История многодетной матери Екатерины Ядыковой из села Китово, которую задержали за фотографирование с дочерями у здания администрации Шуйского района получила широкую огласку в СМИ и соцсетях. Полиция своими действиями создаёт образ оппозиционерки и борца с режимом, власть всех уровней молчит, а сама Екатерина говорит о себе, что «я просто воспитываю троих детей и до этой ситуации вообще никак не касалась ни политики, ни чего-то подобного, жила себе спокойно. 18 октября мне позвонила старшая по дому и сказала, что 19 октября в районной администрации будут общественные слушания, что рядом с Китово собираются строить мусорный полигон. А до этого момента мы вообще не знали, что там планируется полигон. Даже жители Вятчинок узнали об этом от нас, китовчан».
Я уверен, что в деле Ядыковой нет никакой политики, да и состава-то в нём нет никакого. Просто кто-то дал шуйским полицейским команду «фас», и они, вместо того, чтобы охранять закон и порядок, начали травить многодетную мать. Я попросил Екатерину рассказать, что же на самом деле произошло 26 октября, и вот что услышал от неё.
19 октября
«Первое, что я увидела на общественных слушаниях, это большое количество представителей компании-застройщика и работников районной администрации. Представители застройщика стали мне рассказывать, как нужно реки чистить. Я говорю, да, не сомневаюсь, но зачем вы располагаете полигон рядом с населенным пунктом? На что был ответ – не мы не выбирали участок, какой дали, на таком и просчитали проект. Мы, жители, спрашивали – почему именно это место выбрали? Но нам не могли дать ответов - ни кто выбрал это место, ни как будут бороться с ЧП, если вдруг оно случится, ни сколько денег на это потратят. Мы ответов на эти вопросы не услышали. На вопрос, будет мусор сюда свозиться только с Ивановской области или будут другие области присоединяться, ответа тоже не было. По поводу экологических экспертиз тоже не сказали, проводились ли они – мы так и не поняли. Сказали, по Ивановской области несколько мест рассматривали: Вичугский район, Тейковский и Шуйский. И Шуйский – это идеальное место с точки зрения логистики. Потом был вопрос – кто дал этот участок? Нам ответили, что департамент ЖКХ, но их представителя на совещании не было.
После заседания мы вышли на улицу, и сама собой создалась инициативная группа «Полигону нет», мы стали в соцсетях раскидывать информацию о том, что собираются строить полигон. К нам присоединились жители Вятчинок, они записали видеоролик, на котором дети стояли с плакатами – прислушайтесь к нам, мы не хотим здесь полигона. И мы, жители Китово, решили их поддержать и сделать ролик из фотографий с различными надписями».
26 октября
«Мне тоже позвонили, сказали: «Катя, сделай фотку». Окей. У средней дочери в 15:45 танцы, а у старшей в 16:10 занятия в музыкальной школе, всё рядом с районной администрацией, в соседних зданиях. Приехали на занятия чуть раньше, и я попросила старшую дочь – сфотографируй меня. Дети говорят: «Мама, можно мы тоже сфотографируемся?» Хорошо, пойдёмте. Мимо шла девушка, я попросила её нас сфотографировать, и мы все вместе заходим во двор, за ворота, к входу в администрацию.
Если бы я хотела пикет устроить, я бы на тротуаре перед зданием администрации встала или перед воротами, а мы зашли внутрь, во двор, где нет народа. В этот момент прямо к крыльцу подъехала машина, из которой вышла женщина, достала из сумки телефон и сфотографировала нас. Я спросила, с какой целью. Та сказала – покажу главе администрации. Девушка, которая нас сфотографировала, два кадра сделала, и мы ушли.
А вечером, ближе к восьми, ко мне домой приехал товарищ полицейский, не представился, сказал, что сам не понимает зачем приехал. Якобы я звонила в дежурную часть и сообщила о пикете. Я говорю ему, что ни о каком пикете ничего не знаю. А у него сзади на бумажке написана карандашиком моя фамилия, имя и адрес. Я говорю – откуда у вас это? Говорит, дал участковый. Читаю саму бумажку, а там написано, что Шуйская районная администрация просит провести проверку по факту несанкционированного пикета в составе трёх человек. Я дала объяснение, что мы были у районной администрации с детьми, сфотографировались, что фото никуда не выкладывали. Полицейский записал это и ушёл».
