Дарья Растунина: «Мне проще все вокруг сломать и выкинуть, чем ломать себя»

Дарья Растунина ивановская художница из когорты молодых. Она не ограничивает творчество раз и навсегда выбранным направлением или приёмом, пробует себя в разных областях творчества, ищет границы – как будто для того, чтобы тут же их нарушить. Мы познакомились, поговорили и у меня создалось впечатление, что она живёт творчеством, всё вокруг неё подчинено искусству. Даже мастерская у Даши абсолютно не девичья – без уюта и рюшечек – больше показалась похожей на препараторскую с высоким потолком, чистыми стенами и почти полным отсутствием мебели. Только творчество, ничего лишнего.

- Когда ты поняла, что ты художник?
- Сложный вопрос. На самом деле главное не то, чтобы понять и признаться себе, что ты художник. С художником вообще случаются всякие странные вещи, в детстве и подростковом возрасте думаешь – почему все делают что-то определенным образом, как-то решают какую-то задачу так, а ты делаешь наоборот. И думаешь – наверное, с тобой что-то не так. Появляется то ли комплекс, то ли еще что-то – тебе хочется быть таким же…

- Тебе хотелось?
- В подростковом периоде небольшой дискомфорт. Но подрастая, понимаешь, что это же преимущество – мыслить по-другому. Находишь в этом интерес. А потом понимаешь, что… Не то, что это они все неправильные, но это данность, с ней жить. Либо ломать себя как-то. Но с моим характером мне проще все вокруг сломать и выкинуть, чем ломать себя. На меня иногда такая радикалочка нападает!
Так что какого-то определяющего момента не было.

- Но что-то заставило тебя пойти в художественную школу.
- Я ходила в кружок, потом в художественную школу. Думала – пойду в училище, там все великие, храм искусства, и все, я художник. Но пришла и поняла, что там все как обычно, ничего особенного. Да, тебя учат рисовать, но это еще не художник.

- Мне кажется, умение рисовать не делает человека художником, как умение сыграть «Мурку» не делает музыкантом.
- Да. Ты в первую очередь мыслить должен научиться, прежде чем рисовать. Но когда умеешь рисовать, это не мешает, это важно. Хорошо, когда есть умение, ремесло, и ты можешь выражать свои мысли не задумываясь, как краски намешивать, как исполнить, как это сделать –у тебя есть инструмент.
Потом, когда пошла в текстильную академию, дизайн захватил.

- Художественного училища было мало?
- Его было очень мало.

- А почему в училище выбрала отделение керамики?
- Люблю прикладные вещи, я и в живописи делаю фактуры.

- Ты четыре года учишься керамике, понимаешь, что это не то и идешь на текстильный дизайн.
- Да. Там более прикладные, ремесленные вещи. Получаешь навык, выходишь с ним, но не умеешь его толком применять. Нет понимания того, как целостно обыграть изобразительную мысль. Тебя не учат подойти к работе концептуально, а учат, как её сделать. Как в строительстве –требуют дом построить, но дизайну дома не учат, ты только строить можешь.

- А можно этому научить?
- Направить можно. А дальше, если есть желание познать какие-то мысли, если интересуешься, расположен к тому, чтобы мыслить – как-то сам придешь к этому. Придешь к себе.

- Кто был тем человеком, что тебя направил?
- Наверное, это было больше на антитезе. В текстильной академии, когда начала дизайном проникаться, я поняла, что дизайн и творчество – это две разные сферы. Когда делаю какой-то дизайн, много времени трачу, чтобы продумать концепцию, все придумать. А потом начинается реализация, и я делаю всё совершенно не по дизайнерским законам, а по принципам искусства. И мне говорят, что надо как-то более правильно делать: вот так, так или так. И на этом отрицании чувствуешь, какие вещи точно не хочешь делать. И через то, что не хочешь, приходишь к истинному, к своему внутреннему состоянию. Начинаешь понимать себя.
А так, чтобы был человек конкретно направивший на пути искусства – это же невозможно, у каждого свой путь, он всегда индивидуален. Если говорят: будь таким и делай так или так, это либо к конфликтам приводит, либо к травмам, либо к подражанию – а от этого толка нет. Были люди, кому не все равно, которые просто поддерживают, они и сейчас есть. Давай вперед, говорят, и все такое, либо чем-то помогают.

