В декабре заместительницей губернатора, курирующей комплекс экономического развития, назначена Юлия Васильева, до этого известная местному сообществу как гендиректор успешного ОАО «Полёт». Мы договорились с Юлией Владимировной, что поговорим о её новой работе после того, как она вникнет в работу. Но потом началась спецоперация в Украине, Запад начал вводить экономические санкции… Одним словом, ей долго было не до общения со СМИ.
Сегодняшний разговор – сугубо об экономике, новых условиях и работе правительства с местным бизнесом. Но я не мог не рассказать новому замгубернатора о двух слухах, с ней связанных, и не спросить – правда ли?
Один появился сразу, как только Юлия Владимировна стала чиновницей. Местный политбомонд решил тогда, что эта должность – ступенька в Совет Федерации. Говорили, что Станислав Воскресенский предложит ей мандат сенатора, когда пойдёт на второй губернаторский срок. Сейчас в СФ от губернатора заседает Валерий Васильев, муж Юлии Владимировны, но это его третий, предельный сенаторский срок.
Второй слух появился совсем недавно, когда губернатор внёс в облдуму поправки в устав области, которыми ввёл должность председателя правительства. Во властных кабинетах зашелестело – это точно под Васильеву…
На оба слуха Юлия Владимировна ответила, что нет, договорённостей таких с губернатором у неё нет и не было, нынешняя должность её вполне устраивает.
Фото: Варвара Гертье
- Не могу однозначно ответить – это совсем разное существование, разные правила. Я ещё привыкаю.
- Какой вы увидели местную экономику, заступив на пост?
- В Ивановской области нет крупного бизнеса, от слова совсем. У нас сорок одна тысяча хозяйствующих субъектов малого и среднего бизнеса – и совсем малого, и который чуть выше среднего. И когда я шла в правительство, мне хотелось заниматься не столько привлечением внешних инвестиций, сколько раскачкой местного бизнес-сообщества. Чтобы они активнее развивали свои проекты, а мы создавали бы им условия для этого. Но без крупного бизнеса это сделать сложно.
Но тут случилась СВО (специальная военная операция).
- До того, как поговорим об СВО.
Недавно мне рассказали, что в Фурманове турецкие трикотажники не могут выйти на плановые показатели, потому что даже при высокой зарплате нет желающих работать.
- Да, это так.
- Разговаривал с фермером, который не может найти работников: летом готов по 50 тысяч в месяц платить, но в деревнях предпочитают пить и получать пособия, а не работать.
Вы говорите о внутреннем росте – у области есть этот потенциал?
- Потенциал большой. Изначально с чего бизнес начинается? С бизнес-идеи, под которую подбираются ресурсы: земля, недвижимость, люди, финансы. Земельные вопросы мы всегда могли решить и решаем. Финансовые тоже решаем, активно работаем с банками, фондами, гранты затягиваем максимально. С трудовыми ресурсами у меня был свой план – хотела привлечь иностранных мигрантов, но не из среднеазиатских стран.
- А откуда?
- Хотела вернуться к советскому опыту привлечения жителей Вьетнама для швейной и текстильной отрасли. Чем они хороши? Трудолюбивы, дисциплинированы, не экстремисты и не ассимилируются. Отработают пятилетний контракт и спокойно уедут. Абсолютно безрисковый контингент.
- Почему не получилось?
- Потому что случилась СВО, которая спутала все карты. Не немного, а совсем спутала. Мы в правительстве эти четыре месяца только тем и занимаемся, что обсуждаем меры поддержки и даём обратную связь в федеральный штаб. В основном меры федеральные, потому что деньги из Москвы, мы из регионального бюджета не в состоянии сильно помочь бизнесу деньгами. Но чтобы федеральные меры были приняты именно те, какие надо, мы должны постоянно давать обратную связь. Обычно мы три дня проблему обсуждаем со всеми заинтересованными сторонами, потом в четверг итоговое совещание. В пятницу совещание по видеоконференцсвязи с Белоусовым (замглавы правительства РФ), который возглавляет федеральный штаб. В субботу - воскресенье они отрабатывают собранные с регионов предложения, в понедельник окончательно их обсуждают, во вторник обычно выпускается пакет очередных мер поддержки. Сначала они были общими, теперь пошли решения по отраслям.
