Денис Рыбин
- Почему в Ивановской области с приходом нового начальника УФСИНа среди сидящих и их родственников началось брожение, которое вылилось в публичные акции? В прошлой беседе вы сказали, что тоже подключились к протесту.
- Я до этого лично ездил во Владимир, встречался с юристкой Юлией Чвановой, разговаривал. Она сказала, что сейчас Ксения Собчак снимает фильм о пытках во владимирских колониях. Владимир мне небезразличен, того же Крела (смотрящий за Ивановской областью) когда задержали, я ездил туда с ребятами, чтобы за него порешать, чтобы его там не трогали – какой бы он ни был. Он сидел в пятой колонии, это центр Владимира. Поэтому владимирскую тему я не сейчас узнал. Когда избивали Ингуша, туда с Иванова много ребят ездило, стояли у ворот.
И придя в Ивановскую область, Мелюк и Саакян продолжают то же самое. Есть большая-большая статья журналистки Кати Арениной обо всех их проделках (издание «Важные истории» признано Минюстом РФ иностранным агентом). Мелюка и Саакяна аккуратненько спрятали в Ивановскую область, потому что во Владимирской области десятки потерпевших и свидетелей. Да, там замыливают дела, но они всё равно, рано или поздно, будут рассмотрены. Одного во ФСИНе оперативненько посадили, другого – а замешаны все. Саакян был начальником оперчасти в колонии – и что, Мелюк не знал, что происходит? Такого просто-напросто не бывает – я сам человек системный. Моё сугубо личное убеждение, что их сюда спрятали.
- Вы уверены, что с их приходом в Ивановской области начнётся то же самое?
- Уже началось. К мусульманину Цечоеву пришёл на обыск ВРИО начальника оперативного отдела УФСИН России по Ивановской области Смирнов, бросил полотенце, начал топтать.
Телеграм-канал «1000 слов» писал об этой истории в декабре 2021 года: «Смирнов «издевался над осужденным Цечоевым Ахмедом Бембулатовичем, который после противоправных и унизительных действий объявил голодовку». Офицер топтал ногами лицевое полотенце заключённого и оскорблял его религиозные чувства, говоря что-то типа того, что «вы, мусульмане, здесь вообще охренели» и что «вам нельзя жить на белом свете».
Приехал адвокат, Цечоев к нему не вышел, а администрация сказала, что он не хочет встречаться с защитником, хотя заключённый не может отказаться от адвоката дистанционно.
Телеграм-канал «1000 слов»: Цечоев инвалид, у него отёк ног, но его из больницы помещают в штрафной изолятор – по официальной версии из-за того, что он сказал «ты» сотруднику. В шизо Цечоеву не дают лежать, и тому становится совсем плохо – его снова переводят в больницу, где он уже встретился с адвокатом».
- Такое ведь случалось и при прежних начальниках.
- В таком масштабе нет, были какие-то разовые акции и провокации – к сожалению, мир несовершенен. До этого был диалог.
- Диалог официальной системы с вашей?
- Чисто человеческий даже диалог – ребята, что вы творите? Ну да, грубили, потому что все бывают эмоциональные, не с той ноги вставшие, но когда целенаправленно… Почему эта дикость происходит? Люди не умеют по-другому работать, и значит, им не место в системе. А почему у них это катит? Потому что генерал-майор Игорь Кулагин, который с ними работал, кто сейчас? Начальник управления режима и надзора в центральном ФСИНе. Это факт, это всё в открытом доступе, и это шикарная покрышка – рука руку моет.
Бывает ведь и так: заходит под крышу – БУР, ПКТ – некто и кричит: «АУЕ!!! (арестантский уклад един – название и девиз криминальной субкультуры, признана экстремистской организацией и запрещена на территории РФ)». Администрация это записывает на видео, и под видом борьбы с воровским движением заводит ОМОН – всех бьют, ломают, делают что хотят. Опять же пытки, унижение человеческого достоинства. Человека бьют, бьют, бьют, он терпит, терпит, терпит… Но любое зло проецируется многократно. О какой исправительной системе можно говорить? Даже в пресс-хатах (камера, где правит беспредел, специально поддерживаемый администрацией), когда я сидел, и то такого не было.
