Самое предсказуемое судебное заседание

В прошлый четверг, 4 сентября, в Октябрьском районном суде города Иваново прошло самое предсказуемое, наверное, судебное заседание этого года. Но несмотря на предсказуемость, оно получилось очень ярким и фактурным. В первую очередь из-за поведения участников процесса в погонах и мантиях, которые не уставали удивлять присутствующую в зале публику всё время, пока шло слушание ходатайства следствия о продлении срока содержания под стражей Владимиру Ярченкову (его с лёгкой руки пресс-службы областной прокуратуры теперь называют «фактическим собственником регоператора по обращению с ТКО в Ивановской области»).

Напомню, Владимир Ярченков обвиняется в том, что договорился через посредника (ивановского общественника Дмитрия Сафонова) о передаче взятки экс-начальнику департамента ЖКХ Денису Кочневу за общее покровительство. Самого Кочнева, который, похоже, и дал показания на Ярченкова, суд ещё весной отпустил под домашний арест.

Перед началом заседания в коридоре суда молоденький следователь в лейтенантских погонах на мой вопрос: «Какого решения ждать?» не задумываясь простодушно ответил – продляться будем. Как так? Ведь есть же статья 109 УПК РФ, регламентирующая сроки содержания под стражей, и в ней написано, что больше шести месяцев в СИЗО можно держать «только в случаях особой сложности уголовного дела». Но буквально за несколько дней до этого тот же Октябрьский суд продлил до восьми месяцев содержание в СИЗО посреднику, Дмитрию Сафонову, и было понятно, что и Ярченков там останется. Результат был предрешён, и сам я шёл в суд не для того, чтобы услышать решение судьи Анастасии Левшиной, а чтобы понаблюдать за тем, как всё будет обставлено. Особенно это было интересно после откровений заместителя кинешемского прокурора Александра Смирнова.

И с самого начала мне показалось, что Анастасии Викторовне было скучно в процессе из-за этой предрешенности решения, она даже не пыталась это скрывать, что, конечно, удивило.

Первым выступал следователь местного СУ СК Андрей Мельников, который быстренько оттарабанил, что у него есть все основания предполагать: обвиняемый, если его выпустить из СИЗО, может использовать свои связи в органах власти Ивановской области и скрыться, а также оказать воздействие на свидетелей с целью изменения ими показаний. Сказал ещё, что у Ярченкова нет заболеваний, препятствующих содержанию под стражей. И что расследование уголовного дела представляет особую сложность, которая заключается в большом объёме следственных действий и документов, которые было необходимо изучить.

Дальше, отвечая на вопросы адвоката, следователь Мельников подтвердил, что да, Ярченков ещё в день задержания дал признательные показания. И нет, он их в ходе следствия не менял. Да, на очных ставках Владимир Михайлович всё подтвердил. Нет, следствию он никогда не препятствовал, сопротивления не оказывал и да, все документы предоставил добровольно. Да, на стадии предварительного следствия было заключено досудебное соглашение, которое позже было расторгнуто следствием. Нет, назвать лиц, занимающих государственные должности и готовых помогать Ярченкову, следователь не может. Да, расследование уголовного дела завершено, и Ярченков 29 августа подписал протокол об ознакомлении (а это значит, что никаких следственных действий больше проводиться не будет – ред.).

Ещё адвокаты спрашивали: разве все лица, совершившие тяжкие преступления, находятся под стражей в СИЗО? Конечно нет. Более того, взяткополучатель Денис Кочнев находится под домашним арестом. Ответа на этот вопрос не было, естественно, хотя странно – дело-то одно, а подходы к фигурантам разные.

В ходе заседания защита говорила о том, что нельзя говорить о сложности уголовного дела, все доказательства по которому собраны в течение первых двух месяцев следствия. А чтобы держать Ярченкова под стражей, его дело то объединяли с делом Кочнева и Мартьянова, которое не имеет к нему никакого отношения, то опять выводили в самостоятельное. И о том, что после этих манипуляций в деле не появилось ни новых эпизодов, ни новой квалификации.

Сам Ярченков спросил у следователя только об одном – может ли тот назвать хоть одного свидетеля передачи им лично денежных средств Кочневу, на которого он сможет повлиять в ходе домашнего ареста. Внятного ответа Владимир Михайлович не получил.

Отдельная тема – это состояния здоровья Ярченкова.

Сначала обвиняемого спросили, не хочет ли он сохранить данные о своём здоровье в тайне и не надо ли вывести из зала посторонних. Ярченков сказал, что нет, и что согласен на опубликование информации в СМИ.

Следователь доложил суду, что в деле есть справка о состоянии здоровья Ярченкова из медсанчасти СИЗО и что в ней нет никаких данных об онкозаболевании обвиняемого. И что следствие частично удовлетворило ходатайство защиты о проведении медицинского обследования в гражданском лечебном учреждении.