Каждый день приносит что-то новое, мы ещё даже не почувствовали последствий санкций. Всё к осени, наверное, расцветёт в полной красе. А сейчас у кого-то ещё есть складские запасы, кто-то работает на внутренних ресурсах, не все сразу приостановили поставки...
Плюс в начале СВО был взрывной потребительский спрос, который был виден в первом квартале по росту выручки. Мы понимаем, что причина этого роста не экономическая, а кризисная и, скорее всего, летом будет спад, потому что видим сжимание спроса. Наша основная задача сейчас этот спрос поддерживать.
- Говорят, что федеральное правительство стимулирует в основном именно потребительский спрос, а не производство, не бизнес. Не как в 2012-14-х годах, когда деньги вливали именно в экономику.
- Тогда и сейчас – это абсолютно разные механизмы кризиса. Мы знали, что после пандемии, допустим, всё достаточно быстро восстановится. А сейчас видим другую картину мира и не можем спрогнозировать ситуацию до конца. Бизнесмен не может дать ответ на вопрос, как его компания будет выглядеть в ближайшей перспективе, потому что меняется структура потребления продукта. Если вначале мы думали, например, что долю экспорта удастся сохранить, то сейчас возникли чисто логистические преграды. На ковши «Решке Рус» есть спрос в Австралии, но доставить их туда нельзя, потому что в Роттердаме порт стоит на стопе, а другие каналы не доступны. Так же и с Южной Америкой.
Мы как власть, собирая информацию от бизнеса, видим, что идёт переориентация на внутренний рынок.
- Вряд ли все смогут переориентироваться.
- Это тоже не панацея. Мы же понимаем, что закрытые экономики не выживают, мы это уже проходили. Пробовать с дружественными странами налаживать контакты – тут тоже много неизвестных. Если сначала говорили: «Без проблем, Китай это сделает, Армения это, Азербайджан это», то потом увидели, что на них идёт колоссальное давление. В Азербайджане некоторым компаниям отказали в регистрации и открытии счетов в банках, потому что у них русские бенефициары. И это всё сложно спрогнозировать. Поэтому непонятно, как всё будет меняться со временем, что ещё придумают наши партнёры по международному сообществу. Сегодня мы развиваемся не по своему плану, к сожалению, а расшиваем чужую повестку.
- Гасите пожары?
- По сути, да. Мы видим, что спрос сжимается, а что делать? Надо поддерживать людей, потому что, возможно, будут массовые увольнения в бизнесах, которые не смогут переструктурироваться и выжить. Плюс так опосредованно стимулируется спрос – люди, получив дотации и субсидии, покупают товары. Для Ивановской области это хорошо, потому что здесь работает малый и средний бизнес, и деньги потребителей пойдут к нему. Люди же не поедут их тратить в Монте-Карло (улыбается), скорее, пойдут в магазин, чтобы купить продукты, текстиль, для детей что-то. Из-за такой структуры экономики мы в Ивановской области, на самом деле, оказались в лучшей ситуации. Крупный российский автопром наглухо встал, и сопутствующие цепочки все встали, потому что в один момент перенастроиться нельзя. А наши мелкие, у них есть шанс не просто выжить, но и вырасти, занять место тех, кто уйдёт с рынка. Но здесь нужна активность, которой нам, к сожалению, не хватает.
Фото: Варвара Гертье
- В первую очередь те, кто работал на автопром. Хотя «Профессионал» и «Решке Рус» работают – делают ковши, в том числе к нашим КРАЗам. Все, кто занимается золотодобычей и котлованы разрабатывает, используют их ковши. Мы всё-таки сырьевая страна, очень много потребляем.
А текстильная и швейная отрасли в области пока показывают рост.
- Но ведь там проблемы с химией?
