Для меня это был интересный опыт – сделать интервью с журналистом, который сам проинтервьюировал сотни людей, и я постарался поговорить на как можно большее количество тем, связанных с ивановскими СМИ и властными персонажами.
- Как ты сам себя определял, работая в СМИ – ты журналист, продюсер или музыкальный обозреватель?
- Смотря, в каком СМИ – меня ещё в советские времена приглашали в разные издания с тем, чтобы я делал музыкальные обозрения.
В Иванове в то время культурная жизнь била ключом – театр Регины Гринберг, клуб «Экран и ты», ежегодные фестивали искусств «Красная гвоздика» и фестивали любительских ВИА «Радуга». К нам постоянно приезжали на гастроли различные театры оперы и балета, симфонические и джазовые оркестры, звёзды классической музыки и прекрасные рок-музыканты. Однажды мне предложили взять интервью для «Рабочего края» у кого-то из гостей, и с этого всё началось. Кто я был – журналист или не журналист? Неважно. Важнее то, почему меня стали приглашать для этой работы. А дело было в том, что в 1975 году в Энергоинституте существовал студенческий клуб «Электрон» и Юра Высотин, мой приятель, организовал в его рамках нечто вроде музыкального лектория. Люди собирались, слушали пластинки, кто-то там рассказывал о том или ином музыканте, о рок-группах. Юра мне предложил – а прочти-ка нам лекцию о Rolling Stones. Я подготовил лекцию где-то на три часа, пришёл в зал со своими пластинками. И понеслось… Лекции эти шли регулярно вплоть до 1978 года, обо мне узнали и начали всюду приглашать либо написать что-то о музыке, либо прочитать лекцию.
Как сейчас помню – в сентябре 78-го возвращаюсь я домой из поездки в Венгрию, а на столе в кабинете у папы (я тогда ещё жил с родителями) лежит записка – позвони музыкальному редактору Олегу Болонину на радио. Я звоню, представляюсь, а мэтр нашего областного радио говорит – хочу предложить сотрудничество с нами. И вот я пришел на радио, меня там встретил Олег Федорович, ставший в итоге моим ментором, и предложил делать сюжеты о популярной музыке для воскресной утренней передачи. Надо сказать, Болонин меня нещадно воспитывал, потому что у меня был страшный ивановский акцент, он прерывал запись моего сюжета и истреблял во мне вот это ивановское произношение на «е» и «я». Я же тогда на фабрике работал по сменам – ночь, утро, вечер и привык говорить так, как окружавшие меня рабочие. Короче, я с этими программами стал выходить в эфир каждое утро по воскресеньям. Журналистика это или нет – не знаю.
Сотрудничество с радио в плане западной рок-музыки закончилось по политическим причинам – наступило лето 1980-го года, бойкот Олимпиады из-за войны в Афганистане, санкции и всё такое прочее… Кому-то пришла в голову мысль, что на радио нужно с западной музыкой «завязывать». Вот мне и сказали – рассказывай только о наших исполнителях.
- Всегда говорил, что история России циклична.
- А двумя годами ранее нас по тем же «западным» причинам выгнали из Энергоинститута. Говорят, что благодаря Ольге Хасбулатовой, которая тогда возглавляла Обком ВЛКСМ. Ректор сказал – ребята, ничего не могу поделать. А мы к тому времени провели в 1978 году первый в Иванове рок-фестиваль под эгидой горкома комсомола. Нам – организаторам и музыкантам – даже почетные грамоты за это вручили. Но в один прекрасный день – опять же, как говорят – в институт пришла Ольга Анатольевна и сказала «всего доброго». Посчитала, видимо, что это ужас-ужас-ужас. Мы на год были выведены из лекционной работы, но Юре Высотину каким-то образом удалось совершенно официально основать клуб филофонистов в Доме учителя, и лекции и концерты возобновились на целое десятилетие.
- Давай к СМИ вернемся все-таки.
- Так это всё и есть подводка к моей работе в СМИ, это тоже интересно. Скажи, как в советское время лекционный клуб с западной музыкой мог существовать в Иванове? Кто-то, значит, курировал нашу деятельность. Командированные в наш город люди приходили на мои лекции и говорили – как вам это удается? У нас в Саратове или Орле такое невозможно.
