Местные СМИ и паблики любят публиковать разные рейтинги, особенно если Ивановская область в них находится в самом хвосте или в топе. А вот один рейтинг – на мой взгляд, очень показательный – почему-то остался вне сферы внимания почтеннейшей публики. Это региональный рейтинг третьего сектора «Регион-НКО», который составляется с 2020 года при участии Общественной палаты РФ. И в этом рейтинге Ивановская область за три года съехала с 27-го на 61-е место. Что, как минимум, должно настораживать.
Ведь что такое третий сектор? Это некоммерческие организации, нацеленные на решение тех или иных социальных проблем – вопросов градозащиты и экологии, проблем семей с детьми-инвалидами, многодетных, пожилых, людей, попавших в трудную жизненную ситуацию, бездомных животных и т.д. По большому счету, это ростки того самого гражданского общества, о котором одно время у нас так любили говорить. И судя по рейтингу «Регион-НКО», в нашей любимой Ивановской области с этим большие проблемы.
Можно долго рассуждать, что же случилось. Но вместо умозрительных рассуждений лучше послушать тех, кто работает в этом самом третьем секторе. Это интервью о проблемах региональных НКО – с руководителем общественной организации «Многодетки» Светланой Орловой и руководителем центра правовой помощи «Мое право» Галактионом Кучавой.
- У меня за последний год сложилось впечатление – возможно, неправильное – что активность некоммерческих организаций как-то приутихла. Может быть, проблема в моем личном информационном пузыре, но мне казалось, что еще год назад присутствие НКО в медиапространстве было более заметным.
Галактион Кучава:
- Определенная проблема была и раньше – у нас в регионе люди действительно не очень хорошо знают, что такое НКО, чем они занимаются. Мы проводили социологическое исследование, и оказалось, что даже в Иванове 98% людей, с которыми мы говорили, не знают о деятельности НКО.
Светлана Орлова:
- А нас некоторые наши подопечные даже считают подразделением департамента социальной защиты. Или можно вспомнить комментарии к вашей статье про общественный совет города: люди уверены, что члены общественного совета это чиновники, которые получают что-то из бюджета. Хотя и общественный совет, и общественная палата области – это чисто общественная деятельность, за которую люди не получают ни копейки. Я, зачастую, когда езжу как член региональной общественной палаты на обследования детских садов города, делаю это за свой счет и на общественном транспорте.
Кучава:
- Это связано, с одной стороны, с тем, что далеко не все НКО целенаправленно занимаются информированием о своей деятельности, не всегда активно ведут соцсети – это отдельная работа, для этого нужны люди. А с другой – нет заинтересованности со стороны власти. Я озвучивал эту проблему на уровне правительства области, но единственное, что нам предложили – публикации в районных газетах.
Орлова:
- А если НКО ориентирована на работу в Иванове с жителями областного центра, ей вряд ли будут интересны публикации в Заволжском или Пучежском районах.
Кучава:
Один из вариантов – это размещение социальной рекламы, например, на билбордах или рекламных экранах. Но и этого добиться крайне затруднительно, особенно с учетом того, что в последние месяцы все, что можно расценить как социальную рекламу, имеет совершенно определенную направленность.
Более того: многие ли жители области знают, что у них есть право на возврат НДФЛ с тех сумм, которые они потратили на благотворительную деятельность? Почему-то никто не считает нужным рассказывать об этом. Хотя, полагаю, что это пусть немного, но увеличило бы активность жертвователей. А это действительно важно, поскольку именно вопросы финансирования сегодня для многих НКО стоят особенно остро.
- Денег всегда не хватает – это, как мне кажется, верно для любой деятельности. С некоммерческими организациями сложилась какая-то особая ситуация?
Кучава:
- Думаю, что да. И тут сработали два фактора. С одной стороны, из России ушли крупные западные компании, которые действительно направляли на благотворительность огромные средства.
Орлова:
- Например, нам несколько лет предоставляла новогодние подарки компания «Дисней».
Кучава:
- А вторая проблема характерна для Ивановской области давно. Региональное правительство не считает нужным вкладывать в третий сектор бюджетные деньги. Если посмотреть, какие суммы выделялись на гранты НКО в последние годы и на какие проекты они были направлены, а потом сравнить с ситуацией в других регионах, даже со схожим уровнем экономического развития, картина окажется очень невеселой.