- Там проблема с перекисью водорода. Мы, экономический блок областного правительства, её расшивали с помощью Чувашского предприятия «Химпром», нам даже сделали областную квоту. В «Химпроме» тоже была ситуация сложная, потому что эта перекись идёт и для текстиля, и на бумагу для отбеливания, и для продуктов питания, и в медицину. И вдруг все сказали – нам надо в ещё большем объёме. Они в итоге открыли вторую смену, поступательно нарастили объёмы, заказали новое оборудование. Наши бизнесмены свою потребность закрыли и стали в более спокойном режиме искать перекись у турок и китайцев, чтобы полностью закрыть вопрос. Заказали пробные партии, сейчас будут менять технологию, потому что в Китае и Турции неполные аналоги и могут быть проблемы с качеством – европейские красители всё-таки были другого порядка.
Есть вопросы с сырьём для текстильщиков – с хлопком и пряжей. Скакал курс доллара, и это был очень сложный период. Плюс политика самого Узбекистана неоднозначна, и было бы хорошо, если бы нам пряжу поставляли по межправительственной квоте.
- Говорят, узбеки, воспользовавшись ситуацией с санкциями, хотят поставить крест на текстильной промышленности России. Это так?
- Они ведут очень агрессивную политику по развитию собственной лёгкой промышленности. У них есть межправительственная программа, по которой они чётко двигаются. Вводят заградительные таможенные пошлины, поставили цель экспортировать не хлопок, а готовый продукт, где выше добавленная стоимость. Плюс в Узбекистане значительные налоговые льготы, которые способствуют развитию лёгкой промышленности и, соответственно, себестоимость их продукта на выходе будет ниже нашей.
- Это конец ивановского текстиля?
- Нет, конечно. Как говорят современные потребители (подчеркну – именно потребители) и эксперты, будущее за инновационными тканями, смесовыми с химическими волокнами.
- Получается, Ивановская область с приходом губернатора Воскресенского профукала будущее, не реализовав проект комбината химволокна?
- Да, нужно было строить комбинат, полиэфир нам нужен. Но проект должен был быть более взвешенным.
- Ивановские предприятия способны реально участвовать в импортозамещении?
- Что касается швейной отрасли, тут я вообще не переживаю, потому что швейники очень быстро перенастраиваются, у них рост. Они спокойно могут занять место ушедших ZARA, H&M и дальше по списку. Важно суметь настроить бизнес так, как у иностранных компаний, с их почти ежедневной изменяемостью коллекций, качеством, дизайном, разнообразием, маркетингом. Вот здесь наши могут буксовать, потому что маленьким компаниям это очень сложно сделать, а больших операторов – таких, которые могли бы это потянуть на субподряде, – нет.
На самом деле McDonald’s - вот хороший пример того, как надо масштабировать бизнес. Там настолько всё доведено до автоматизма – и цена, и качество, и стандарты – что в любой стране мира ты понимаешь, что зайдёшь туда и получишь свой бигмак, везде одинаковый. Это всё упирается в маржинальность и себестоимость, а доведённые до автоматизма операции и стандарты масштабирования при низкой наценке приносят хороший оборот.
По текстильщикам сложнее. Они делают из года в год и из десятилетия в десятилетие одни и те же, в общем-то, ткани, предлагая их рынку. А рынок изменился, его потребности уже другие. Именно тут сейчас и нужно прикладывать усилия. Смотреть, почему те же трикотажники зашли в Ивановскую область и выстрелили. И в Кохме, и в Фурманове, и в Родниках, где в июне планирует открыться огромное предприятие Untex с суммой инвестиций в 4,5 миллиарда. Мы им сейчас помогаем войти в лизинговые программы. А ёмкость рынка ещё больше.
- Можно ещё открывать?
- Да, потенциал роста есть. Но мы говорим о турецких инвесторах, а у меня вопрос: почему иностранцы видят эти ниши, а мы не видим? Ивановские бизнесмены ведь изначально находятся внутри отрасли…
- Мне кажется, в России бизнес боится идти в производство, его пугают риски и непредсказуемость регулирования.