И вокруг этого «частичного» удовлетворения следователем ходатайства разгорелись споры. Защита заявила, что следователь лукавит, говоря, что у него нет документов о наличии онкологического заболевания у обвиняемого. Ему об этом написали в ходатайстве ещё 7 апреля 2025 года, когда просили провести обследование Ярченкова специалистами: кардиологом и онкоурологом.

Следствие тогда долго тянуло, и в итоге только 4 июня – через два месяца после получения ходатайства – было начато обследование в кардиологическом отделении Областной клинической больницы. В обследовании в онкодиспансере следствие тогда Ярченкову отказало, а в кардиоотделении врача онколога нет. Его там осмотрел врач уролог, который подтвердил факт наличия онкозаболевания и написал в справке, что Ярченкову необходим осмотр онкоурологом, что нужно обследование и, скорее всего, терапия. Следствие тогда эти рекомендации проигнорировало, а теперь говорит, что вообще ничего такого не было.

В итоге адвокаты попросили суд избрать пенсионеру Ярченкову, имеющему прочные социальные связи, меру пресечения в виде домашнего ареста. Это позволило бы сотрудникам УФСИН полностью контролировать его передвижения, а к нему смогли бы беспрепятственно приезжать адвокаты и врачи. Но разумной мерой защита считала бы внесение залога на депозит суда, что дало бы обвиняемому возможность заняться своим здоровьем.

Удивил на заседании и прокурор Владимир Васенин, который после прений защиты со следователем обратился с речью не к суду, а к представителям СМИ: «Обращаю внимание на те формулировки, которые мы здесь услышали от защиты. Якобы следствие считает, что обвиняемый является здоровым человеком – это не соответствует действительности. Согласно материалам уголовного дела и справкам, представленным в суд, Ярченков имеет соответствующие заболевания, но отсутствуют заболевания, которые препятствуют содержанию в СИЗО. Этот вывод существенно отличается от того вывода, который был озвучен стороной защиты. Решение о содержании Ярченкова в следственном изоляторе должно основываться исключительно на медицинском заключении, а не на выводах следствия. Тем не менее, ту информацию, которую я сегодня получил, я беру за основу для проведения проверки и оценки действий сотрудников СИЗО на предмет обоснованности в части сохранения здоровья обвиняемого».

Очень хотелось спросить обвинителя – а что, до этого момента прокурорский надзор за делом не осуществлялся?

Но оказалось, что прокурор немного лукавит: о состоянии здоровья обвиняемого Ярченкова знает давно и не понаслышке. Об этом рассказал сам Владимир Михайлович, обращаясь с последним словом к суду: «Сидя в камере, не раз задавал себе вопрос: а могут ли сегодня следствие и прокуратура быть гуманными? Ответ, к сожалению, напрашивается отрицательный. Владимир Александрович (Васенин – ред.), например, с самого начала прекрасно знал о моём здоровье. Мы с ним встречались несколько раз при подготовке судебного соглашения, и он говорил – да, нужен домашний арест. Тем не менее, 6 мая прокуратура поддержала позицию следствия, и мне продлили содержание в СИЗО. Зачем держать в СИЗО 65-летнего пенсионера с кардиологическим и онкологическим заболеваниями, давшего в первый день следствия признательные показания? Следствие закончено, свидетели допрошены, документы подписаны.

Довод Следственного комитета о том, что я имею намерение, находясь под домашним арестом, скрыться от следствия, не имеет под собой основания. У следствия нет рапорта сотрудника ФСБ о моём желании скрыться. У меня есть семья: супруга, двое детей и двое внуков, от которых я не собираюсь бежать. Плюс состояние моего здоровья, о котором здесь было много сказано. Я офицер запаса органов ФСБ и даю слово офицера, что не буду скрываться от следствия.

Надеюсь, что во фразе «казнить нельзя помиловать», запятая может стоять не только после слова казнить».
***
И ещё, для любителей поучить журналистов, как и о чём надо писать – этот текст не о невиновности Ярченкова (он свою вину признал) и не попытка его как-то обелить. После решения судьи Левшиной создаётся впечатление, что Владимир Ярченков сидит в СИЗО не из-за того, что Кочневу взятку дал, а из-за чего-то другого. И что это урок не только ему. Не секрет, что в Ивановской области готовится замена регионального оператора ТКО – того самого, фактическим собственником которого называют Ярченкова. И если бы не это, то, смею предположить, он в СИЗО вообще не сидел бы со своими признательными показаниями, а спокойно ждал бы суда дома.

Но это всего лишь мои предположения, а вот слаженное и абсолютно предсказуемое поведение следователя, обвинителя и судьи в процессе – это неоспоримый факт, который не может не удивлять.