- Борис Гребенщиков, когда его спрашивают про Ленинградский рок-клуб, честно говорит: мы знали, что это был проект КГБ, нас туда вызывали и песочили.
- Значит, у нас было очень мудрое руководство КГБ.
- Тебя таскали туда?
- Ни в коем случае. Уже через десяток лет начали просачиваться слухи, что у нас в клубе кто-то от них постоянно был. Видимо, им легче было всех «неблагонадёжных» собрать в одном месте и поставить кого-нибудь наблюдать за нами и слушать наши лекции. Если нас действительно курировал комитет, то, значит, я благодарен его сотрудникам, потому что мы смогли донести рок-культуру, джаз и классическую музыку до массы молодых людей.
- Аллилуйя.
- И возвращаясь к СМИ. Я проработал в штате газеты «Ленинец» / «Прямая речь» с декабря 1988 года по декабрь 1992 года не расставаясь с радио и концертной деятельностью. В «Ленинце» ещё до меня была еженедельная рубрика «Музыкальная гостиная», которую вел композитор Женя Солодовников. Когда он ушел в бизнес, то предложил главреду газеты Аркадию Романову вместо себя меня. И тогда же появилась моя четвертая полоса под названием «Рок клуб». В годы перестройки по предложению редакторов нашего радио Лили Ромодановской и Юры Комарова выпускал и авторскую радиопрограмму «Музыкальный экспресс», а потом перешёл на телевидение на должность корреспондента. Это произошло в начале 90-х годов. Риан Ямбиков, которого поставили главным редактором «Иваново-ТВ», как-то сказал мне – что ты всё ходишь здесь нештатным автором? Рассчитывайся уже в «Ленинце» и приходи к нам. С Кашаевым всё решено.
- Задам вопрос, раз «Ленинец» упомянули. Как можно объяснить трансформацию редактора Аркадия Романова из либерала в посткомсомольском «Ленинце» в ярого консерватора в «Рабочем крае» десятых годов. Это превращение – самая больная для меня ивановская журналистская история.
- Ты, видимо, его знаешь лучше, чем я. С Аркашей я встречался только в редакционном коридоре. Может, дело в том, что во время августовского путча 1991 года Аркадий где-то отдыхал. И кто руководил «Ленинцем» в те тяжёлые дни? Замредактора Володя Яковлев, который его замещал, и покойный Саша Чумиков, заведовавший новостями. Аркадия тогда в редакции не было. А когда путч завершился, Аркадий вернулся, что называется, на белом коне. Началась декоммунизация «Рабочего края», куда его главредом и назначили. А на счет, как ты выразился, брюзги, ничего не знаю, я с ним мало контактирую.
Ты вот задал вопрос – журналист я или не журналист, кем себя считаю. Но ты и сам, Лёша, по-моему, тоже так и не вступил в члены Союза журналистов.
- Я вообще стараюсь ни во что сомнительное не вступать.
- Я тоже не член Союза журналистов – и это нормально.
А на ивановском телевидении получилось всё очень интересно. Началось с информационной программы «Панорама», где мы все, как новостийщики, работали над сюжетами.
- Ты работал на радио, в газетах, писал в журналы, работал на телевидении. Где круче?
- Мне доставляло удовольствие работать и там, и там, и там – не могу сказать, где круче. Но что касается отдачи – так это проводное радио. Тогда ещё не было интернета, вообще ничего кроме проводов не было. И в адрес моей программы приходили письма в огромном количестве, мешками. Были заявки, вопросы, ответы, я устраивал викторины в рамках программы с вручением призов – дефицитных грампластинок. Я посвящал часть программы чтению писем слушателей. Андрей Удалов как-то написал позже в своей статье, что Александр Краснов в Иванове работал на радио Севой Новгородцевым.
- Ты работал в редакциях во времена СССР, в перестройку, в нулевые, десятые. Когда тебе было комфортнее?
- Конечно, наибольший эмоциональный подъем – это время перестройки. Открывались абсолютно новые возможности и перспективы, ты мог говорить всё, что угодно. Я делал программы в записи и вёл в студии прямые эфиры с участием, как музыкантов, так и приглашенных радиослушателей. У меня собирались различные люди, вплоть до «металлюг», с которыми я ещё и спорил – время было интересное.