27 октября
«На следующий день мне позвонила девушка из полиции, не представилась, сказала, что поводу пикета и что ей нужны данные детей. Я по телефону сообщать ничего не стала. Давайте, говорю, приеду в отделение и скажу. На что она фыркнула: «Приезжайте, Советская 11» и положила трубку. Дальше помог Возилов Владимир Владимирович, связал меня с адвокатом Оскаром Черджиевым, и меня сразу же зарегистрировали на сайте «ОВД-Инфо» (организация включена в реестр незарегистрированных общественных объединений, выполняющих функции иностранного агента). Адвокат сказал, чтобы я сама никуда не ездила. Буквально через полчаса мне позвонили из полиции – приедете? Я говорю, что приеду, но пришлите повестку, и я буду с адвокатом. Я так поняла, это им не особо понравилось. Мне ответили, что привезут повестку к двум дня. Будете дома?
Ближе к трём часам позвонили в домофон – женский голос, полиция, и я открыла без особых мыслей. Думала, повестку привезли. А ко мне вваливается толпа – одна заходит, вторая, третья, четвертый. Я говорю – не много ли вас? Не представились, я понятия не имела, с кем я разговариваю, и стали зачитывать мне готовый протокол. Я говорю – вы же обещали принести повестку в отделение, почему приехали уже с протоколом? Тут зашёл ещё один мужчина, тоже не представился, стал говорить, что у меня арестная статья, что «мы вообще можем вас сейчас скрутить и увезти в отделение для дачи показаний». Дети были за дверью в комнате, постоянно выглядывали, слышали это все.
Я полицейским сказала, что без адвоката говорить и подписывать ничего не буду и, видимо, они поняли, что от меня ничего не добьются. И ещё представьтесь, говорю. Женщина, которая протокол зачитывала, единственная из всех представилась и сказала, что ведет моё дело, –Тимофеева, инспектор по административным задержаниям.
Мне зачитали, что я якобы провела несанкционированный пикет в течение пяти минут и в составе трёх человек. Я говорю – с чего вы взяли, что пять минут? На что мне сказали, что есть запись камеры.
Я ничего не подписала, и они ушли, в подъезде постояли, а через полчаса вернулись – вы же просили повестку, получите. А в повестке адрес уже не Советская, 11, а адрес суда Комсомольская, 19. Они мне сразу в суд повестку дали. Я расписалась в этой повестке и говорю – вы же должны были мне повестку о явке в отделение полиции дать? Они усмехнулись и ушли.
Со мной связался юрист Алексей Лапшин, предложил помощь. Я ему скинула повестку, он ознакомился и обалдел от того, что сразу в суд. И предложил в понедельник идти в суд и там ознакомиться с материалами дела, чтобы подготовить линию защиты».
30 октября
«Утром понедельника мы с Алексеем приехали в суд искать моё дело, но нам сказали, что оно не у них – езжайте на Вихрева, 67, к инспектору, который составлял протокол. Поехали туда, написали ходатайство, что хотим ознакомиться с материалами. Инспектор сказала, что с материалами дела нас ознакомить не может, потому что ходатайство не подписал их главный. Езжайте к нему на Советскую, 11, он подпишет, тогда и ознакомитесь. Поехали на Советскую, прождали на улице минут 20, пока нас дежурный пустит, но в итоге ходатайство так никто и не подписал. Сказали, нам разрешено ознакомиться с делом, езжайте обратно на Вихрева. Приехали, инспектор пришла и говорит – ой, а дела-то у меня вашего нет, оно у начальника, и он увёз его в суд. Мы обратно в суд. Подождали, когда обед закончится, но дело куда-то затерялось. За полчаса до заседания дело всё-таки нашлось, но судья в совещательной комнате, занят. Тут как раз адвокат Оскар Черджиев приехал и подполковник Савченко – это тот, который дома мне угрожал арестом. Он сказал, что суда не будет. Мы зашли в прокуратуру, написали жалобу на то, что нас не знакомили с материалом дела. И новое ходатайство написали, что хотим с делом ознакомиться. И только тогда нас ознакомили с материалами дела, в котором была наша с детьми фотография. Её в полицию направила та женщина, которая нас фотографировала, Соколова Ольга Анатольевна, первый заместитель главы Шуйского района. И диск там был с видеозаписью, на которой видно, что на крылечке администрации мы были сорок секунд.
