Сестры без милосердия
Бездушные чиновники решили добить сирот Катю и Таню Чурикановых
— Я вышла за ворота интерната и остановилась. Понятия не имела, куда теперь идти. Все, что у меня было, — это двести рублей, которые мне выдали в интернате...
Идти 17-летней Кате Чурикановой было действительно некуда.
Ее выпустили из школы-интерната города Юрьевца Ивановской области в 2007 году, забыв при этом сказать — где ей теперь жить.
С тех пор прошло четыре года — но жилья у Кати по-прежнему нет. Зато теперь у нее появилась новая забота. Катина сестра Таня Чуриканова, такая же бездомная, как и сама Катя, в конце октября должна родить.
На целом свете их только двое. Две девочки, две сестрички, погодки, круглые сироты. Их история для нашей страны, увы, не редкость: мама с папой пили, были лишены родительских прав, потом умерли. Вспоминая их, Катя не может сдержать слез:
— Мама иногда нас забирала из детдома. В 2007-м я сама приехала ее навестить, у ней день рождения был. В этот день у нее очень сильно нога заболела. А назавтра она умерла... Вообще-то мы, когда маленькие были, очень хорошо жили, с папой, с мамой. Пока они пить не начали...
Девочек поместили в коррекционный интернат города Юрьевца, когда они учились в 1-м и 2-м классе. Таня училась в коррекционной же школе при детдоме, Катя — в обычной общеобразовательной. Это вообще большой вопрос, почему Екатерина Чуриканова оказалась в заведении для умственно отсталых детей — умненькая, развитая, с чувством юмора. После школы Катя окончила колледж, выучилась на бухгалтера — и это не имея крыши-то над головой!
Видимо, хороший интеллект и спас Катю от удела многих выпускников детдомов — от интерната для психохроников, куда нередко пожизненно отправляют достигших совершеннолетия сирот, имеющих всего лишь вполне объяснимые задержки в развитии.
А вот Тане этой участи избежать не удалось. Когда в 9-м классе Катю вместе с остальными детдомовцами на лето повезли в лагерь, ее сестру вместо лагеря отправили в больницу города Кинешмы для оформления в интернат для психохроников.
— Обещали подлечить немного и тоже отправить в лагерь, — вспоминает Таня. — Катя меня очень ждала. Но 23 августа 2007 года поместили меня в психоневрологический интернат. Сказали — ты туда на всю жизнь, потому что тебе нельзя ни учиться, ни работать. Я очень плакала, переживала. До сих пор не знаю, почему меня отправили сюда. Я же все могу, все понимаю... Написала сестре письмо, все ей рассказала. А еще я очень за нее переживала, как она там. Ей из детдома выходить, учиться поступать, а жилья не дают, и мама умирает. В общем, навалилась целая куча проблем...
Взаимная забота сестер друг о друге воистину потрясает. Вот бы мы все, благополучные и успешные, так относились к своим родным...
Впрочем, прочь лирику, не до нее.
Интернат для психохроников, в котором оказалась Таня Чуриканова, представляет собой богадельню для никому не нужных людей — как и большинство подобных заведений. Там живут и тяжелые душевнобольные, находящиеся в состоянии «овоща», и инвалиды без рук, без ног, и глубокие старики, от которых отказались близкие. В такие места очень любят отправлять выпускников детдомов, отстающих в развитии. Это крайне удобно: вроде как сирота пристроен, с ним все в порядке, а главное — жильем обеспечивать не надо. Оно у него уже есть — казенное. И неважно, что человек этот вполне мог бы стать полноценным членом общества — пусть и не академиком, но работать, иметь семью, жить нормальной жизнью. А здесь он похоронен заживо, ему остается только тихо деградировать.
Такая участь ждала бы и Таню. Если б она была одна. Но она не одинока — у нее есть Катя, маленькая, но очень упорная в своем желании спасти сестру.
* * *
Когда Катю Чуриканову выпустили из детдома, ей было предложено жить в квартире ее покойных родителей в селе Воля Ивановской области. Девочке пришлось долго бегать по чиновникам и доказывать, что от этого двухэтажного многоквартирного дома остались только стены, и то не все. Что в доме нет ни крыши, ни окон, ни дверей — ни-че-го. Что в нем давно никто не живет.
Посмотрите на фотографию — вам сразу станет все ясно. Но местным чиновникам, чтобы осознать это, понадобилось более двух лет. Лишь по истечении этого срока они признали дом в селе Воля непригодным для проживания.
— Меня спасло, что одна нянечка из детдома помогла мне снять комнату дешево, — рассказывает Катя. — Воды в том доме нет, за ней надо на колонку ходить, и отопление еле-еле, но все-таки жить можно. Учась в колледже, я почти всю свою стипендию тратила на оплату жилья, голодала, болела, находилась на грани нищеты.