Мы делали концертные программы и даже однажды записали ночью в нашей радиостудии первый альбом группы «Нате» Ленинградского рок-клуба, как раз тогда, когда ребята приехали давать концерты в ДК «Текстильщиков».
- Я был на нём.
- Параллельно с работой на радио и ТВ я вёл на сцене все концерты Ленинградского рок-клуба в Иванове, и Слава Задерий (лидер «Нате») ко мне подошел с вопросом – вы ведь на радио работаете, у вас там можно записаться? Владимир Евгеньевич Кашаев разрешил, и первый альбом «Нате» был записан у нас.
Так что комфортнее всего было во время перестройки и в нулевые годы.
- Кем был Владимир Кашаев для ИГТРК?
- Он был хорошим руководителем. У меня с ним возникали споры в 90-х годах, а в нулевые всё было абсолютно прекрасно. Я делал всё, что хотел, хотя на мне была и огромная ответственность – директорство в дирекции телепрограмм и продюсирование различных проектов. Помнишь, сколько на нашем канале тогда различных программ выходило? И прямые эфиры, и кривые эфиры... Это годы, которые я с благодарностью вспоминаю – и Кашаева, и тех, кто приходил в мои программы в качестве гостя: Егора Гайдара, Бориса Немцова, Сергея Глазьева, Владимира Лукина, Никиту Михалкова, Жириновского, академика - офтальмолога Святослава Федорова, Юрия Афанасьева... Знаковые фигуры. Куча великолепных артистов, художников, оперных певцов. Все они проходили через мои авторские программы «АРС», «В гостях у Иваново-ТВ», «Живой звук».
- Ты тогда не замыкался на чисто музыкальных темах?
- Нет, конечно, вёл и общественно-политические программы.
- Когда Павел Коньков выбирался в губернаторы, ты пару раз провел его предвыборные эфиры, но тебя поменяли на какого-то московского дядьку.
- Это был очень известный дядька во времена перестройки – Сергей Ломакин.
- Тогда уже он был никому неизвестным. Что пошло не так у вас с Коньковым?
- Я думаю, это кабановское решение. У меня с Андреем никаких взаимоотношений не было, но он тогда курировал избирательную кампанию Конькова. Наверное, решил, что человек из Москвы – это лучше для имиджа кандидата.
- Тебе не сказали, почему сняли с проекта.
- Да нельзя говорить, что меня сняли – это было совершенно другое дело. Это произошло уже при директоре ИГТРК Дмитрии Волкове – прекрасный, кстати, был руководитель, так и напиши. Он ко мне пришел и сказал, что политтехнологи привезли этого Сергея, который одно время работал в программе «Взгляд». Думаешь, я об этом пожалел или у меня на мозгах всё это как-то отразилось? Мне сказали – вот, приготовили специальное кресло для Конькова, трон какой-то. Спрашиваю, кто вести будет, а мне говорят, что какой-то мальчик из Москвы. Да ради Бога!
- Ты много лет проработал в государственной бюджетной ИГТРК, которая всегда конкурировала с частным «Барсом».
- Ты называешь это конкуренцией? Не знаю, может, «Барс» с нами и конкурировал.
- Конечно. И информационно, и за рекламу. Сейчас с бесстрастной позиции пенсионера, какая компания круче – ИГТРК или «Барс»?
