Представляем вашему вниманию размышления Владимира Демьяненко, председателя правления ивановского областного отделения Союза дизайнеров России.
Опять одолевают воинствующие дилетанты. Лежнево – место какое-то заколдованное. Самопальщики с инициативой прямо свили там гнездо, из которого вылупилась еще одна идея – огромный орел осеняет своими крыльями маленьких человечков.
Почему Лежнево? Потому что люди там живут прямые, решительные и инициативные – им все «по барабану».
Как известно, в российской ментальности есть две беды, но вот третья – патриотический китч. Казалось бы, аксиома – пироги печет пирожник, а сапоги тачает сапожник. Но нет, это не для нас. Не замахнуться ли нам – нет, не на Вильяма нашего, Шекспира, – а на наше всё, на Александра Сергеевича Пушкина.
Помню, какая меня взяла оторопь, когда я увидел в лежневском исполнении этот памятник. Памятник Пушкину из цемента изваял местный скульптор-самоучка, на пьедестале стоял какой-то урод-дегенерат…
Юным неучам-пакостникам, наносящим баллончиками и маркерами метки на фасадах, не снился такой уровень культурной дисквалификации – и это событие ободрило местных аборигенов. Как говорил приснопамятный Черномырдин, «никогда такого не было и вот опять».
Ну конечно было. Это метафизические сироты, изнывающие в экзистенциальной тоске. Это воскрешение мертвых отцов в «Философии общего дела» Федорова, это «Котлован» Платонова, где главный герой, товарищ Вощев, признается: «сами живем нечаянно, но я мог бы выдумать что-нибудь вроде счастья». Это фольклорные персонажи русского символизма с его увлеченностью эсхатологией, мистическими учениями и гностицизмом. Лежнево – это современный платоновский «Чевенгур», где создали «Совет социального человечества Чевенгурского освобожденного района». Упразднены просвещение, наука и даже ум, поскольку «ум будет угнетать ненаучных и ослабелых».
В «Чевенгуре» заготавливали хворост, штопали мешки, корчевали на кладбище кресты, которые хотели использовать для сооружения плотины, давили по домам клопов, ваяли друг друга из глины. Не для пользы и богатства, а для пафосной фантасмагории.
Видимо кем-то из лежневских обывателей было получено пророчество от дельфийской пифии о «переоценке» ценностей, какое в свое время получил Диоген. Однако и социальная реальность нынешнего ковидного времени меняет критерии и рождает когнитивную депривацию, вызываемую изоляцией. Кто-то страдает от депрессии, но есть и те, кто становится чрезмерно активным и общественно опасным релятивистом, проповедующим плюрализм и своей ретивостью заражает начальство из ведомства «Дивидендов и Раздач».
Что же это творится? Андрей Платонов в 20-30-е годы прошлого века создает прекрасные литературные произведения, критикуя утопии коммунистического строительства и деформацию человеческой личности. И вот, пожалуйста, в наше, лишенное идеологем время, эти персонажи мистически материализуются и начинают вытворять бог весть что.
Булгаковский персонаж, Шариков, увлекался чтением революционной беллетристики (переписка Каутского с Энгельсом), современные же витии чатятся в интернет-сетях, ничего из себя не представляя, имеют миллионы подписчиков, которые по мановению доморощенных гуру идут на суицид и массовые убийства, занимаются рекламой наркотиков и их распространением, становятся адептами человека-паука, Матрицы и Людей Икс.
Современный человек, лишенный духовности, обретает демоничность и становится инфернальным биороботом. Духовный мрак провоцирует агрессию и эгоизм, лишая человека одного из имманентных качеств личности – нравственности.