Однако никакого другого жилья Кате так и не предложили. Ее обращения в территориальный отдел социальной защиты населения по Юрьевецкому муниципальному району, к главе администрации Пелевинского сельского поселения Юрьевецкого муниципального района, в органы опеки не дали никаких результатов. Девочку начали, по хорошо отработанной российскими чиновниками практике, футболить.
— Глава администрации Марков В.Ф. заявил, что ни жилья, ни денег на его приобретение в администрации нет, и направил меня в отдел социальной защиты, куда я уже обращалась ранее, — говорит она. — В ОСЗН мне предложили поселиться в деревне, в бывшем медпункте или почте, а после моего отказа снова отправили меня к Маркову В.Ф. При этом все грубили, орали на меня, посылали, говорили, мол, мы тебе ничем не обязаны, много вас тут, сирот, развелось...
И тогда глава администрации нашел «блестящее» решение проблемы — прописал Катю Чуриканову в деревенский домик, принадлежащий ее дяде, хроническому алкоголику. Собственно, это не дом, а некая сараюшка без электричества, с печью, которая не топится, проломленными стенами и т.д. Даже дядя-алкаш там давно не живет, ютится у своей родни, ибо жить в этом сарае невозможно.
Тогда неугомонная Катя написала заявление в юрьевецкую прокуратуру. Как водится, долгое время из раза в раз ей отвечали — приходите через месяц. Поясняли — ты у нас не одна такая, сирот много. А в местных органах опеки ее обнадежили, что жилье для нее будет дай Бог лет через десять.
А в конце сентября этого года прокуратура города Юрьевца все-таки обратилась в городской суд с иском о нарушении жилищных прав сирот Чурикановых.
Только ничего хорошего для Кати и Тани из этого не вышло.
* * *
Но все эти проблемы показались Кате незначительными в сравнении с той, которая свалилась на нее минувшей весной. Сестра Таня сообщила ей, что беременна.
Следует сказать, что все это время сестры непрерывно общались — переписывались, перезванивались, нередко виделись. Стоило Кате скопить нужную сумму — и она немедленно отправлялась навещать любимую сестричку.
— Я все время собирала деньги, чтоб какие-нибудь гостинчики ей привезти. А потом Таньку стали иногда ко мне отпускать — недельки на две пожить. Но как же было тяжело, когда приходило время ей возвращаться назад, — как же она рыдала! У меня просто сердце разрывалось. Утешить я ее могла только обещаниями, что снова возьму к себе. Если бы у меня было жилье! Я бы ее забрала насовсем, мы жили бы вместе, Танька все по дому делает, она и работать вполне может...
В психоинтернате у Татьяны и вышел роман с одним из тамошних обитателей. Парень совсем маловменяемый, — говорит Катя, — даже писать не умеет и побриться сам не может, Танька его брила, заботилась о нем.
Но ребеночек все же получился. А поняла это девушка, когда делать аборт было уже поздно.
— Когда я узнала о беременности, просто в шоке была, — очень по-взрослому качает головой Катя. — Танька позвонила, плачет: давно уже это случилось, аборт нельзя делать. Я ей говорю — все будет хорошо, я помогу. Она отвечает — завтра меня везут делать искусственные роды! Я скорей позвонила врачу Танькиного интерната, стала умолять не делать этого. А она давай на меня орать: «Тогда пусть она выметается отсюда. Забирай ее, она нам не нужна со своей беременностью!» А я бы с радостью забрала, но куда?
На другой день Катя приехала к директору интерната лично, просила оставить пока Таню в интернате.
— Она кричала на меня таким матом, что жутко становилось. Потом весь персонал собрался, и уже все орали. Довели меня до слез, я выскочила из кабинета и хлопнула дверью.
Этот хлопок дверью ей очень скоро аукнется.
А пока девочкам оказали невероятную милость: Таню не выгнали, разрешили ей до родов оставаться в интернате. Но после роддома с ребенком она к ним уже вернуться не может — таковы правила. Вариантов у нее немного — или идти с дитем на улицу, или писать отказ от него, сдавать в дом малютки и одной возвращаться назад. На этот второй вариант ее активно уговаривают сотрудники интерната.
— Я не хочу бросать своего ребенка! — плачет Таня. — Я не хочу, чтобы он жил, как мы в детдоме, без мамы! Я надеюсь только на свою сестру, это моя опора и поддержка. Надеюсь, что она заберет меня. И все у нас будет хорошо, мы справимся.
* * *
4 октября состоялось заседание Юрьевецкого суда по иску прокуратуры к местным органам опеки и главе администрации.
Солидные, благополучные, облеченные властью люди скопом накинулись на 20-летнюю сироту Катю Чуриканову. Все они являются представителями одного, дружного и сплоченного клана, а она — совсем другого, чужого, чуждого и создающего никому не нужные проблемы.