- Почему?
Кучава:
- Могу только предположить, что заинтересованность правительства Ивановской области в развитии некоммерческого сектора и гражданского общества меньше, чем во многих других регионах. Если нужно привлечь НКО для решения каких-то проблем, с которыми сталкивается правительство, то нас слышат. Если у чиновников есть возможность не замечать НКО, то они так и делают.
Поэтому и получается, что в рейтинге «Регион-НКО» наша область потеряла 40 пунктов. И это не просто цифры: рейтинг учитывает много факторов, начиная от активности НКО и экономической значимости третьего сектора для региона и заканчивая уровнем поддержки НКО со стороны государства. И если активность НКО за эти годы у нас выросла, то балл за поддержку НКО регионом снизился в 1,5 раза.
Можно для примера взять объем средств, которые выделяются из областного бюджета на гранты НКО. С 2021 года Фонд президентских грантов осуществляет софинансирование: если регион выделяет на гранты НКО, скажем, 10 млн рублей, то ФПГ добавляет еще 10. Если 50 млн – то добавляет еще 50. В результате многие регионы, даже не относящиеся к крупным и промышленно развитым, серьезно увеличили финансовую поддержку некоммерческого сектора. В Ивановской области в прошлом году на гранты было направлено около 30 млн рублей, то есть регион выделил менее 15 миллионов. В Псковской области, где проблем не меньше, чем у нас, а население около 600 тысяч человек, и то было выделено больше.
- Тем не менее, не понимаю, почему в правительстве, а точнее, видимо, в департаменте внутренней политики такой подход. В конце концов, это тоже дополнительные инвестиции в регион – я имею в виду субсидии от Фонда президентских грантов.
Кучава:
- Возможно, развитие НКО не входит в показатели, по которым оценивается деятельность региональной власти. Отсюда и финансирование по остаточному принципу.
Орлова:
- Есть ведь и другие меры поддержки – предоставление помещений, например. Здесь тоже большие вопросы. Мы, например, арендуем помещение у администрации города Иваново и платим за него. Хотя в других регионах есть опыт, когда помещения предоставляются социально ориентированным НКО в безвозмездное пользование.
Кучава:
- Надо еще понимать, что это за помещения. Например, организация Светланы арендует подвальное помещение площадью 40 кв.м. Как правило, предлагаются, в том числе в аренду, помещения, где десятилетиями не было ремонта. И люди, которые приходят к нам, удивляются, как мы работаем в таких условиях.
Мы обращались в департамент внутренней политики с предложением помочь хотя бы с помещениями – но ответа не получили. Еще весной 2022 года мы предлагали предоставить возможность некоммерческим организациям региона проводить хотя бы одну ярмарку в год – мероприятие, где мы могли бы просто показать людям, чем занимаемся и чем можем быть им полезными. Но нас тоже проигнорировали – даже не ответили.
Орлова:
- Ведь эти мероприятия не требуют серьезных финансовых затрат от бюджета.
- Кстати, получается интересная штука: из областного бюджета на «Русское Рождество» выделили в 2 раза больше денег, чем на гранты всем НКО, которые работают с детьми, инвалидами, стариками. При этом, скорее всего, НКО на эти 15 миллионов помогли гораздо большему количеству людей, чем было посетителей на «Русском Рождестве» в этом году. Впрочем, это так, лирическое отступление.
Получается, правительству в лице департамента внутренней политики на НКО Ивановской области наплевать. И что? Вы не сможете выжить без государственной поддержки?
Орлова:
- Кто-то не сможет выжить – люди не могут постоянно работать бесплатно. Плюс мы же работаем с неблагополучными людьми, это очень тяжело психологически. Так что даже самые активные рано или поздно выгорают. Если при этом они постоянно упираются в отсутствие финансирования, они просто уходят и находят себе другую работу.
- А чем это плохо? Ну не будет НКО, что изменится? Понимаю, вопрос глупый, но все же.