На смену атеизма пришла философия релятивизма, убеждающая что нет единой истины, одинаковой для всех людей, а есть множество истин, удобных, полезных и убедительных для одних лиц и групп, но неприемлемых для других. Представители этих групп, по свидетельству Салтыкова-Щедрина, руководствуясь лозунгом адвоката Балалайкина «Прасковья мне тетка, а правда мне мать», всеусердно тщатся нечто к славе любезнейшего отечества совершить, а ничего, кроме действий, клонящихся к несомненному оного стыду не совершают.
Обратимся непосредственно к аналитике так огорчившего нас «произведения».
Аналитика произведения предполагает эстетический анализ. Эстетика – это наука о прекрасном. Способность человека к эстетическому восприятию – результат длительного общественного развития, социальной шлифовки органов чувств.
Индивидуальный акт эстетического восприятия связан с социально-исторической ситуацией, ценностными ориентирами человека, эстетическими нормами, а также с глубоко личностными установками, вкусами и предпочтениями.
Произведение искусства требует особой концентрации внимания, сосредоточенности, а также активизации духовного потенциала личности, интуиции, напряженной работы воображения, высокой степени самоотдачи.
Чем богаче духовный мир зрителя, выше его культурный уровень, тем красочнее и разнообразнее палитра его сопереживаний с художником, создателем формы.
При этом необходимо знание и понимание специального языка искусства, его видов и жанров. Восприятие искусства требует напряженного духовного труда и сотворчества. Вот что должно стоять за фразой «а народу нравится».
Искусство – это духовный феномен, в котором эмоционально-оценочные уровни превалируют над познавательно-информационными. Скульптура в этом восприятии выступает не только как художественная форма, но и как определенное содержание.
Работа, о которой идет разговор, выполнена в жанре скульптурной мемориальной пластики. Разумно вспомнить завет Маяковского: «Крошка сын к отцу пришёл, и спросила кроха: — Что такое хорошо и что такое плохо?»
Чтобы квалифицированно выносить свои суждения о скульптурной композиции, нужно быть профессионалом в области культуры, иметь богатый духовный мир, владеть эстетическими критериями и нормами.
Основная задача скульптурной композиции – создать трехмерный объем, передающий основной замысел и идею произведения наиболее ясно и убедительно, а также сформулировать художественный образ. Трехмерный объем не получился – это, фактически, горельеф, воспринимающийся с одной точки – фронтальной, продолжение традиций некрополя, создание погоста в центре города. Некрополь – это мертвый город, а Лежнево – вполне живой, хоть и имеющий тенденцию к сокращению населения – поселок городского типа с богатой, четырехсотлетней историей.
Хорошо, когда работа по установке памятника начинается с работы профессионального архитектора, оперирующего такими категориями, как городской контекст, видовые точки и пространство. Для жителя Чевенгура все это – пустые звуки, также, впрочем, как и силуэт, пропорции и масштаб.
Физикам-ядерщикам, работающим на Большом адронном коллайдере и изучающим теории строения микромира, где инструментами хиггского бозона служат тон-кварки, никогда не придет в голову спрашивать совета у ветеранов силовых ведомств и швейцарского обывателя о методике изучения кварк-глюонной плазмы или фотон-адронных столкновений. Однако наши обличенные властью чевенгурцы с настойчивостью, достойной другого применения, твердят мантру «нужно советоваться с народом».
Так называемые «советы с народом» – это ширма, прикрывающая воровство федеральных финансовых потоков. Об этом уже много сказано, это не культурология, а обыкновенная уголовщина. У деятелей культуры есть проверенный временем механизм – открытый конкурс профессионалов и реализация победившего проекта, никаких других советов просто не может быть.
При пристальном анализе творчества «Совета социального человечества Чевенгурского освобожденного района» оказывается, что это не частный случай, а проявление системного кризиса российской культуры. Гайдаровская идея мальчика-плохиша – «рынок все расставит по своим местам» не работает не только в экономике, но и в культуре.