- Разные есть мнения на этот счёт. Некоторые там зарабатывают, но прибыль не вкладывают, а выводят на другие проекты, не связанные с текстилем, скирдуют, боятся инвестировать. Вкладывают в акции, в облигации, в недвижимость – их привлекает пассивный доход, который можно гарантированно получать. А вот «Шуйские ситцы» первыми начали когда-то инвестиционные программы, когда все ещё работали на старом оборудовании. Сегодня Анна Викторовна Богаделина продолжает дело отца, они вышли на широкоформатные станки, снизили себестоимость, усилились по качеству, и именно они являлись держателями контрактов с ИКЕА. Сейчас им, конечно, опять надо перенастраиваться, со сбытом работать…
Сегодня для бизнеса создана искусственная ситуация с этой СВО, которую надо расшивать. Она к бизнесу не имеет отношения, это чистая политика. И мы с вами сейчас не про экономику говорим, а про то, в какой ситуации оказались.
- Создаётся впечатление, что областное правительство помогает в основном местному крупняку, а к мелочи отношение из серии «умер Максим, и бог с ним».
- Смотрите, что есть по мерам поддержки. Федеральные меры – это для системообразующих предприятий, которым включение в систему даёт определённые льготы и перспективу вхождения в программы. Мы не знаем, как дальше будет ситуация развиваться, и бизнес, входя в такие программы, как бы покупает билет на расширенный пакет предложений от федерального правительства. Поэтому мы с губернатором с самого начала взяли курс на то, чтобы максимальное количество наших предприятий туда воткнуть. И максимально эту тему отработали – двадцать два ивановских предприятия в списке. Сейчас вхождение туда уже затруднено, потому что правительство РФ увеличило критерии входного билета: по выручке, численности рабочих мест и так далее.
По мелким предприятиям другие меры поддержки. Сейчас им что нужно было? Сохранить деньги в оборотке. Станислав Сергеевич (Воскресенский, губернатор Ивановской области) принял решение пойти на отсрочки по региональным налогам, и мы приняли эти решения. Для бюджета это нагрузка, но мы попробуем справиться.
- Но вы же получите эти деньги, только позже.
- Рассчитываем, безусловно. Но ведь может случиться так, что когда подойдёт срок уплаты налогов…
- …брать будет не с кого?
- Мы это понимаем и относимся философски, потому что так складывается обстановка. Что мы можем сделать для малого бизнеса, это помочь деньги в оборотке сохранить, отложив уплату налогов – сделали. Обеспечить доступность кредитования, впрыснуть деньги в экономику – до 30 марта при ключевой ставке 20%, можно было взять кредит под восемь с половиной. Мы это сделали, и в ЦФО встали на второе место среди тех, кто выбрал доведённые до нас лимиты. Выгребли всё подчистую. Собирали банкиров и заставляли их обзванивать всю их клиентскую базу, это были прямо «холодные» звонки: «Иван Иванович, здравствуйте, у нас программа есть, но она только до 30 марта. Если надо, бегите к нам срочно».
Потом началась оборотная программа совместно с корпорацией МСП, и на тот момент это было спасение. Плюс гранты фонда развития промышленности. Плюс кредитные каникулы по существующим кредитам. Плавающие ставки тоже были приведены в соответствие, чтобы максимально снять с бизнеса кредитную нагрузку. Плюс зонтичные поручительства корпорации МСП – когда у малого бизнеса не хватает залогов – тут отлично отработал центр «Мой бизнес» с Ириной Николаевной Корниловой. Очень много интересных программ по сельскому хозяйству – а это тоже значительная часть экономики. Наши сельхозники получили все субсидии, которые есть в Минсельхозе, и все программы льготного кредитования под 5% при ключе 20.
Сегодня мне, человеку из бизнеса, думается, глядя на всё это – что же сейчас не работать-то? С нами никогда и никто так не носился, не звонил и не спрашивал, чем помочь. Не мешали, и то слава богу. Сейчас обратная ситуация.
