В СМИ активно комментируют итоги последнего, проведенного 15-19 июля социологического опроса «Левада-центра» об отношении россиян к выборам, партиям и оппозиции. Наибольшее внимание комментаторов вызвали приведенные социологами цифры отношения граждан к возвращению строки «протии всех»: 42% опрошенных высказались определенно «за», еще 31% «скорее за» (что вместе составляет около 73%), притом что лишь 3% оказались «определенно против» и 8% — «скорее против» при 16% затруднившихся ответить. Подобный результат трактуется как некое существенное изменение общественных настроений.
Впрочем, если абстрагироваться от всех вопросов к качеству и ангажированности отечественной социологии (а они, особенно в последние годы, несомненно, имеются) и изучить сравнительные данные социологических опросов разных лет, то очевидно, что основной характер общественных настроений в отношении выборов — а это неудовлетворенность выстроенной в стране партийно-политической системой — сформировался отнюдь не сегодня, а лишь усилился в массовом сознании. Так, согласно опросу «Левада-центра» в апреле 2007 года, «определенно за» возвращение графы «против всех» уже тогда всех было 37% и еще 29% — «скорее за», что вместе составляет около 66% («скорее против» было 16% и «определенно против» — 9%).
Более резкими стали оценки гражданами ожидаемых выборов в Государственную думу 2011 года: «в целом честными, законными» их ожидает всего 29%, 54% полагает, что они будут «скорее «грязными» (с использованием клеветы, нажима на избирателей, махинаций с избирательными бюллетенями и т. п.)». Здесь, если верить социологам, «максимум позитивных ожиданий» был в ноябре 2007 года — 45% опрошенных тогда считали выборы «в целом честными» (в ноябре 2003 года таковых было 28%, то есть почти как сейчас). При этом в январе и апреле 2011-го оценка «честности» выборов была еще хуже — 31% и 32% соответственно. То есть можно сказать, что больших иллюзий насчет честности нет как минимум с 2003 года, за исключением странного всплеска доверия к выборам по итогам опроса ноября 2007 года. Однако выросла доля негативных оценок, контрастность взгляда граждан на происходящее. «Скорее грязными» ожидавшиеся выборы в ноябре 2003 года называли 49%, в ноябре 2007 года — 33%, в январе и апреле 2011-го — 45% и 50%.
По приведенным данным в течение всех проводимых социологами «Левада-центра» с ноября 2006 года опросов, около 50% колеблется число тех, кто полагает, что на выборах будет лишь имитация борьбы, а распределение мест в Думе будет определено по решению властей (сейчас такого мнения придерживаются 53% опрошенных). 59% согласны с утверждением, что на выборах «будет проходить борьба бюрократических кланов за доступ к государственному бюджету».
Россияне демонстрируют очевидную усталость от выстроенной в стране политической системы, которая строилась в иную политическую эпоху и для решения совсем иных политических и экономических задач, чем те, что стоят перед ней сегодня. Те задачи (в том числе укрепление юридического и экономического единства страны и борьба с переизбытками последствий полуфеодальной политики центра в отношении властей регионов, которым в 1990-е давали право делать почти все что угодно в обмен на «нужные» центру итоги федеральных выборов) уже решены, и использованные для их решения механизмы давно перешли грань разумности и необходимости. И хотя среда внутри и вокруг страны существенно изменилась, а с ней изменилось и общество, система остается прежней и диссонанс того, в чем нуждается страна и общество, с тем, что при этом продолжает делать власть, усиливается.
Эти выводы дополняются ответами на другие вопросы опроса. За период с 2001 года с 34% до 23% снизилось число тех, кто полагает, что России нужна «одна сильная правящая партия» (перелом хорошо виден на рубеже 2008-2009 годов), притом что с 41% до 47% выросло число сторонников необходимости «двух или трех больших партий» и с 4% до 12% — число тех, кто считает, что стране нужно «много относительно небольших партий». Показательно, что с 9% до 3% снизилось число тех, кто считает, что политические партии нам вообще не нужны. Сегодня 43% респондентов полагают, что стране было бы лучше, чтобы ни одна из партий не получила большинства мест и для принятия законов потребовалось согласование позиций различных партий. Интересно отметить, что сторонников политических коалиций (а это по смыслу конструкция, противоположная иерархической вертикали) по опросам стабильно больше 40%.
«Определенно» нужной оппозицию считает 27%, ответ «скорее да» принадлежит еще 46% опрошенных. В то же время лишь 16% респондентов считает, что в России «определенно» существует политическая оппозиция (по результатам опроса июля 2010 года — 11%) , еще 35% отвечают на этот вопрос «скорее да» (июль 2010 года — 38%). Однако 33% полагают, что оппозиции «скорее нет», и еще 14% — «определенно нет».
17% опрошенных выступают «определенно за» и еще 29% — «скорее за» снижение заградительного барьера на выборах в Госдуму до 5% («скорее против» — 20% и «определенно против» — 7%). Близкие цифры у сторонников возвращения мажоритарных округов: 17% «определенно за» и еще 32% «скорее за» то, чтобы вернуть избрание хотя бы части депутатов Государственной думы по одномандатным округам. Причем в отношении числа сторонников возвращения одномандатных округов увеличение их числа заметно особо: так, всего два года назад, в июне 2009-го «определенно за» возвращение мажоритарных депутатов в Госдуму РФ были 12% и 32% —«скорее за».
Строители нынешней цензово-запретительной партийной и избирательной системы, вероятно, полагали, что силой навязанная гражданам система, где реально созданные населением общественные организации запрещаются и не имеют легального статуса, тогда как одновременно искусственно созданные чиновниками симулякры получают максимум благоприятствования (деньги, эфирное время и т. д.), постепенно «стерпится-слюбится» и построенные чиновниками политические декорации наполнятся живыми соками. Однако, как видно на практике, ничего живого этой политической вивисекцией создать не получается: вместо декларируемого на словах «развития многопартийности» происходит деградация и разрушение остатков и без того крайне слабой партийной системы.
О недоверии граждан к этой системе свидетельствует как данный опрос, так и все более частая их готовность голосовать назло властям за любую альтернативу «партии воров и жуликов». Навязанные сверху партии, куда граждан загоняли силой, никогда в мире не приживались и исчезали в политическом небытии вместе с крушением породивших их политических режимов. Объективно граждане все более часто демонстрируют не только потребность, но и практическую готовность к самоорганизации помимо чиновников и вопреки чиновникам, это видно и в большом, и в малом. От постоянных попыток создания новых партий и феноменально успешной кампании по сбору в интернете денег на проект «Роспил» до самоорганизации граждан в борьбе с пожарами и даже в тех событиях, которые происходили в Сагре. Главный вопрос: насколько далеко и насколько глубоко зайдет процесс «параллелизации» реальной общественной жизни и деятельности созданных политическими демиургами формальных политических институтов и чем закончится для системы этот диссонанс?