Кучава:
- Если не будет некоммерческих организаций, то социальное напряжение возрастет в разы. Понимаете, НКО ведь во многих случаях первыми принимают на себя людские проблемы и беды. Все они работают, что называется, «в поле», напрямую с людьми. Сегодня многие знают, что с проблемами многодетной семьи можно прийти к Светлане, за правозащитой – ко мне, с проблемами детей-инвалидов – к Ольге Татаринцевой в «Солнечный круг». А если НКО не будет, то куда они пойдут? В органах соцзащиты не всегда можно получить помощь в том объеме, в котором ее предоставляют НКО. А какую-то помощь государство вообще пока не предоставляет.
Орлова:
- Масштаб работы НКО действительно снаружи не очень виден. Приведу пример. Когда мы подавали заявку в Фонд президентских грантов, мы ставили показатель: в течение года 60 семей несколько раз обратятся в наш вещевой фонд. На практике за полгода к нам неоднократно обращались около 120 семей – это не считая наших выездных мероприятий в районах.
Конечно, органы соцзащиты тоже работают, но их возможности ограничены определенными рамками. Мы же предоставляем людям, если можно так сказать, услуги, которые очень востребованы. В конце концов, многие приходят к нам просто поговорить – это ведь тоже важно. Ну и в ходе таких разговоров нередко выясняется, что у семьи куча проблем, которые вполне можно решить – просто люди не знают, куда обращаться. А мы знаем, у нас есть возможность проконсультировать, помочь правильно оформить документы. Еще один недавний пример: семье отказали в социальном пособии, хотя ее доходы не изменились. И они не могли добиться от властей, в чем причина. Мы помогли разобраться, нашли, куда им надо обратиться.
Понимаете, у НКО, с одной стороны, есть возможность достучаться до официальных структур, куда не всегда могут добраться обычные люди. А с другой стороны – мы работаем на земле, мы знаем, что надо людям, в чем состоят их проблемы и потребности. И мы можем опять же обращаться к власти, формулировать системные проблемы, предлагать пути их решения и добиваться их решения.
Сейчас проблема еще и в том, что средства и бюджетов, и благотворителей перенаправляются на другие потребности. А те, кто был адресатами этой помощи раньше, лучше жить не стали: ни дети с ограниченными возможностями здоровья, ни многодетные, ни остальные благополучатели. Они по-прежнему нуждаются в помощи, которой теперь на них не хватает.
Кучава:
- Могу привести пример своей организации. Мы за год провели юридические консультации для 1,5 тысячи человек. Мы ездили по разным отдаленным районам, проводили бесплатные консультации. При этом из областного бюджета ежегодно выделяются деньги на бесплатную юридическую помощь населению. Эти деньги получает областная адвокатская коллегия. На одном из совещаний они отчитывались, что за год оказали юридическую помощь 500 человекам. Вот разница между работой НКО и работой официальной структуры.
Есть еще одно интересное наблюдение: как только в какой-то сфере начинается гражданская активность, сразу же создаются какие-то околовластные структуры, работающие по тому же направлению, либо появляется аналогичный партийный проект нашей единственной и неповторимой партии. И именно таким структурам выделяется финансирование.
В том, что на одном направлении работает несколько организаций, нет ничего плохого – конкуренция дело хорошее даже в сфере социальных проектов, общество от этого только выигрывает. Но существующее положение я бы не назвал здоровой конкуренцией.
Даже критерии оценки проектов для получения областных и городских грантов мы не знаем, не понимаем, по какому принципу принимаются решения дать или не дать грант. Мы обращались в ДВП с предложением разъяснить критерии, чтобы НКО могли соответственно корректировать проекты. Но ответа так и не получили.
Орлова:
- По оценке проектов могу привести такой пример. В 2021 году в Башкортостане отказались от своих экспертов при оценке проектов и стали приглашать внешних экспертов из разных регионов. Целью было исключить субъективность типа «своим дадим денег, а другим нет». В число таких экспертов вошла и я, поэтому об этой истории знаю не понаслышке. Так вот, после изменения состава экспертного совета там гранты стали получать организации, которым до этого несколько лет отказывали в финансировании. И наоборот. Потому что мы рассматриваем суть проекта, его значимость для людей, а не то, кто возглавляет организацию, подавшую заявку.
А что у нас? У нас, например, в состав экспертной комиссии входят члены общественной палаты Ивановской области. Я, повторю, тоже член ОП. Конечно, я не вхожу в экспертную комиссию. Но когда я получаю грант, я всегда думаю: это мне дали, потому что проект хороший, или потому что мы знакомы как коллеги по Общественной палате?