- Я не пенсионер (смеётся). Если брать чисто информационное вещание, новостийное, мне интересней было смотреть «Барс». А вот тематическое вещание у нас было намного лучше. Сейчас, к сожалению, Ивтелерадио не смотрю, так как у меня тарелка Триколор. В общем, не знаю, кто сейчас круче. Но тогда – так. Дело в том, что у нас всё было четко ограничено хронометражем – столько-то должно быть сюжетов в новостях, каждый по 1,5 -2 минуты. У «Барса» было намного свободнее. Не хочу говорить, кто из журналистов был лучше или хуже, мне это сейчас абсолютно ни к чему. Но знаю одно – коллектив у нас в 90-е годы был прекрасный. Позже, в нулевые годы, к нам стали приходить после учебы в универе совершенно разные молодые люди, одни были совершенно никакие, другие были очень способные. Всех уж не упомню, но хотелось бы выделить таких как Андрей Дружинин, Вадик Дзуцев, Юра Коротков, Таня Уклонская, Аня Воронина, Дима Войнов. И они у нас на долго не задерживались. Может быть, уходили по финансовым причинам, может у них амбиции зашкаливали, но они все ушли, к моему великому сожалению. Теперь кто-то из них в Москве, кто-то в Питере, кто-то ушёл в пресс-секретарях…
- Сегодня редакционные коллективы, получающие зарплату из бюджета и подвергающиеся корректуре из департамента внутренней политики, могут заниматься реальной журналистикой?
- Лёша, это вопрос провокационный. Тем более, я сейчас не смотрю местное телевидение, почти не читаю нашу прессу – можешь так и написать. Я знаю только одно – если человек профессионал, он будет честен и будет делать то, что надо. А если ты пропагандист, это абсолютно другое дело.
- Когда с подачи губернатора Воскресенского из ИГТРК выгнали Евгения Судибора, который перед этим уволил тебя, ты испытал радостное чувство?
- Нет. И что значит, его выгнали с подачи Воскресенского? Судибор не устраивал его?
- Говорят, да.
- Мне кажется, всё это несколько преувеличено, у Судибора были абсолютно надёжные связи в Москве. Мне сказали, что после ИГТРК он отправился работать в Африку. Вначале Евгений попал к нам в качестве корреспондента, и был он очень неплохим корреспондентом, особенно, что касалось спортивных сюжетов. Потом исчез и вернулся уже в качестве шефа службы новостей – естественно, с подачи ВГТРК. Кто его продвинул, не знаю, но это было уже при новом директоре Станиславе Маринине по-моему в 2008 году. Но Женя и в этой должности проработал недолго, ушел вместо Веры Родионовой работать в информационно-аналитическое управление мэрии. Вообще, это, на мой взгляд, был ужасный год, 2008-й, когда по-свински уволили Кашаева, не дав человеку доработать до пенсии. Вся это пертурбация…
- Что ты имеешь в виду под пертурбацией?
- В 2008 году из ИГТРК очень много людей уволилось, потому что нам сократили эфир, фактически низвели его до выпусков новостей. Потом нашим директором стал Дмитрий Волков, И вот он, по его словам, с большим уважением относился к Владимиру Евгеньевичу, ездил к нему консультироваться по разным вопросам. А в 2015 году Судибор опять вернулся и уже в качестве директора. Не знаю, вероятно, какие-то у него были связи в ВГТРК. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу, испытывал ли я какую-то радость, когда Судибора уволили. Да мне-то что? Я ведь не остался без работы, уже через месяц после моего увольнения из Ивтелерадио я стал вести на радио 106.7 FM у Саши Филатова авторскую музыкальную программу.
- Ты пытался когда-нибудь уехать работать в столицу или за рубеж?
- Нет, я патриот нашего города. Мне предлагали остаться в Штатах, я два раза там стажировался. Помню, каждый раз возвращаясь сюда из Шереметьево, въезжая в Ивановскую область, смотря на эти сосны, ели всегда думал – да как я без этого всего смогу прожить? Это не рисовка, это действительно так.
- Ты работал в СМИ при всех ивановских губернаторах. Можешь дать им короткие характеристики?
- С Адольфом Фёдоровичем Лаптевым я делал интервью, он очень хорошо ко мне относился, как и я к нему. Потом был Владислав Тихомиров, который ко мне сначала относился настороженно. Почему? Помнишь, была авария на «Водоканале» и город остался без воды? Кашаев сказал, что надо делать об этом репортаж. Больше, говорит, некому, хотя, помню, я лежал с температурой. Ну, приехали мы на место аварии. Кроме Тихомирова там была вся наша городская и областная власть. И они под камеру обещали, что к такому-то числу всё будет сделано чин чинарём. Я с оператором Витей Ивановым поехал в указанный ими день на то же самое место, а авария полностью не ликвидирована. И я сказал в эфире, что-то типа «а воз и ныне там» или «пока гром не грянет, мужик не перекрестится».