— Они все были заодно, и суд, и представители прокуратуры в том числе, — плача, рассказывала на следующий день Катя. — Представительница органов опеки заявила, что дядькин дом, куда меня прописали, — прекрасное жилье чуть ли не с евроремонтом. И все ее дружно поддержали, хотя никто этого дома и в глаза не видел. Я говорила — хотите, фотографии покажу? Нет, отвечают, не надо, и так все ясно.
Вопрос об обеспечении жильем Татьяны Чурикановой даже не обсуждался — она уже обеспечена казенной койкой, а ее будущий младенец — местом в доме ребенка.
На суд явились и директор психоневрологического интерната города Иваново, где находится Таня, и врачи. Самым страшным для Кати оказалось выступление именно представителей этого интерната:
— Директор сказала, что неоднократно общалась со мной и считает, что я неадекватна. Что меня необходимо обследовать и, возможно, придется поместить в их интернат. Это потому, что я в последний раз сорвалась и хлопнула дверью...
Вот оно, поистине гениальное решение проблемы, устраивающее всех солидных, благополучных, облеченных властью. И как оно раньше никому не пришло в голову? Одним махом избавляет оно их и от назойливой сироты Кати, и от ее глупой беременной сестры, и от еще не родившегося, но уже столь досаждающего ребенка.
...Господа, вы, безусловно, не верите ни в Бога, ни в черта. Но все же не поленитесь, полистайте на досуге любую из священных книг любой конфессии — Библию ли, Коран, Тору... И посмотрите, что там говорится о тех, кто обидит сироту. Не станет ли вам страшно?
Редакция «МК» просит губернатора Ивановской области Михаила Меня взять данную ситуацию под личный контроль.
Комментарий адвоката Марины Родман:
Есть одна особенность российских законов в отношении сирот и российского правосудия, которое должно на эти законы опираться: ни декларированные права, ни судебная защита большинству «государственных» детей недоступны. Что же касается местных чиновников, от которых зависит жизнь и судьба бывших детдомовцев, то им и вовсе закон не писан и суды не страшны.
На сайте Юрьевецкого районного суда Ивановской области есть «ответ на обращение о защите права детей-сирот на жилье» от 29 декабря 2010 г. Там очень подробно разъясняется, какие существуют федеральные и местные правовые нормы о предоставлении жилья таким, как Екатерина и Татьяна, как эти нормы следует применять, чтобы жизнь после детдома не оказалась страшнее, чем до него.
Исходя из действующего законодательства, местные власти открыто нарушают законы, предлагая девушкам поселиться в неблагоустроенном дядином доме.
Сироты в РФ, не имеющие закрепленного жилья, обладают правом на получение вне очереди жилого помещения по договору социального найма не ниже установленных социальных норм.
В Ивановской области такая норма установлена не менее 14 кв. метров на каждого члена семьи. Так что после рождения Таниного ребенка сестры Чурикановы должны быть обеспечены общей жилой площадью размером как минимум 42 кв. м на семью из 3 человек. Формальная регистрация сирот в заброшенном строении, где они не проживали ни до помещения в детский дом, ни после и где сестры будут абсолютно зависимы от дяди-собственника, не освобождает чиновников от обязанности по предоставлению им жилья.
Но проблема не только в произволе со стороны местных властей, а еще и в том, что с 2004 г. финансирование мер по жилищному обеспечению сирот возложено только на субъекты РФ. В результате решение вопросов предоставления жилья этой группе населения отдано полностью органам местного самоуправления.
Есть, к примеру, у Пелевинского сельского поселения Ивановской области свободное жилье и денежные средства, сироты, приписанные к данной территории, не станут бомжами. Ну а если ни площади, ни средств в селе, районе и области не имеется, то 1461-й по очереди Екатерине и следующей за ней Татьяне рассчитывать не на что. Они поставлены на учет в 2008 г., а сейчас планируется дать крышу над головой бывшим детдомовцам 1999–2000 гг. выпуска.
Впрочем, чиновники на местах находят выход, который не имеет ничего общего с правами человека: помещают ничьих сыновей и дочерей в учреждения социального обслуживания на пожизненное проживание. Таких постояльцев богоугодных заведений можно не признавать нуждающимися в жилом помещении, поскольку они имеют место жительства и находятся на государственном обеспечении. В этом смысле Танина судьбы скорее правило, чем исключение.
И опять возвращаюсь к сайту Юрьевецкого районного суда. Помощник председателя этого суда Груздева Ю.С. рекомендует сиротам в случае отказа в жилье «искать защиты в прокуратуре или в суде» и самим решить, «куда целесообразнее обратиться — в суд или в прокуратуру».
Увы. Ни от суда, ни от прокуратуры сестрам Чурикановым помощи ждать не приходится. И хотя закон на их стороне, суд вряд ли поддержит их. Ведь Екатерина посягнула на святое: нажаловалась в Москву на юрьевецких чиновников, много лет нарушающих их с сестрой сиротские права. А для районного суда эти чиновники — свои, а детдомовские Катя с Таней — сами по себе. Хотя — кто знает...