- Пресс-хаты были всегда?
- Да, были конечно. Сейчас их поменьше стало, но были, конечно. В СИЗО-1 в 1994 году я еще застал – семьдесят третья камера – как сейчас помню. Якобы больничка по туберкулезникам, но туда заводили и подламывали. Всё это происходит у нас под носом, когда не пускают адвокатов и наблюдателей.
- А какой вы выход-то? Совместную администрацию создать вашу с официальной?
- Нет, нет, нет. Всё, что я рассказываю, – это обращение в прокуратуру, потому что я вижу действия нового прокурора, который выходит к людям, ходит по улицам. Мне это импонирует.
- Но уголовно-исправительная система обороняется от внешних воздействий.
- Что значит обороняется? Не должно быть такого. Я повторюсь, должна быть четкая градация: люди, которые хотят зарабатывать деньги, должны заниматься бизнесом. Люди, управляющие областью или страной, должны управлять, а не заниматься бизнесом и не делать из управления бизнес. Мое четкое убеждение: пока этого нет, у нас ничего хорошего не будет. То же и в правоохранительных органах. Не хочу их разделять на прокуратуру, ФСБ, следственный комитет и исправительную систему. У них одновременно смещение проходит.
- Я слышал другую версию, почему люди организованно к зданию УФСИНа вышли в ноябре 2021 года. Якобы идёт конфликт из-за передела денег на промке.
- Передел денег на промках тоже имеет место быть. Это о «пятёрке» больше, но там сейчас тихо. Сидит там мужик, у которого мама была на протестной встрече около ФСИНа. К нему уже подходили и сказали – всё, поедешь за светофор (за пределы области), где тебя будут ломать, насиловать и унижать. Это что, нормальный метод?
- Как правило, если человек попадает на тюрьму, то становится изгоем в обществе. Ему потом трудно устроиться на нормальную работу, трудно социализироваться. В обыкновенном мире, не в криминальном, судимость – это пятно.
- На своей практике конкретно говорю – многим по барабану, что у тебя судимость. Если человек адекватный, с ним сотрудничают и работают, никто на судимость не смотрит. Я сидел на «шестёрке» с мужиком у которого срок был пятнадцать лет. Он освободился сварщиком, ему здесь пятьдесят тысяч зарплату предлагали в 2004 году, но он уехал в Москву на зарплату около сотни. Человек профессионал, и всем всё равно, что он отсидел пятнадцать лет.
- Нормально работающая промка на зоне раньше давала возможность заключенным не вываливаться из жизни?
- Конечно. В Южском районе масса леса, и разрушить шикарную промку на «шестёрке»... Это производство надо было модернизировать, работать там надо. Я говорю о работе руками, рабочие профессии сейчас востребованы.
- Сейчас на зонах по-прежнему существует криминальная вертикаль?
- Нет, к моему сожалению такой вертикали уже нет. Там теперь присутствуют наркотики, раньше это порицалось и были прогоны, что запрещено. А сейчас наркотики практикуются, и об этом никто не пишет. Плюс раньше была идея, люди знали, что льзя, а что нельзя, было воспитание. А сейчас? Я живу в деревне, разговорился с соседом, который с краю живёт. У него трактора, снег чистит, так он рассказал, как в лесу копают закладки: в мусорные мешки снег собирают, загружают, а потом растапливают, ищут дозы.
- К зонам это не имеет отношения.
- Как же, как не имеет-то? Берём громкое дело в Кинешме, где накрыли нарколабораторию. Кто этим занимался? Бывший начальник нарконтроля. Килограммами поставки! Это же и на зону тоже попадает. Не так давно у меня товарищ сидел на «двойке», я ему помогал, подогревал, потом встретил и не понял, что с ним. Он признался потом, что его там на иглу посадили. А кто начинает с этим бороться, тот сразу неугоден.
- На иглу сажают ваши или администрация?
- Нашей администрации нету давным-давно.
- Но на воле для сидящих собирают сигареты, чай, продукты, и кто-то это всё передаёт и принимает. Есть «дороги» в СИЗО, по которым запрещёнку передают. Один мальчишка в СИЗО-1 сидел, так он ночи не спал, стоял на такой «дороге» (нелегальная тюремная почта).