Фото: Варвара Гертье
- Как я вижу губернатора Воскресенского? Он большой трудоголик. Я до него ни разу не видела, чтобы губернатор после встречи с бизнесом тут же давал поручение – мне, например, – заняться вопросом, который только что был озвучен. Мы еженедельно ездим по муниципалитетам и собираем малый бизнес, это всегда 15-20-30 человек, которые приходят и рассказывают, с чем сталкиваются и какие кейсы им нужно расшивать. Где губернатор может помочь, делает это незамедлительно. Если в течение 24 часов после выявления проблемы он не сделал кому-то звонок и не договорился – это что-то из ряда вон выходящее. Делает звонки, не откладывая на завтра, не перекладывая на помощников. Удивительный человек. Он всегда сам звонит, если нужно кому-то помочь. То у какой-то строительной компании в Москве проблемы. То «Нейрософту» надо быстрее отсертифицировать продукцию. То по металлу, когда всё случилось – «Решке Рус» и «Профессионалу» высоколегированные термообработанные стали поставляет «Русал» (Липецкий металлургический завод), который этот передел делал в Бельгии. И мы выходили на Минпромторг, внедрялись в эти технологические цепочки. Конечно, на это потребуется время, это не по щелчку, но мы теперь заявлены в этих программах.
Про «любимчиков» ещё хотела рассказать, как иногда складывается ситуация. Губернатору невозможно же со всей сорок одной тысячей субъектов предпринимательства взаимодействовать, взаимодействие идёт через бизнес-сообщества. У нас в Ивановской области их два крупных: «Деловая Россия» и «Опора России».
- «Деловая Россия», она какая-то искусственная, кукольно-декоративная.
- Тем не менее Лукьянченко (Дмитрий Сергеевич, управляющий АО «Ивановоискож») из «Деловой России». Раньше, может быть, она была кукольная, сейчас более активная, они на федеральной площадке формируют повестку, их руководство встречается с Путиным. «Опору России» у нас возглавляет Василий Вавельянович Скворцов – там больше участников, потому что круг МСП собственно шире. То есть, более крупные предприятия региона у Лукьянченко, все остальные у Скворцова. Когда мы начали обсуждать меры поддержки и давать обратную связь, я тоже через них взаимодействовала, чтобы они в свои чаты выкладывали это всё.
- Говорят у губернатора к «Опоре России» пренебрежительное отношение, называет их лоббистами...
- Он не может к ним несерьёзно относиться, их удельный вес в экономике Ивановской области большой. Такое впечатление могло сложиться из-за того, что субъекты МСП иногда приходят на встречи не подготовившись. Нам нужна конкретика, а мы, бывает, слышим не то, что должен говорить бизнесмен, находящийся внутри процесса. Вопросы к встречам в правительстве надо серьёзно дорабатывать, приводить конкретные цифры, какие-то делать предложения.
Допустим, наши айтишники – они же все «малыши». Была встреча в «Опоре России», они говорят – хотим, чтобы нам снизили налог до трёх или даже до одного процента. Хотя у них и так 5% относительно общих шести. Я посчитала, выпадающий доход бюджета будет 23 миллиона по текущим платежам. Вроде бы, небольшие деньги, но детский садик стоит от 40 до 50 миллионов. А я должна прийти к губернатору с предложением, с аргументацией – а не так, что давайте снизим, и всё. При этом спрос на IT-услуги высокий, у них от федералов беспрецедентные льготы, рост в отрасли прогнозируется колоссальный. Исходя из этого думаю: зачем нам лишаться половины детского садика в год? Насколько жизненно важно оставить IT-компаниям эти 23 миллиона? На региональном уровне это нецелесообразно.
- А у айтишников обида осталась.
- Ну, к этому я готова, быть для всех хорошей – такой задачи не ставлю. Вернёмся к Воскресенскому и его отношению к предпринимателям, которые приходят и не могут сформулировать проблему. Иногда Станислав Сергеевич, просто по складу характера, в отличие от того же Михаила Александровича (Мень Михаил Александрович, губернатор Ивановской области в 2005 – 2013 годах), не может скрыть свои эмоции. Выплёскивает их на собеседников. А люди думают, что есть любимчики и остальные.
- Губернатор Михаил Мень запомнился текстильным кластером, Павел Коньков комбинатом химволокна, а какая экономическая парадигма у Станислава Воскресенского?
- Он считает, что нужно создавать максимально комфортные экономические условия для того, чтобы развивался весь бизнес. Правительство не должно навязывать бизнесу какую-то конкретную отрасль или стратегию.
- Воскресенский на старте губернаторства говорил о медицине как драйвере экономического роста Ивановской области.