Адвокат прямо в полиции предложил взять с меня показания и закрыть дело за отсутствием состава. Но нам сказали, что поздно, дело на рассмотрении, ждите повестку в суд».
3 ноября
«Ко мне приезжает полиция – опять инспектор Тимофеева и с ней ещё двое. До этого она мне позвонила, спросила, буду ли я дома, чтобы отдать мне повестку в отделение. Я созвонилась с адвокатом, тот говорит – пусть присылают по почте. Но они приехали втроём и без повестки, привезли предостережение, что ай, ай, ай, на пикет ходить нельзя. Я говорю, что не буду без адвоката никаких бумажек подписывать. Но они хотели, чтобы я ещё один протокол подписала – уже другой, но тоже без меня составленный, стали его зачитывать. Первый протокол был по части 2 статьи 20.2 (несанкционированный пикет), а этот по части 1 статьи 20.2, что я вовлекла детей в несанкционированный пикет. Как у них было написано, я вручила детям листочки, указала место, куда встать, и этим нанесла им психическую травму. Я обалдела, конечно, говорю: «Вы серьёзно? Я ничего подписывать не буду». И с адвокатом созвонилась при них. Тот сказал, что до 13 ноября он в Москве, давайте мы пятнадцатого к вам приедем, дадим объяснения. Полицейские сказали – хорошо, давайте на пятнадцатое число. Записали время, сказали, что «завтра вышлем вам повестку на 15 ноября», и ушли – без моих подписей, без ничего».
4 ноября
«На следующий день, в субботу, в праздничный день я увезла среднюю дочку к педагогу на занятия, с младшим сыном сходили в бассейн и приехали домой. Старшая дочь двенадцати лет была дома одна. У подъезда стоит полицейская машина, а на нашей лестничной площадке семь полицейских – надо снять с вас объяснения. Я спрашиваю, зачем в таком количестве приехали? Говорят, для предотвращения нарушений правопорядка.
Я запустила ребёнка в квартиру, сама зашла, хотела дверь закрыть, но в этот момент одна из полицейских, она была в гражданской одежде, поставила в дверь ногу, не давая закрыть. Я говорю – отойдите, вы не имеете права мою дверь трогать, но она никак не реагировала. Мне ребёнка, говорю, надо раздеть и в комнату отправить – я прям орала на них, потому что это уже перешло все границы, так себя вести. В результате она отпустила ногу, я дверь закрыла, сына раздела, старшую дочку попросила с ним посидеть. Потом позвонила адвокату, и он говорит: «Сидите дома, запритесь и с ними не общайтесь. Пусть всё по почте присылают». Это было по громкой связи, они услышали, и когда я вышла в подъезд, девушка сразу плечом в мою дверь уперлась, так что обратно не зайти. У меня тут уже истерика началась: стоят семь человек с телефонами, меня снимают, и психологически это очень тяжело. Потом другой полицейский, большой такой мужчина, облокотился плечом на дверь. Я включила видеозапись говорю: «Вот, меня не пускают домой». Он сразу отпрянул от двери – кто вас не пускает, я просто рядом стою. И показал свою корочку, это участковый был. Из этих семи человек двое были инспекторами по административным задержаниям, плюс Тимофеева, а которая в гражданке – это Романова, она тоже не представилась и очень долго не показывала удостоверение.
В результате мне стали опять протокол зачитывать, что я детей заставляла листочки брать и фотографироваться. Я говорю, вы с детьми-то моими разговаривали, как дело было? Они опешили – а что, можно? Потом приехал юрист Алексей, и полицейские стали себя вести адекватно. Девочки ещё активистки пришли и были в шоке от происходящего – нашли тоже террористку.