- Кем ты себя ощущаешь: живописцем, дизайнером, художником по костюмам, акционистом?
- Дизайнером я себя точно не ощущаю, как и дизайнером одежды. Хотя я работаю с дизайном одежды, у меня его заказывают. Стараюсь разграничивать две эти вещи: дизайн и свободное творчество. Дизайн – это математика. Когда начинаешь им заниматься, попадаешь в расчеты, где всё должно быть правильно. Всё должно друг к другу подходить, не должно возникать диссонансов, конфликтов, лишних мыслей не должно быть когда смотришь на вещь. В искусстве иначе, оно заставляет задуматься, открывает больше свободы.
Искусство – это про свободу, дизайн – про рамки. Две совершенно разные штуки. Я себя ощущаю художником и, конечно, это очень широкое понятие. Мне кажется, художник не должен себя ограничивать: живописью заниматься или акцию какую-нибудь устроить. Это такой жизненный перфоманс. Художник по сути своей – свободный человек, он не может загонять себя в рамки. Я сегодня проснулась и захотелось мне живопись сделать на такую-то тему. И если я вижу именно этот медиум в работе, если при помощи него могу высказаться, то сделаю живопись. Если какую-то акцию придумала и понимаю, что идею могу только через акцию воплотить, то не могу взять и нарисовать эту идею. Это было бы глупо, не тот инструментарий.

- У тебя в творчестве четкий водораздел: для себя и для денег?
- Да, конечно.

- Тебя это устраивает?
- Нет.

- Угнетает, что живопись не продается?
- Не сказать, что она совсем не продается, просто редко. Хотелось бы, чтобы больше продавалась, чтобы я на это жила.

- На это и для этого?
- На это и для этого, да. Но не хочется, чтобы всё перетекло в какое-то коммерческое дело. Это тоже может убийственно повлиять на искусство.

- Занимаясь абстрактной и экспрессионистской живописью в провинции, на что ты рассчитываешь?
- Есть ещё соцсети. Можно быть где угодно, в любой точке мира и показывать свои вещи всем, кто желает увидеть, кому хочешь показать. Наверное, надо больше работать над тем, чтобы больше людей это увидело. И картины надо делать, и акции какие-то, и интернетом заниматься.

- Твои работы висят в кафе «Печь» в Аптечном переулке. Как ты убедила хозяев заведения заказать абстрактную живопись?
- Они меня сами нашли. Коля Голубев что-то кому-то случайно сказал, и через 320 рук они дошли до меня, в итоге сами мне написали. Сказали, что они примерно хотят, встретились, посмотрели помещение и в тот же вечер я так вдохновилась, что сделала кучу эскизов. Они посмотрели, сказали, что ещё не видели такой трудоспособности, были вдохновлены этим, остались довольны. Как-то они доверились мне, что ли. Я никого не уговаривала.

- Литература и кино создали образ художника: маргинал и одиночка, не любящий людей. На самом деле это не так, художникам постоянно нужно подпитываться, нужна культурная среда. Она есть в Иванове?
- Вопрос не из легких. Вообще, есть хорошие люди, а как таковой среды, какого-то комьюнити, живого движения – я считаю, нет. Есть какие-то попытки что-то устраивать. Я всегда радуюсь, когда есть выставка молодых художников, какой-то проект, когда на «Фабрике Авангарда» что-то там пытаются.

- Мне понравился проект «Фабрики Авангарда», но изобразительная составляющая там была ниже плинтуса.
- Может из-за того, что всегда есть администрация, у которой свои задумки, и есть художники, у которых свои мысли, а когда начинается слияние администрации и художников, получается что-то среднее. В лучшем случае. Среднее – это либо плохо, либо хорошо. Чаще плохо.

- Есть какая-то поддержка от власти?
- Власти всегда свои цели преследуют. Могут бесконечно вдохновить, сказать: давайте, ребята! А потом найдут спонсоров, еще кого-то, кто сверху будет диктовать. И получается куча рамок. Часто из этого получается что-то непонятное, а ты принимал в этом участие и не хочется, чтобы тебя с этим как-то ассоциировали. Лучше, когда художник сам делает проект, когда его никто особо не курирует от администрации. Либо какой-то покровитель – если есть просто хороший человек.

- А сегодня есть меценаты или остались только спонсоры?
- Я пока меценатов не встречала. А если есть, то welcome, приходите, замутим что угодно – просто ради того, чтобы было.

- Ты же как-то красиво мутила с палехскими ребятами. Не пошло дальше перформансов?
- Почему? Они делали недавно выставку в Палехе, ещё звали, но не сложилось. Время не сошлось, планы не срослись. А так, им всем там очень понравилось. Они тогда особо не спрашивали, не докапывались по поводу того перформанса: что мы собираемся делать, как это будет. А в итоге даже взрослым женщинам понравилось, бабушкам. Одна вообще в слезы, так прониклась. У меня тогда было удивление: ты что-то делаешь, высвобождаешь эмоции, а отклик не можешь контролировать.

- Зачнем тебе выставки? Ведь это же затратно – холсты, перевозки, оформление…
- Все затратно, жизнь в принципе затратна. Ты выбираешь сам: чем заниматься, на что тратить ресурсы. Определился, какой твой жизненный путь, по нему и идешь. А выставки нужны – это общение, искусству нужен зритель, оно живет именно в этот момент, обретает новые смыслы. Ты выставляешься, люди видят твои работы и идут дальше с этой мыслью, как-то ее развивают. Пусть как-то перефразируют, но это и есть этот жизненный поток. И здесь без выставки никак, это каждый раз какой-то шаг, сам на себя и на работы смотришь под другим углом. Видишь в них какие-то совершенно новые вещи. Не кто-то критику высказал, и ты меняешь впечатление о себе, а именно эти ракурсы иногда помогают разгадать свои произведения.

