И ещё, наверное, для чистоты восприятия надо сначала рассказать об истории, произошедшей в 2007 году между Вороновой и Поюровым.
«27 апреля 2007 года <…> художник Поюров Вячеслав Сергеевич, находясь в состоянии алкогольного опьянения в вестибюле Дома художников <…> развесил <…> стяг красного цвета, на котором с левой стороны были изображены серп и молот, а справа фашистская свастика (композиция, посвящённая событиям в Эстонии, где демонтировали памятник воинам-освободителям – ред.).
На фото: 2007 год. Вячеслав Поюров с тем самым красным стягом – со звездой и свастикой
Это цитата из заявления о привлечении художника Поюрова к уголовной ответственности в мировой суд от председателя ивановского отделения СХ Вороновой Галины Анатольевны. Разбирательства длились долго, суд в итоге постановил, что изображение свастики на произведении искусства не является противоправным действием. А вот за мат Вячеславу Сергеевичу пришлось извиняться.
История, честно говоря, так себе. Я ещё могу понять, когда на художника за что-то подобное чиновник возбудится, но когда свой на своего… А Поюров с тех пор впал в немилость и от жизни Союза художников отошёл.
Но мне бы не хотелось, чтобы наш разговор с Вячеславом Сергеевичем смотрелся сведением счётов с администратором – для меня это разговор о том, как сегодня живёт творческий человек старшего поколения. И я к Поюрову пошёл не из-за того давнего скандала, а потому, что ещё со времён учёбы в художественном училище считаю его одним из самых интересных ивановских графиков. И человеком, у которого есть своё мнение, и который не боится его высказать. В итоге получился невесёлый разговор о месте художника в современной жизни, о Союзе художников и, уже традиционно, о фестивале «Первая фабрика авангарда».
- Нет уже Союза как такового. Да, были времена, когда мы пытались попасть в эти выси...
- Хороший заработок, престиж…
- Дело не в заработке. Престижно – да. Как она (Галина Воронова – А.М.) у тебя на сайте говорит, что для художника самое главное – сделать работу заказчику, продать. Это вообще... Это никакому нормальному художнику в голову не придет. Всегда была работа для себя, творчество, с другой стороны был художественный фонд и производственные мастерские, где выполняли госзаказ. Вот в фонде говорили о заказах, о работе, о рублях, а выставки отдельно – это другая тема, другие подходы, другой худсовет. Вообще всё другое.
Сколько замечательных художников, работало в этом фонде. Они были там были исполнителями, просто делали заказы, работали, не хотели вступать в Союз, жили своей жизнью. А творчеством всегда занимались для души, не для денег.
- Как Олег Птицын? Он же так и не стал членом Союза.
- В том числе. У него была своя жизнь, свои закидоны, ему больше нравилось быть пропагандистом литературного творчества – он мог часами стихи читать. Он упивался собой. Художник он был замечательный, но не проходил на выставки по идеологическим требованиям.
- Да, в СССР выставки были идеологизированные.
- Как правило к памятному дню или к празднику.
- Тот же Валерий Бахарев, который работал в своём пространстве…
- Бахарев вообще был антагонистом Союза художников. А сегодня та, о ком мы говорим, для поднятия своего престижа говорит тебе: «Была на выставке с Бахаревым». И потом говорит – никогда не слышал от профессионала – «картины». Нормальные художники никогда не будут так говорить – вещь, работа, но не картина... Картины в музеях висят в золотых рамах. «Явление Христа народу» – вот это картина. А тут... «Взяли не такую картину, со мной не посоветовались» – это ужас, конечно.
- Что сейчас в Союзе происходит?
- Да ничего. Туалет там хороший – вот и всё. Какие-то выставки проходят, но на них народ приходит только в день открытия. Я положил на эту контору, мне просто не хочется туда ходить из-за всех передряг.
- Как я понимаю, ты не один такой.
- Творческую организацию, если по серьезному, должен возглавлять творческий человек, имеющий хотя бы какой-то авторитет в этой области, и к которому прислушиваются. Но мы же знаем, кто это и что там. И не для этого её выбирали когда-то. Мы выбирали директора, управленца – сначала-то она была чисто административным лицом, за творчество другие отвечали. А потом всё похерилось – кто-то ушел, кому-то надоело. Но сначала хорошие мысли были – хотелось, чтобы организация была нормальная, чтобы туда бы было приятно идти. Знаешь, прекрасное время было. Мы приходили туда, встречались, это было событие в жизни. Все хотели бы друг друга увидеть, пообщаться. Это общение было просто необходимо для нас для всех. Можно сказать, вся жизнь прошла там – уже скоро 50 лет. А сейчас, видишь, все редеет. Как говорится, великие уходят...