- Это они внутренне меж собой общаются. А с передачами сейчас пытаются привести всё в законную форму, чтобы вопросов не было.
- Что значит «в законную форму»?
- Допустим, работать через фонд. Если просто так привезти, скажут – общак, и не возьмут.
- Насколько я знаю, промки контролирует с одной стороны официальная администрация, с другой ваша.
- А что наша контролирует-то, скажите?
- Не знаю, я вас спрашиваю.
- Вот и я тоже не знаю – кому контролировать. Раньше у меня было четкое понимание того, что делали на зонах. Это было официально, на той же «десятке» хотели автосервис создать.
- Но в Бородино, ещё до закрытия колонии, теплицы развалили, а там столько всего выращивали для столовой.
- Почему развалили-то?
- Видимо, из-за того, что выгоднее закупать, зарабатывая на госконтрактах, – я так понимаю.
- Правильно понимаете. Выгоднее отмывать бюджетные деньги, чем промкой заниматься. Никто не хочет проявлять фантазию, а тем более думать о людях, что там находятся.
Но давайте вернёмся к Мелюку и Саакяну. Я о них разговаривал с действующим сотрудником конторы, который сказал – а
что, в системе исполнительного наказания физическое насилие допускается? У меня есть четкое понимание, что Юрий Алешин (новый начальник управления ФСБ по Ивановской области) сюда не просто так пришел.
- Произошла плановая ротация.
- Одновременно в ФСБ, прокуратуре и следственном комитете – везде просто ротация произошла? И во ФСИНе, по которому у меня есть четкая позиция. Как по доблестной полиции, к которой год не нашёл подхода.
- Там предыдущий начальник умер.
- Новых сюда спрятали, потому что во Владимире идет активная правозащитная деятельность и там сейчас многие их дела пытаются замылить. Повторюсь: там не один и не два, там десятки потерпевших и свидетелей.
Я в ноябре общался у «пятерки» с людьми – они боятся, что если будут выступать, потом над их детьми будут издеваться. Так это уже происходит – угрозы пошли. Опытные юристы говорят, что если вам человек на зоне небезразличен, надо его адвокатами обложить, и все его будут стороной обходить. Но это маразм – а другие что? Этого обложили адвокатами, застраховали, к нему будет относительно адекватное отношение. А над остальными можно издеваться?
Система исправления должна исправлять людей, чтобы оттуда выходили не волчата, которые будут грызть непонятно кого и за что, а нормальные, адекватные люди, которые могут социализироваться и не будут представлять угрозу. А сейчас люди выходят озлобленные.
Тот же Красоткин, когда был главным опером, вызывает меня на беседу – ну что, на «десятку» поедешь в Бородино? Я говорю – Вячеслав Юрьевич, давно ли зеки стали выбирать, куда им ехать? Он через неделю приехал – ну что, подумал? Вячеслав Юрьевич, вы знаете мой ответ. Через три дня пришли автоматчики, руки завернули и повели в ЕПКТ (помещение камерного типа).
У меня была четкая в этом отношении позиция, я никогда на компромиссы не шел, каких-то преференций себе не выгадывал. Знал, что воровское – это людское, и всё должно быть четко и по правилам. И никогда не задавал и не задаю лишних вопросов – человек, если захочет, всегда сам расскажет.
Меня в тот раз в ЕПКТ на «двойку» привели, а это зона в зоне, тюрьма в тюрьме, на тот момент туда свозили со всей области, со всех лагерей. Это было отдельное крыло, там было много людей в БУРе, в изоляторе – государство в государстве. При мне был самый жесткий ОМОН в ЕПКТ, били на улице, били в коридоре. Одному мальчишке селезенку разорвали. Дима Тайсон потом судился с ними. Камиль, дагестанец, стоит, улыбается, они заходят в камеру – чего улыбаешься? А чего мне не улыбаться? Без разговоров – бам с кулака, нос сломали. Мне связки рвали. Да бог с ним, не суть.