- Художники должны объединяться?
- Конечно. Художнику постоянно нужно дискутировать, спорить, познавать истину, обсуждать, общаться с художниками. В споре рождается истина – или что-то вроде этого. Если у тебя есть вопрос, если задумался о каком-то смысле, какой-то вещи – с кем поделиться этим? Только с человеком, который понимает, о чем ты говоришь, кому не нужно объяснять историю искусства, чтобы он сразу был на твоей волне.

- Ты член союза художников?
- Пока нет, но вступить можно.

- Можно или нужно?
- Наверное, скорее нужно.

- Зачем?
- Союз художников поддерживает. Когда нам с Ксюшей (Ксения Новикова) дали эту мастерскую, мы не были в союзе художников. Но они видели, что мы активность проявляем, и дали как бы для развития молодежи. С нами поворотный момент в союзе художников получился, там обычно художнику нужно до 60 лет дожить, чтобы мастерскую дали.

- Я сюда, в мастерские союза художников, хожу с 80-х, здесь все время работают художники. Некоторые из них относились к так называемой «ивановской школе» живописи –коричневая такая, земельная.
Ты чувствуешь себя продолжателем этой школы?
- Нет, конечно. А в художественном училище все еще эта коричневая земельная история продолжается. У меня это не укладывается в голове – мы же тут не в вакууме живем. Есть интернет, есть живой мир, есть куча всего. Пригласите лекторов из других вузов, пусть они расскажут про современные вещи – сейчас 2021 год, а в училище все еще…
Как можно чувствовать себя продолжателем школы, если её давно нет? Она должна была переродиться, во что-то новое превратиться. А перерождения нет.

- Среди живущих художников есть кто-то, в чью сторону ты посматриваешь?
- Из старых, наверное, это Александр Климохин.

- Он уже старый?
- Из старых мастеров я имею в виду. Мне нравится его живопись, его подход. Он пытается по-разному смотреть. К Владимиру Мухину у меня огромное уважение, как он все делает красиво, утонченно, изысканно. Просто 35 поклонов только за это можно. Есть Фав, ивановский графитчик. У него уличное искусство, но я всегда ему респектушку кидаю, за ним слежу. Всегда говорю, что это лучший стрит-артист нашего города. Все знают Макса тринадцатого, но я к нему совершенно спокойна, нет такого вау-удивления. Молодец, хороший парень, но Фав мне больше нравится.

- Вопрос на грани фола. Вы делали проект «Другие берега» с детьми аутистами. Красивый проект, классный. Чего в нем было больше – искусства или вашего желания порекламироваться? Сколько в нём было маркетинга?
- Мы такие маркетологи с Ксюшей... Это было по наитию, честно, мы не умеем каким-то маркетингом заниматься, это было про искусство. Приходишь к этим детям, и тебе через три минуты полный трындец. Ты задаешь тему, направляешь, пытаешься удерживать шквал какого-то абстракционизма. Но бывает так, что хотели рисовать цветы, а рисуем динозавров. Ну и ладно, хорошо, в такой момент как раз искусства больше, головы нет совсем – чисто сердце. Ладно, нарисовали сегодня динозавров – ок. Дети, они же идут раскрыть души, а это не про искусство. По отношению к «Другим берегам» было именно на таком порыве. Все остальное, это про какие-то вытекающие вещи. Если это вызывает какой-то отклик, получается резонанс и ты дальше работаешь. Как-то вот так это было устроено.

- Не понаслышке знаю, что занятия искусством – тяжелый труд, в том числе физический. Каково это, быть и женщиной, и художником?
- Это вопрос такой… Я как-то сама научилась холсты и натягивать, и таскать – да, это тяжело, а что с этим делать? Не делать что ли?
А в плане женщины и художника: родители иногда говорят, что вот, Даша, тебе 30 лет, замуж пора, а ты все какие-то каляки-баляки рисуешь. Когда возникают такие вопросы, приходится как-то быть тверже, показывать, что твердо встала на этот путь и не собираешься с него уходить.

- То есть, семья не для художника?
- Семья для художника, если члены семьи это принимают. Если нашел человека, который примет тебя со всеми вот этими историями. Ты всю жизнь чем-то занимался, и что теперь? Бросить, сказать: всё, тема закрыта, до свидания, я больше этим не занимаюсь, пошла рожать детей. Это странно. Если у тебя дети и ты художник, делай это как художник и семья будет другая, не такая, как обычные семьи.
Может, не будешь по вечерам телевизор смотреть, будешь в мастерской зависать. Все подвижно и сейчас более-менее привыкли к этому.