Дальше, если честно, смутно всё помню, мне стало плохо, сердце сильно стучало, я не понимала, что происходит. Алексей позвонил 112, вызвал наряд полиции, сообщив, что семь неизвестных в подъезде. Приехал дежурный, Алексей ему показания дал, потом я, что меня домой не пускали. В результате дописали объяснительную, и мне вручили повестку для допроса детей в отделении на 7 ноября. Хотя знали, что адвоката в городе нет, и у Алексея заседание, он не сможет. Полицейским было всё равно – назначили на четыре вечера. А у меня у ребёнка в этот день танцы в 15:45, я тоже просила перенести время, но они всё равно оставили. Они ещё хотели повестку от руки написать, но Алексей сказал, что без печати не примем – ездили в отделение печатать эту повестку. По какой статье я вызываюсь, в повестке напечатано не было, просто явиться мне и детям для дачи показаний. Только после этого они уехали».
7 ноября
«Поехали с детьми давать показания, классный руководитель старшей дочери тоже приехал, чтобы дети при педагоге были опрошены. Перед этим нам сказали, что если не приедем в отделение, они придут в школу детей опрашивать. Детей, слава богу, опрашивали нормально, не давили. Дальше меня опросили. И опять напечатали тот же протокол, с которым приходили 4 ноября, только тогда в протоколе была фамилия Тимофеевой, а теперь Романова. Сказали, что прошлые протоколы – это были шаблоны. Что такое шаблоны, мы так и не поняли.
Нам сказали, что надо ждать повестку в суд. Защитник говорит: «Вы только что выслушали детей, их не заставляли, а вы всё равно этот протокол напечатали. Зачем по этой статье протокол печатаете?» Полицейские сказали, что с их точки зрения я виновата. Если первый протокол был составлен с заявления Ольги Соколовой, то второй они просто сами сделали, потому что так посчитали нужным.
Я ещё попросила ознакомиться с материалами дела, но сразу получила ответ – у нас закончился рабочий день. И ещё нужна подпись главного, то есть опять по кругу. Я сказала им, бог вам судья, и ушла».
10 ноября
«В пятницу мне позвонила классная руководительница старшей дочери и сказала, что завуч ей велела характеристику на дочь написать и общую характеристику на семью. Что звонила в школу Решетникова из комиссии по делам несовершеннолетних и сказала, что пора с этим делом заканчивать. Прихожу домой, а у меня в почтовом ящике лежит почтовая карточка где написано, что мне с детьми необходимо явиться в комиссию по делам несовершеннолетних и защите их прав администрации Шуйского муниципального района 14 ноября в 10 часов. Явка обязательна».
14 ноября
«Мы с детьми приехали на комиссию по делам несовершеннолетних, там мне зачитали два протокола, которые им прислали из полиции. Но поскольку в них много нарушений, комиссия возвратила протоколы обратно и с меня пока ничего не спросили. Я поинтересовалась, нужно ли будет к ним приходить ещё, говорят – не знаем, если пришлют другие протоколы, опять вас вызовем.
А перед тем, как мы зашли на комиссию, полицейские Романова и Чичиков (те, которые когда-то мне дверь держали), вручили мне ещё одну повестку на 16 ноября. Плюс хотели вручить повестку моему мужу, чтобы он представлял интересы наших детей. И детей хотели ещё раз в отделение вызвать, но мы отказались – после 7 ноября, когда мы пробыли там два часа, дети больше в отделение полиции не поедут. Теперь переживаем, что полицейские придут в школу и будут опрашивать детей там. Просто не знаем, чего от них ещё ожидать.
А ролика с фотографиями китовских детей, который мы хотели сделать, так и не сделали. Испугались, что сейчас начнут к родителям всех детей ходить. Сделали видеоролик с Вадимом Бочкаревым (шуйский журналист), он в Китово приезжал и записал его, я тоже участвовала. После этого по адресам некоторых участников съёмки стали ходить полицейские и опрашивать – кто организатор. Якобы мы не ролик записывали, а митинг устроили. А люди просто собрались, чтобы видеозапись сделать».
Редакция попросила Алексея Царевского, который до недавнего времени работал шуйским межрайонным прокурором, дать правовую оценку действиям сотрудников полиции по рассказу Екатерины. Вот что он написал.