- Мы в правительстве области занимаемся всем одинаково. И я разделяю эту позицию, мы не можем яйца в одной корзине хранить.
- И моноэкономика области не нужна?
- Нет, как показала практика автопрома, это небезопасно. Почему сейчас губернатором и Денисом Черкесовым (директор департамента сельского хозяйства Ивановской области) много внимания уделяется сельскому хозяйству? Мы во все самые сложные программы, в которые там можно было войти, вошли. За четыре года все узнали, что в Иванове может быть сельское хозяйство. Это установка Станислава Сергеевича, и он всем её даёт. Просто есть чиновники, которые эту установку выполняют, а есть те, которые к этому неспособны.
Ещё хочу сказать, что люди, которые приходят в область, по-другому работают, чем те, которые всю жизнь варятся внутри. Это очень сильно заметно.
- Как с приходом санкций изменилась работа ивановских чиновников?
- Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что не знаю, как было до СВО. Не знаю, как тогда чиновники работали и в каком режиме. Сейчас правительство работает в режиме 24/7.
- Я видел, как вы управляли «Полётом». Вас сильно напрягает неторопливость новых подчинённых в правительстве?
- Вот, знаете, очень, очень сильно! Связываю это с тем, что каждый в отдельности чиновник старается свою какую-то задачу решить. К сожалению, существует высокая степень зарегулированности государственной службы. Это ведёт к тому, что нужно собирать огромное количество согласований, чтобы вышел какой-то распорядительный документ. Вдруг будет проверка – всё должно быть правильно.
- Чиновников больше интересует не результат, а собственная безопасность?
- Не всех, но многих. Контрольно-надзорная деятельность идёт не только в отношении бизнеса, но и в отношении органов власти, и она очень серьёзная. Очень. И штрафы, которые назначаются, несоразмерны зарплатам, особенно на уровне муниципалитетов. Зарплата там двадцать пять тысяч, например, а штраф пятьдесят, и сто раз подумаешь, стоит ли вообще что-то делать? А ведь не всегда гладко идёт, иногда надо принять решение и взять на себя ответственность.
- Вы довольны составом экономического блока, который остался вам от Людмилы Дмитриевой?
- Очень. Рада, что работаю с Черкесовым по сельскому хозяйству, и вижу, как он изменил сам департамент. Считаю, что департамент экономики под руководством Людмилы Бадак отрабатывает 100% повестки – такой связи местного бизнеса с экономическим департаментом не было ни при одном предыдущем начальнике, а уж я-то их всех видела. У меня в подчинении блок службы ветеринарии, где хотелось бы динамики. И департамент управления имуществом, но это орган статичный, там больше документы, регистрация прав – трудно ждать какой-то бешеной динамики.
- Людмилу Дмитриеву отодвинули от местной экономики, потому что она не нашла общего языка с местным бизнесом или из-за конфликта интересов – из-за мужа и «Галтекса»?
- Этот вопрос надо губернатору задавать. И никуда её не отодвинули, она сегодня первый заместитель, стратегическими вопросами занимается, курирует национальные проекты. Хочу сказать, что, если бы Людмилы Владиславовны в правительстве не было, её надо было бы придумать. Она человек с самой активной жизненной позицией, и когда надо всё делать быстро, просто незаменима. Она большой трудоголик, вникающий до глубины в каждый документ, каждую бумагу и знающий, как работает вся система бюрократии на федеральном уровне.
- Когда-то она пробивала идею узбекского «зеленого коридора», а местные предприниматели говорили, что это смерть ивановскому текстилю. Она на это отвечала, что если мы не будем покупать узбекский текстиль, туда придут американские танки. Как это вяжется со стратегическим видением в экономике?
- Не могу комментировать, не знаю, что она имела в виду, но то, что в Узбекистане всё не просто – это факт. У России сегодня очень неустойчивая позиция, и это надо принять. Исходя из этого и бизнесу нужно быть более гибким, выстраивая свои бизнес-тактику и политику. Ведь своего хлопка в Иванове не было никогда и не будет. И если хотим заниматься дальше текстилём, нужно нащупать все точки роста и взаимоотношений. Наладить кооперацию не на политическом, а на бизнес-уровне, чтобы процессы связались навсегда.