Пресловутая «Аленушка» – дилетантская скульптура, установленная в Нововоронеже и демонтированная через три дня стала ужасом глубинки и героем мемов, уродливая скульптура десантника из Ухты продержалась 4 дня и была демонтирована. Конь-рельсоед из Воронежа, ярко претендующий на один из 150 гендеров, горделиво украшает окрестности и пугает своими гениталиями. Трансформированный из скульптуры Ленина урод пугает станичников Новомышастовской Краснодарского края. Уродливая муза Благовещенска, изображающая мороженщицу, принимается за пьяного Ельцина. Креативный халтурщик из Новозыбнова Брянской области пристроил к пограничному столбу пограничника с собакой, напоминающей медведя.
Вот и заполнился культурный вакуум тик-токами, луками, хайпами, пиаром, брендами и моргенштернами. Субкультурное местечковое болото будет и далее булькать, рождая эстетику безобразного, пока не будет принят закон о культуре, регламентирующий культурные приоритеты государства, механизмы господдержки национальной культуры, сделает выгодным меценатство и спонсорство культуры от частного бизнеса и создаст преференции творческим союзам и деятелям культуры, развивающим национальную российскую культуру.
Выдающийся российский режиссер Шахназаров вопиет с телевизионных экранов об актуализации государственных приоритетов в области образования и культуры. Грядет культурная катастрофа в нашем отечестве. Молодое поколение, воспитанное в историческом беспамятстве, спровоцированное Болонским образовательным процессом и массовой западной культурой с ее культом секса, насилия и инфернальности, разрушит наш культурный код.
Самый быстрый социальный лифт в культуре среди молодых нигилистов – вызов, провокация, цинизм и кощунство.
Предадим забвению память о Великой Отечественной войне, забудем религиозные традиции и патриотизм, предадим наши культурные святыни и никакие «Искандеры», «Пересветы», «Кинжалы» и «Ярсы» не спасут Россию, она развалится под натиском антикультуры с ее изощренным инструментарием сетевых месседжей, глумлением отечественных бездарностей, представителей «пятой колонны».
Предпринимались попытки принять региональный закон о культуре, он был отвергнут ивановской областной думой как финансово обременительный, а комиссия по культуре, функционировавшая при областной думе, прекратила свое существование.
Возвращаясь к лежневскому феномену контркультуры напоминаю безответственным и простодушным инициаторам создания памятника, что это символ, коммуникационная модель, интегрирующая индивидуальное сознание в единое смысловое пространство культуры. Орел здесь должен выступать в качестве символа государственности и свободы. В основе своей символ всегда имеет метафоричное переносное значение. В символе всегда имеется скрытое сравнение. Это связано с природой образа – основной категории искусства.
Неправильное, непропорциональное фигуративное решение десантников метафорически превращает орла в курицу, а десантников – в цыплят, курицыных детей. Метафора – это диалог смыслов, в результате которого рождается новый смысл.
Намекающая метафора – сплав элитарных и популярных кодов прочтения на подсознательном уровне. Эта метафора не буквальна и не инфантильна. Это лишь наведение на мысли, толчок для поиска собственных ассоциаций и неслучайно это сочинение назвали патриотическим китчем.
Перевод художественного образа из пафосно-романтического в комический дополняется и проблемой тектонической, т. е. соотношением несомых и несущих элементов, когда основание, на котором покоится композиция – некая каменная масса, оторванная от основания, напоминающая по силуэту гроб, мистически взлетевший от земли. Дополняет эту некрофилию немасштабная шрифтовая гарнитура, превращающая эту композицию, достаточно крупную по физическим размерам в мелкий значок, означающий нерефлексирующую бездарность, глумление над патриотизмом и инструмент культурной агрессии.
Чем быстрее это поймут носители чевенгурской трансцендентной сущности, что рука божия не над всеми равно и благостно и равно попечительно простирается и извлекут свой личный стыд из публичного обращения и тем быстрее перестанут служить посмешищем.
Владимир Демьяненко, председатель правления ивановского областного отделения Союза дизайнеров России