- Из великих один Валерий Родионов остался (Народный художник РСФСР).
- Еще остался Руфель Михайлов (Заслуженный художник РФ). Но не с кем повспоминать, поговорить: а знаешь, а помнишь, а как было...
- А молодые?
- Молодые-то? Я и не знаю, кого там напринимали. Теперь принимают лояльных, а не талантливых.
- Твоя мастерская принадлежит Союзу художников?
- Она принадлежит городу, а не Союзу, последний этаж дома сразу строили под мастерские. Мне её дали, ещё кода Малютин жив был (Марк Иванович Малютин – с 1949 по 1989 год председатель правления Ивановской организации Союза художников, Народный художник РСФСР). Я был молодым ещё плакатистом, подающим надежды и нуждающимся в жилье. Это были времена, когда художникам давали квартиры, нужно было только в очереди постоять. Мне дали тогда эту мастерскую, и я здесь с семьёй жил вначале – здесь стоял стол, там шифоньер, там, детские качели. Нормально было.
- На что сейчас живешь?
- На пенсию.
- Искусство совсем не востребовано?
- Искусство... (задумался) Попробуй продай это. Раньше были какие-то заказы, но лет десять, наверное, с последнего прошло. Хорошо, мне в свое время помог Алексей Шевцов из Плёса, заказал рекламные плакаты.
- Жанр плаката не ушёл из жизни вместе с советской агитацией и пропагандой?
- Нет, ещё жива тема. В Туле раз в два года проводят международный конкурс под названием «Третий путь», каталоги выпускают. Вот последний прислали, смотри.
- А коммерческие заказы?
- Как тебе сказать, есть запросы, даже вот от КГБ был, или как они сейчас, ФСБ: «Давай выставку сделаем». Я дал свои плакаты им посмотреть. Они – да, да, хорошо, но всё в песок ушло.
- Им-то это зачем?
- Не знаю. У меня есть плакаты про теракты и всякое прочее.
- Что происходит с Союзом сейчас? Галина Воронова в интервью говорит: «всё, хочу уходить». Что дальше?
- А что она там делает? Мы-то знаем, что она никчемная, попала во власть, и навластвоваться всласть захотелось. Просто распирает её – я, я, я. Вот уйдет с поста, может, снова будем ходить в Дом художника, собираться, общаться. А пока она здание ремонтирует и какие-то гранты получает, только не откалывается ничего от них. Выставки какие-то делает, но там никого нет – сейчас время такое, что надо экспозиции совершенно по-другому делать.
- Может, потому она и злится на «Фабрику авангарда», что туда люди идут?
- Это же хорошо, что идут, я рад. Хоть там, конечно, много дерьма всякого. Но там хотя бы новое что-то, новый взгляд. То же самое в галерее на «Шестом этаже» в химакадемии. Пацаны и девчонки молодые изгаляются, как хотят, и им не запрещают, даже приветствуют. Это же замечательно! Это раньше надо было доказывать с пеной на губах, что что-то имеет право на жизнь. Конечно, много в городе и всякой фигни делают. Но, значит, кому-то это нравится, если проходит.
- Такое ощущение, что художники вообще не нужны стали.
- Мне кажется, человек сам по себе как-то девальвировался. Грустно, конечно.
- Получается, что вы, члены Союза художников, раскололись?
- Раскололись. Я думаю, как такового Союза уже нет. Главное, нет той душевности, которая была, теплоты какой-то... У меня в 2021 году просто украли выставку на день рождения. Каждые пять лет была выставка – на 50 лет была, на 55, 60, 65. И на семьдесят должна была быть в мае.
- Не предложили?
- Что значит – не предложили? Знали, что должна быть выставка. Я им видимо надоел с прошлыми выставками. Всё скандалил, скандалил...
Я сначала хотел, чтобы территория была немножко побольше, думал о музее нашем. Но у них готовился Пророков. Говорю: «Мне 70 лет, а вы – Ивановский художественный музей. А мы ивановское отделение Союза художников. Мы же должны быть у вас». В ответ: «Нет». Ну нет так нет, надо в родной организации в план вставать. А там тишина: нету меня в этом плане. Как она говорила тебе в интервью: «Самое главное – это выставка». А меня взяла и урезала.
Вы что, – говорю – умер я, что ли? Поюров жив еще! И так как-то тихо и мирно меня вычеркнули из жизни организации. И всё. А я уже не стал кричать – чего тратить силы на это, и так уже слишком много времени и нервов потратил с этой организацией, чтобы бить себя в грудь и кричать «Я достоин, имею право!» Я просто тихонько отошел – не в мир иной пока – от борьбы этой.