Но человек в таких условиях сильно меняется. Когда меня после ЕПКТ привезли «на десятку», ко мне приехали друзья на свидание. Один из них, Саша Одесса (Маслов), всегда такой веселый, заходит и мне оплеуху даёт дружескую. А я прямо взвился – братан, ты что себе позволяешь? Абсолютно неадекватная реакция на друга.
- Вы говорили, что раньше зоны воспитывали и были исправительными, и вдруг такой пассаж про «в торец с ноги» и «связки рвали». Или это блатная романтика?
- Это не романтика, это реальные факты. Я всегда пробовал выстроить диалог. «Всё, зек, ты не человек» – это неправильная позиция, но сейчас именно так и выстраивается, раньше такого беспредела не было. Перегибы были не на уровне управления, а внутри зоны, но это жизнь. В исправительной системе сейчас ребята сидят в основном за наркотики. Их еще можно лепить, они мягкие, как пластилин.
- И кого из них лепят там?
- Волчат. Злых, озлобленных на весь окружающий мир. Почему я здесь? У меня дети растут, у вас дети растут, у других дети растут. А этим волчатам, им все равно – у них нормы морали стерты.
P.S. от Дениса Рыбина:
Уверен, будет правильно самому подвести итог наших разговоров с Алексеем.
Зона – это роба, ложка, кружка, минимум предметов обихода, то есть личной собственности. Именно поэтому на первый план выходит духовность и правила общежития – не укради, не обмани, будь человеком с большой буквы.
Напрашивается аналогия с СССР: воспитание личности с чёткими взглядами и устоями: семья – святое, учись, трудись, не обманывай… Любой труд в почёте. В зонах раньше так и было, поэтому систему назвали исправительной. В СССР зоны были чёрными, сейчас красные. Разговор идёт о системе, не только правоохранительной – обо всём.
Надо охранять всех людей в рамках закона. Именно к этому призывали воры – к закону! Это осталось в прошлой эпохе.
Господа правоохранители – полиция, ФСБ, СКР, прокуратура, Росгвардия, приставы, налоговая – вас много, вы на страже закона, и я обращаюсь к вам. Вы обязаны быть примером соблюдения законов, чтобы нам, простым людям, можно было жить, не оглядываясь и не думая, как вы в очередной раз истолкуете и для какой «галочки» используете закон.
Дальше об УФСИН, потому что всё взаимосвязано: эту систему по какому-то недоразумению называют исправительной, видим мы абсолютно другое. Начальника УФСИН России поменяли, но те, кто на местах занимается безобразиями, происходившими и происходящими, остались работать на своих местах. Это камень в огород доблестных правоохранителей.
На дворе XXI век, мультиварка начинает готовить по голосовой команде – так учитесь, господа правоохранители, работать по закону и по совести. Во благо людей, а не для галочки в отчётности. В последние годы модно говорить о детекторе лжи – может, вы сами все его пройдёте? И так, чтобы результаты были известны всем. В одной мудрой книге написано: «Пусть несогласный докажет противное». Покажите нам себя, мы хотим вам верить.
А в это время у следствия в ходу показания свидетелей «в конвертах» (на сленге – анонимные свидетели – ред.). Что это за тайные свидетели, кто там и что говорит? С помощью публики, сидящей в СИЗО, любого оговорят и посадят.
А самое главное, каждый должен сказать себе: «Всё начинается с меня». Я и сам не снимаю с себя ответственности за молчаливое попустительство, потому что потом к нам в дом приходят и делают что хотят с нашего же молчаливого согласия.
Положенец Денис Карташов разводил своего друга Колю Карцева, можно сказать жизнь сломал. В Фурманове своими решениями Небуткиным всю жизнь перевернул.
В городе постоянно кого-то убивают. За мной тоже приходили, хотели порешать со мной или порешить меня... Пусть ещё приходят – я им искренне благодарен за ту мобилизацию, которую они мне устроили.
В силовом блоке области поменялись руководители, которым предстоит, я надеюсь, навести порядок в регионе. Но в одиночку новые руководители прокуратуры, ФСБ и СКР ничего не сделают.
Себя можно обманывать сколько угодно, но перед Богом всем придётся отвечать. Утрата истинных знаний и понятий способствует современному одичанию. Нужна личная ответственность каждого!
