Это не хи-хи-ха-ха, это не год условно. Условно никто не даст. Вопрос только – два года вы получите или восемнадцать.
Аллаёров: Я не знал, что такое 210-я статья.
Прокурор Кирпичёва: Зачем вы на следствии вину признавали? Мозг зачем компостируете?
Аллаёров: Следователь сказал, что я останусь на свободе. Я всем помог, всё сделал, а мне никто. Использовали и в конце выбросили – иди в суд.
Прокурор Кирпичёва: Ничего, что мы полгода вас слушаем? И я вас не понимаю, и суд вас не поймёт, никто вас не поймёт. Вы себе сейчас обрубите всё, что только можно, и пойдёте в общий порядок. Я тут с вами торговаться не собираюсь.
Аллаёров: Я отказываюсь от досудебного соглашения – это моё решение.
Прокурор Кирпичёва: Последствия, надеюсь, вам разъяснят.
После этого Аллаёрову, видимо, ещё и ещё разъясняли, а он юлил, выговаривал себе какие-то дополнительные условия. Следующая запись с заседания 3 августа, где судья Раскина сразу перешла с места в галоп.
Судья Раскина: Подсудимый, вам обвинение понятно?
Аллаёров: У меня есть ходатайство, уважаемый суд, об отказе от досудебного соглашения. Когда я находился в СИЗО, мне обещано было много чего, но ничего не выполнено.
Судья Раскина: Прочтите ходатайство.
Аллаёров: Читать я плохо знаю, это жена писала.
Судья Раскина: Вы просите приобщить в письменном виде, но чтобы остальные участники процесса знали, огласите, пожалуйста.
Адвокат: Ваша честь, я могу помочь.
Зачитывает отказ, где Аллаёров просит считать ранее данные показания недействительными из-за оказанного на него следователем Разгуляевым давления и ещё просит рассматривать его дело в общем порядке.
Судья Раскина: Подпись чья стоит?
Аллаёров: Моя.
Прокурор Кирпичёва: Какое давление на вас оказывал следователь – психическое или физическое?
Аллаёров: Психическое. Он сказал, что, если я этого не скажу, мне будет 15 лет. Я испугался.
Прокурор Кирпичёва: Вы тогда рассказывали правду?
Аллаёров: Нет.
Прокурор Кирпичёва: Оговаривали себя?
Аллаёров: Я не знаю, что там написано, просто роспись поставил. Переводчика не было (хотя, судя по видео, от переводчика он сам отказался).
Прокурор Кирпичёва: Добровольно ли с вами заключалось досудебное соглашение?
Аллаёров: Я тогда не знал даже, что это такое. Адвокат Меньшиков сказал – роспись поставь, я и поставил.
Судья Раскина: Давая показания, вы других лиц оговаривали?
Аллаёров: Может быть.
Дальше судья, видимо в запале, задаёт несколько вопросов по сути «большого» дела, и адвокат её поправляет – Ваша честь, это вопросы по существу обвинения, они не относятся к этому заседанию.
Прокурор Кирпичёва Аллаерову: Было подготовлено обвинение. Соответствуют ли ваши показания в нём действительности?
Аллаёров: Нет, не соответствуют.
Прокурор Кирпичёва: Кроме следователя Разгуляева на вас кто-то оказывал давление на предварительном следствии?
Аллаёров: Нет. Но вы мне говорили, что 15 лет дадут, если откажусь от соглашения. Помните?
Адвокат: Давления со стороны других лиц на вас не было?
Аллаёров: Нет.
Адвокат: Вам нужен переводчик?
Аллаёров: Да.
Судья Раскина: Этот вопрос задавался вам в самом начале. Почему раньше об этом не заявляли?
Аллаёров: Не знаю. Тогда не нуждался, теперь да. Мне нужно понять, что здесь написано.
Судья Раскина: Вы получали обвинительное заключение?
Аллаёров: Не видел. Я везде расписывался просто. А потом прокурор прочитала в суде, и я услышал, что там всё ложные показания.
Судья Раскина (намного громче, чем в начале): Вы понимаете, что «хочу-не хочу» – это не ваши доводы? Вы ввели всех в заблуждение или вы обманываете всех?
Аллаёров: Кого обманываю? Отказался от соглашения, и вы все на меня сразу напали.
Прокурор Кирпичёва: Аллаёров сдал соответствующий экзамен, и у него есть сертификат о владении русским языком, который должен быть предоставлен суду.
Судья Раскина: Тогда прежде чем мы перейдём к рассмотрению ходатайства, надо выяснить, владеет ли обвиняемый русским языком.
Занавес, в заседании объявлен очередной перерыв до 24 августа, и стороны пока остаются при своём. Прокурор и следователь надеются, что Аллаёров одумается и согласится с ранее данными показаниями. Аллаёров явно не собирается этого делать и пишет письма в высокие кабинеты с просьбой «признать действия Разгуляева и Кирпичевой, совершенные в отношении меня, незаконными и возбудить в отношении Разгуляева и Кирпичевой ГИБДД уголовное дело по статьям 286 ч.3 (превышение должностных полномочий) и 210 (организация преступного сообщества) УК РФ». Утверждает, что его обманули, ничего не хочет слушать. Почему? Непонятно, но в одном из разговоров с Разгуляевым Аллаёров выразился так: «Вы меня использовали, как презерватив, и выбросили».
Алексей Машкевич
P.S.: Отдельно хочу сказать, что не считаю Аллаёрова невинной овечкой, жертвой следователя, прокурора и всей системы. Уверен, что все участники «страхового дела» – и полицейские, и гражданские, и организаторы, и исполнители – должны понести наказание, ибо преступили закон. Но точно также считаю, что ни прокурор, ни следователь, ни судья не имеют права нарушать ни законы, ни регламенты, ни различные кодексы – какая бы благая цель при этом ни преследовалась.
И традиционно готов разместить официальные комментарии ведомств – и прокуратуры, и СУ СК, и суда.