«Давать оценку действиям полиции в описанной ситуации могу только по обстоятельствам, изложенным самой Екатериной. Но начало проверки на предмет административного правонарушения по ст. 20.2 КоАП РФ (нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования) вызывает массу вопросов.
Во-первых, под большим вопросом правомерность действий заместителя главы администрации по фотографированию Екатерины и её несовершеннолетних детей без согласия женщины и передача сообщения об этом факте в полицию (знаю, что в Китове масса других проблем, на них бы и надо обратить внимание сотруднику администрации, а не на активность женщины с детьми). Изначально из пояснения Екатерины видна цель, с которой она делала фотографии в общественном месте, и эта цель была явно не связана с пикетированием администрации. У нас нет запрета на личное фотографирование себя и своих детей (в общественном месте тем более), в том числе с любыми предметами в руках. То есть сообщение сотрудника администрации в полицию о пикете нельзя считать достоверным, оно могло быть только предположительным.
Сотрудники полиции, получив заявление из администрации района, прежде чем составлять протокол в отношении Екатерины, должны были проверить поступившие к ним из администрации сведения (провести сбор доказательств по данному составу, подтверждающих факт пикета), и в последнюю очередь получать объяснения Екатерины о причинах таких действий. А получив их, проверить описанные ей обстоятельства путем опроса ее знакомых для проверки её версии «сделать ролик из фотографий с различными надписями». Из рассказа понятно, что, согласно видеозаписи, фотографирование Екатерины с детьми продолжалось 40 секунд. Так же из видео можно было понять, был ли пикет или нет. К тому же для подтверждения данного состава должны быть получены пояснения свидетелей в подтверждение сведений, содержащихся в протоколе. Думаю, в случае заявления ходатайства и явки свидетелей со стороны Екатерины в суд, перевес явно будет в ее пользу.
Во-вторых, из рассказа видно, что мои предположения о том, что суд вернул первый вариант протокола по ст. 20.2 КоАП, скорее всего верны. Это обычная практика. Ошибки, описки, нарушения при составлении, неполнота доказательств – «болезнь» полиции… Самые элементарные составы – мелкое хулиганство и другие - ещё могут по шаблону (это слово они упоминали в разговоре с Екатериной, вводя её в заблуждение, чтобы не сказать прямо о допущенных ошибках) составить, а тут ст. 20.2 КоАП, практика по Шуе и району ограничена.
В-третьих, действия полиции говорят о том, что кем-то была поставлена цель добиться результата любой ценой:
- звонки по телефону (когда невозможна идентификация сотрудника полиции – это нонсенс типа телефонного мошенничества) для получения персональных данных детей, вызова в полицию;
- явка по месту жительства большого числа сотрудников;
- замалчивание прав в ходе административного производства, непредставление возможности дать объяснения с участием защитника;
- постановка перед фактом, что протокол уже составлен и надо его только подписать.
И все эти действия можно расценить как оказание психологического воздействия на лицо, привлекаемое к административной ответственности. Об этом же свидетельствует и упоминание сотрудником полиции, что это «арестная» статья и возможно задержание и доставление в ОВД, что с учётом обстоятельств совершенного и личности Екатерины явно несоразмерно и недопустимо.
В-четвёртых, преждевременна попытка рассмотрения на комиссии по делам несовершеннолетних каких-то протоколов до рассмотрения основного по ч. 2 ст. 20.2 КОАП и подтверждения судом факта правонарушения. Да и понятия малозначительности никто в КоАП не отменял.
Каких-либо негативных последствий действия Екатерины не повлекли. Существенного нарушения охраняемых общественных правоотношений её действиями допущено не было.
Хотел бы отметить, что последствия всё-таки были – вся эта ситуация и действия полиции показали, что настойчивость в борьбе с «нарушителями» носит явно избирательный характер. Она, судя по действиям полиции, ведётся в отношение тех, кого можно привлечь без особого труда. Но и с этим возникли проблемы.
А действительно прекратить правонарушение, имевшее место в период ковида и запрета массовых мероприятий в виде крестного хода с десятками участвующих они не смогли и не попытались…»