- Тогда и не такое шло в эфир.
- Но меня отстранили из эфира после этого на несколько дней. Тихомирову не понравился мой сюжет.
- Политические гонения?
- Да. Но я обрадовался, потому что мне надо было тогда срочно делать авторскую программу «Арс». А через два дня оказалось, что меня в эфир возвращают. Но потом с Тихомировым все было прекрасно. А уж как он руководил областью, не знаю, я занимался другими делами.
- Тихонов Владимир Ильич.
- Тихонов – прекрасный человек, он мне напомнил Ельцина. Чем? Ни одна газета, которая его ругала – а ты знаешь, только ленивый не ругал Владимира Ильича – не была закрыта.
- А он мог?
- Мог.
- Бабич тогда ещё мог бы, я думаю, и то вряд ли.
- Мог. Ты помнишь, как Ельцин сказал в свое время своим министрам, после того как их всех постоянно высмеивали в программе «Куклы»: я терплю, и вы терпите. Владимир Ильич, кстати, был первым и единственным губернатором, который платил за свои эфиры. Ни до него, ни после этого не было…
Я вел его избирательную кампанию на нашем ТВ, когда у них с Головковым была схватка, хотя я и не стремился к этой работе. Все наши корреспонденты отказались с ним, с коммунистом, работать – или не верили они в него, или московские пиар-технологи предлагали им очень приличные суммы. Тихонов пришел ко мне в кабинет. Я говорю – Владимир Ильич, вы же знаете, мы с вами по разные стороны баррикад. А он отвечает – знаю, поэтому и хочу, чтобы вы делали программу со мной. И это сработало каким-то образом.
Я потом видел, как бизнесмены выстраивались в очередь нести в его штаб деньги после первого тура, когда стало ясно, что Головков проигрывает. А сначала были дебаты Тихонова и Головкова, которые я вел. И должны были быть дебаты перед вторым туром. Для них было назначено время, как вдруг ко мне приходит Сергей Сироткин и говорит так ехидно – завтра дебатов не будет. Почему? К тебе вместо них приедет Жириновский. Видимо, Головков или его пиарщики решили, что за него будет агитировать Владимир Вольфович. Приезжает Вольфович, Тихонов приходит, Головкова нет, полная студия студентов пиарщиков из Энергетического университета. Но Жириновский, похоже, забыл в пылу выступления, кто его сюда пригласил. И последние его слова были под смех и аплодисменты аудитории таковы – кто боится приходить на дебаты, за тех голосовать не стоит. Но зрители же видели, что именно Тихонов пришел на дебаты. А Жириновский дальше жжёт – это кто сидит передо мной в судии? Студенты. Какие студенты? Специальность паблик рилейшн. А, понятно, связи с общественностью, у вас преподают бывшие преподаватели истории КПСС и научного коммунизма, поэтому вы пропагандистами вырастете. Очень хороший был эфир.
А потом, когда Владимира Ильича избрали, наш сотрудник Вова Кормильцев у него стал работать пресс-секретарем. Он сказал мне, что надо бы сделать ежемесячную или раз в две недели программу с губернатором на «Иваново-ТВ». Хорошо. Я поехал к одному крупному бизнесмену и предложил спонсировать передачу.
- Назовешь фамилию?
- Нет. Тот сказал, что не заинтересован. Тогда я вспомнил Булгакова – ничего у них не проси. Надо будет, сами всё отдадут. И поехал я в администрацию к Владимиру Ильичу. Кашаев тогда был против, так как считал, что нельзя брать деньги у власти.
- Неужели?
- Да. Я приехал к Владимиру Ильичу и говорю, что согласен делать проект, но эфирное время стоит столько-то, вот наш прайс-лист. И в ответ – никаких проблем, за каждую работу надо платить. И все годы, пока он был у власти, к нам регулярно шли деньги из администрации. Никакого «слева» или «справа», всё по прямому официальному договору.
- Михаил Александрович Мень.
- Я с ним встречался несколько раз по музыкальной теме, мы оба фанаты рок-н-ролла. Это была полная противоположность Тихонову в плане демократии, как бы он ни хотел выглядеть. Первая ласточка – это визит Рахманькова в правительство, которому там то ли рёбра сломали, то ли ударили под дых.
