Я вынес в заголовок знаменитую фразу-заклинание, с которой наш народ живет уже более 65 лет, не расставаясь с ней и не раскаиваясь в банальности затасканной истины. Нужно быть придурком или провокатором, чтобы предложить Путину оседлать фронтовую тематику для подправления рейтинга. Есть в современной науке тезис: «Внешнее воздействие на сложную самоорганизующуюся систему не содержит в себе инструкции по реакции этой системы. Последняя реагирует в соответствии со своей внутренней логикой и структурой». Общественное мнение — такая система. И искусство настоящего политтехнолога состоит в том, чтобы увидеть эту структуру и логику, догадаться о ее возможных реакциях на внешние раздражители.
Конечно, некоторые читатели могут спросить: «А с кем это я сейчас разговаривал?» Для таких читателей поясняю. Предположим, что некоторому нравится некая дама, в том числе разрезом своих глаз. Если спустя некоторое время джентльмена начинают раздражать глаза дамы, то причина не в изменении разреза глаз, а в изменении внутреннего состояния джентльмена. Например, ему теперь больше нравится бюст другой дамы.
Я это вот к чему. Двенадцать лет назад граждане были напуганы терроризмом, ворвавшимся в сердцевину России. Кроме того, как это свойственно постреволюционным периодам, возросла ценность сильного государства. При таком состоянии общества милитаризация образа власти воспринималась обществом позитивно.
С тех пор произошли существенные изменения. В частности, власть продемонстрировала беспомощность перед лицом терроризма. Сила государства обернулась угрозами обществу, исходящими от власти, и беспрецедентной слабостью в решении публичных проблем. Уже только этого достаточно, чтобы понять, что новая милитаризация образа власти вызовет реакцию противоположную той, которая была в России на стыке тысячелетий. Просто представим себе: в начале 2000 г. Путин созывает под свои знамена людей и называет предлагаемое объединение фронтом, чтобы противостоять актуальным проблемам и угрозам. Вы можете себе представить, чтобы Зюганов и Миронов бросились пародировать (возможно, бессознательно) Путина? А сейчас премьер наивно думает, что у него крадут идею. На самом деле — пародируют. Не удивлюсь, если появится партизанское объединение национал-радикалов и десантная дивизия либералов.
Итак, рискну предсказать, что путинский народный фронт не поможет прирастить голоса и, более того, скорее всего, приведет к обратному эффекту. Однако остаются два вопроса. Первый: почему возникла эта идея? Второй: а что получится за пределами решения утилитарной задачи мобилизации голосов в поддержку режима? Поделюсь своими версиями.
Мне рассказали такую историю. Может быть, это апокриф, но симптоматично в таком случае само его появление. Итак, приходит, дескать, к Путину Сурков и говорит: «Мы, конечно, можем написать «Единой России» хоть семьдесят процентов, хоть восемьдесят. Но больше года я им в таком варианте не дам». Добавьте к этому падение рейтингов дуумвиров, явно ощущаемую социально-опасную слабость вертикали власти и страх перед оранжевыми революциями, вызванными именно подписанными процентами. Отсюда очевидный вывод, сформулированный многими: создание фронта вызвано нарастающим политическим страхом. И нет сомнений — для такого страха есть веские основания.
Теперь вспомним о том, что любая создаваемая социальная институция неизбежно многофункциональна, что не всегда осознается при ее создании. В равной степени это касается и путинского фронта. В частности, вполне ожидаемо, что он будет использоваться как инструмент мобилизации для вывода людей на улицу в замену опостылевшей, по кремлевской терминологии, «ликующей гопоты». Другое ожидаемое применение — имитация общественного мнения, противостоящего антирежимным силам и настроениям. Привлекательно собирать подписи под письмами в количестве десятков тысяч (подписей, не писем). Видимо, это не все.
Следует иметь в виду также различные побочные эффекты путинского проекта. Здесь я вижу две возможности. Первая: привычка власти манипулировать людьми, относится к ним не как к субъекту, а как к объекту неизбежно будет порождать разочарования «фронтовиков». Причем масштаб разочарований тем больше, чем больше начальная мобилизация. Формы, в которые будет выливаться разочарование, непредсказуемы, но общий эффект может выглядеть хуже, чем откат орудия после выстрела.
Другая возможность — эффекты, которые могут возникать на границах между фронтами. Партии более локальны и контролируемы законодательством, например, потому, что неадекватное поведение чревато оргвыводами вплоть до выведения за пределы сферы легальной политической конкуренции. Фронты и ополчения не связаны подобными ограничениями. Поэтому именно они, при всей их имитационной или пародийной природе, могут порождать конфликты в зонах соприкосновения. Инициатива Путина опасна тем, что она порождает и выводит на острие политической борьбы массовых политических игроков, не связанных ограничениями, которыми связаны партии. Остается обсуждать только формы, в которые это выльется. Но выльется неизбежно.