- Хорошо, НКО полезны для общества, могут лучше, чем официальные структуры, решать социальные проблемы, они ближе к людям. Но вот, государство прикрутило финансирование. И что дальше? Третий сектор будет тихо умирать, останутся только имитационные структуры, созданные властью и партиями?
Кучава:
- Нет, мы потому и пришли на этот разговор, что понимаем: сейчас нам, некоммерческим организациям, чтобы выжить, придется объединяться и добиваться того, чтобы в правительстве области нас услышали.
В свое время объединяющей нас структурой был Ресурсный центр Ивановской области – это тоже было НКО, задачей которого было создание инфраструктуры поддержки для третьего сектора. Они проводили обучающие мероприятия, помогали с оформлением заявок на гранты – и их работа была очень эффективной. Мы благодаря им познакомились со многими коллегами из других НКО. Но около года назад они по ряду причин прекратили свою деятельность.
- Вроде бы то ли ОНФ, то ли правительство собирались создавать аналогичную структуру? Вы, Галактион, должны быть в курсе, поскольку являетесь сопредседателем регионального отделения ОНФ.
Кучава:
- Разговоры такие были, но до сих пор не создано ничего. Думаю, в том числе из-за того, что нет специалистов. Да и невозможно создавать подобные структуры в приказном порядке – они будут просто получать зарплату, не работая на результат.
Поэтому было принято решение создать в Ивановской области региональную ассоциацию НКО – чтобы иметь возможность говорить с чиновниками не от имени своей организации, а от имени всех НКО. Иметь возможность выходить на федеральный уровень с нашими проблемами и предложениями.
Орлова:
- Кроме того, такое объединение, даже на неформальном уровне, позволяет получить поддержку от своих же коллег. Кто-то делится опытом, кто-то предоставляет помещение под какое-то мероприятие, кто-то помогает с транспортом. Потому что иногда у нас нет денег даже на простые организационные вопросы.
Кучава:
- Главное, что мы хотим, – чтобы нас увидели, услышали, наконец-то начали нас замечать и что-то делать для поддержки некоммерческих организаций.
Орлова:
- Я просто общественник, ни в какие политические дела лезть не собираюсь. Но мне очень обидно именно за наше гражданское общество. Происходит что-то странное. Вот были беженцы. Все кругом носились: беженцы, надо им помогать! Сейчас кричат про семьи мобилизованных – а где тема беженцев? Они у вас что, исчезли? Или семьи контрактников. И пошла одна тема, пошел хайп. А все остальные остаются даже не на втором – на десятом плане. А через год, уверена, забудут и про семьи мобилизованных.
Кучава:
- Мы стремимся к тому, чтобы независимо от того, знают тебя во власти или нет, хайповая тема или нет, если проект достойный, ты можешь прийти и получить на него грант.
- Вы понимаете, что сейчас этими публичными заявлениями фактически вступаете в конфронтацию с областной властью?
Кучава:
- Мы, конечно, понимаем. Но мы говорим объективно, здесь нет ничего субъективного. Нет никаких личных обид, никаких фамилий. Мы просто хотим, чтобы некоммерческий сектор в Ивановской области жил и работал.
Мы ведь уже сделали попытку – обращались в департамент внутренней политики. Они нас проигнорировали. У нас остается вариант только идти в СМИ.
Ну хорошо, мы не получим следующий грант. Но ведь и без того многие гранты не могут получить годами. Мы пытались спросить, что не так, почему нас игнорируют и отказывают в поддержке? Но нам уже даже не отвечают ничего.
И это уровень департамента внутренней политики. С губернатором представители НКО встречались последний раз в 2021 году, когда третий сектор привлек в регион более 50 миллионов рублей в качестве грантов федерального уровня.
Настал момент, когда необходимо озвучивать эту проблему, и если ее сейчас не решить, потом уже будет поздно.
Орлова:
- Вот сейчас мы вдвоем пришли на интервью, но с нами могли бы прийти еще люди, представители десятков НКО, которые сказали бы то же самое. Они готовы говорить об этих проблемах. Мне грех жаловаться, я регулярно появляюсь в СМИ, но мне обидно за сектор, который не работает так, как мог бы. Еще немного – и люди просто будут уходить из третьего сектора.