- До сих пор непонятно, что там было на самом деле, но Вова точно из этого извлек 1000% выгоды.
- Может быть. Потом была первая пресс-конференция Меня. Кашаев послал туда Судибора в качестве корреспондента. Мы посмотрели, что он записал, и на планерке спрашиваем – а ты что, других вопросов не мог задать? И Женя в сердцах выдает нам тайну, что когда журналисты туда пришли, им всем раздали бумажки с заготовленными вопросами губернатору.
- Вот поэтому я никогда не ходил на пресс-конференции.
- Вот и всё, мне этого хватило. Единственное интервью я с ним сделал в прямом эфире, когда случился первый фестиваль «Зеркало». И ещё пересекались с ним на рок-фестивалях.
- И как впечатления?
- Как рокер – все абсолютно нормально.
- Коньков Павел Алексеевич.
- Павла я знаю очень давно. Я же тринадцать лет после окончания вуза работал в текстильной промышленности. И после того, как честно три года отработав в сменах инженером на «Красной Талке», я перешел на работу в НИЭКМИ, который был в одном комплексе с крупнейшим заводом «Ивтекмаш».
- Где Коньков парткомом рулил?
- Да. Я не был в партии, но его знал. Он был сыном директора «НИЭКМИ» Алексея Конькова. Что ты смеешься? Очень хороший мужик был. И мы знали, что иногда у нас в коридорах появляется такой Паша Коньков, который здесь партией заведует. Встречались мы с ним потом редко, но очень по-дружески. Потом Коньков стал кандидатом в губернаторы, и я провел с ним два эфира – нормально провел. Ничего особенного больше сказать не могу.
- Воскресенский Станислав Сергеевич.
- Мне нравится, что он делает. По крайней мере, заметно преображаются малые города и мой город. Не думаю, что это заслуга другого человека.
- А кто был, на твой взгляд, самым медийным ивановским мэром?
- Это Валерий Троеглазов. У нас с ним были очень интересные отношения, которые начались задолго до того, как он стал мэром, ещё в «Дормостстрое». В 1993-м в Иваново приехал министр, курирующий строительство вантового моста в Шуе и я делал с ним интервью, а Валерий постоянно был рядом. И потом он мне говорил – ты первый, кто показал меня по телевизору.
На его инаугурации я был рядом с ним, а сразу после неё я повёз Троеглазова в художественный музей на авангардную выставку американского художника и скульптора Фрэнка Уильямса. Я говорю – поехали? Он говорит – поехали. Это было прямо перед инаугурационным фуршетом.
- Мне кажется, Троеглазов – единственный мэр-политик в Ивановской области.
- Может быть.
- Сейчас, когда в сети появляются фотографии мэра Шарыпова в шортах и в белых носках, на которых написано городская @уета, тебя это шокирует?
- Да нет. Носки я видел. Что могу сказать? Человек занимается своим пиаром и, может, хочет быть ближе к молодёжи. Не знаю, к хипстерам, может быть. Надписи на носках я не видел и не хочу их обсуждать, мне это не интересно.
- Кто убил провинциальные СМИ – интернет, соцсети или власти?
- Интернет и соцсети – это одно и то же. Не могу сказать, что это были власти, не могу сказать, что интернет. Это стечение обстоятельств – и то, и то.
Давай, лучше я тебя спрошу – а как насчет «Рабочего края», какого чёрта ты оттуда ушел? Ведь «Рабочий край» последней формации – это же твое детище?
- Это же МУП, и я там был всего лишь наемным редактором. Мне сказали, я ушёл.
- А коллектив, который ты собрал, остался?
- При мне работало много приглашенных авторов, которые после моего ухода перестали писать. Кто-то и из журналистов ушёл. И газета стала другой, естественно.
- Твой уход был связан с мэром Шарыповым или с губернатором Воскресенским?
- С Воскресенским.
- Вот тебе на это мой девиз от Грибоедова: минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь. А почему за тебя не заступился мэр?
- Это же риторический вопрос. Как ему было против ветра-то ходить?
- Почему риторический? Не знаю...
- Спрошу тебя как музыкального обозревателя...
- Вот это ты хорошо сказал. Вот это и есть я – не журналист, а музыкальный обозреватель.
- Российский рок сегодня разделился на «Я остаюсь» и тех, кто уехал. Ты поддерживаешь какую-то из сторон?
- Я не поддерживаю ни тех, ни других. Для меня во всей этой штуке Леонид Агутин на первом месте, который, как говорят, выступил сначала против спецоперации, но не уехал. Он продолжает свое дело. Он молодец. Какой он детский фестиваль организовал в эти дни! Понимаешь?
- Вопросы «уехал» или «не уехал» имеют отношение к музыке?
- Нет, никакого отношения не имеют. Если бы я был музыкантом, я бы остался. Я вообще не понимаю, что значит уехать из своей страны в такой момент. Вот Шевчук, например, он что, уехал? Ничего подобного. А те, кто запрещает его концерты, пусть это на их совести будет. А то, что уехал кто-то типа Моргенштерна, Гречки, Монеточки… Меня это вообще не волнует.
- Ты всегда говорил, что ты человек мира, и вёл себя как человек мира. Сейчас, когда Запад ввел ограничения по контенту на многих музыкальных и киношных платформах, твоя жизнь сильно изменилась?
- Если ты имеешь в виду музыку и фильмы, я каждый день себе скачиваю всё новое, что меня интересует. Обидно, конечно – какое отношение имеют ко всему происходящему культура и искусство? Это что вообще такое? Вот нацисты сжигали книги. А нынешние западные идиоты отказываются от наших композиторов-классиков и литераторов. Нам что, следовать их примеру? Если ты меня хочешь спросить о моём отношении к спецоперации, оно естественное – я за мир во всём мире, но я не тот, кто пожелает поражения нашим войскам.
- Недавно я рассказывал студентам журфака, что в провинции общественно-политической журналистики больше нет, ее заменила пропаганда.
- Конечно, журналистики нет.
- С каких времен?
- У нас, думаю, с 2005 года. Лёша, вспомни нашу прессу при Михаиле Мене…
- Мне за себя не стыдно.
- А что ты делал?
- Журнал «1000 экземпляров» и «Слухи и факты».
- Ты там что, выступал «против»?
- Подожди, а свобода – это только когда «против»?
- Нет. Но свобода – это когда ты пишешь о том, что наболело.
- Я всю дорогу этим занимаюсь.
- Хорошо. В каком году Мень пришел в Ивановскую область?
- В 2005-м.
- Вот как раз тогда у нас журналистика и закончилась.
- Ты на пенсии не думал пойти преподавать на журфак?
- Нет, я не преподаватель. Если бы меня пригласили там читать лекции о роке, то пошёл бы наверняка. А может, и нет!
- И сидишь просто дома, как простой пенсионер?
- Кто тебе сказал, что я сижу дома? Когда началась пандемия, мы с женой занялись исследованием её рода, стали копаться в архивах – в Ивановском, во Владимирском, в Саратовском, в Санкт-Петербургском, в Московском, Нижегородском... Очень интересный род – дворянство, Белая армия, Красная армия, 1937 год, что сделали её предки для Иванова. Я стал вплотную изучать наш город. Заинтересовался всерьез, консультировался с нашими краеведами. И потом возникла тема собственной экскурсии. Дочь же у меня гид-международник (Мария Краснова). И во время пандемии вся ее туристическая деятельность в Европе встала. А она не может находиться на одном месте и ничего не делать. Стала проводить экскурсии и по Иванову, и по России. И зарегистрировалась на крупнейшем онлайн сервисе Tripster, там можно найти гида в любой точке земного шара. В 666-ти городах! А потом Маша настояла, чтобы и я там зарегистрировался.
Я уже провел 137 экскурсий по заказу Москвы, Питера, других городов, и мне это нравится. Ты подумай, сто тридцать семь экскурсий! Какая пенсия? У меня там хороший рейтинг, высокий (смеётся).
Нет, я сегодня не сижу дома, провожу экскурсии на свежем воздухе в любую погоду. Это хорошо.
- Особенно для пенсионеров.
(Оба смеёмся)
Фото из архива Андрея Егорова и Александра Краснова
