Продолжается история мытарств подростка, задержанного 1 августа в Родниках по подозрению в совершении убийства несовершеннолетней девочки. Я уже писал об этой дикой истории и говорил, что она для меня сегодня разделена на две части. Первая – это убийство и доказанность или недоказанность того, что его совершил именно этот мальчик по имени Никита. Вторая – это то, каким способами и методами ведёт дело следователь по особо важным делам первого отдела по расследованию особо важных дел СУ СК России по Ивановской области майор Бубчиков.
После моего материала и визита к руководителю следственного комитета Александру Булаеву уполномоченного по правам человека Натальи Ковалёвой начата процессуальная проверка действий майора – надеюсь, что Александр Николаевич возьмёт дело под личный контроль, нарушения прекратятся и им будет дана соответствующая оценка. Именно одному из таких нарушений прав ребёнка и были посвящены заседания Октябрьского районного суда: адвокаты мальчика подали жалобу на действия следователя по отстранению матери в качестве законного представителя. Напомню: после ареста интересы Никиты представлять поручено сотруднице органов опеки.
Суд. День первый, 6 сентября
Первое, что бросилось в глаза в коридоре суда перед заседанием – это тот самый следователь Бубчиков, суетливо снующий между кабинетами и что-то настойчиво объясняющий прокурору, участвующему в процессе. В коридоре кроме Бубчикова ждали суда мать Никиты с грудным ребёнком на руках и три соседки из Родников, приглашённые защитой: они должны были рассказать о семье, об условиях, в которых рос мальчик и о его взаимоотношениях с матерью. И ещё Алексей Малов, начальник отдела по обеспечению деятельности Уполномоченного по правам человека в Ивановской области, который принёс экспертное заключению о нарушении прав подростка и которого защита намеревалась допросить в качестве специалиста, а то и сделать участником заседания.
Вместо 16.00 судебное заседание началось в 16.45 – ждали представительницу органов опеки. Оказалось, что следователь не выдал ей повестку, в чём покаялся в начале заседания, и это, похоже, никого не удивило. Как никого не удивило и предложение Бубчикова провести заседание в закрытом режиме – без родственников, прессы и представителя уполномоченного по правам человека. Аргументы? В деле фигурирует убитая четырнадцатилетняя девочка, и распространение сведений может нанести вред репутации жертвы преступления и её родственников. Бубчикова в его требовании «закрыть» заседание поддержал и прокурор Самыгин – и это тоже никого не удивило. Удивила позиция судьи Вьюгина: сколько бы ни убеждали его адвокаты, что тема, которую предстоит рассмотреть в ходе этого конкретного заседания, к убийству отношения не имеет, что будет рассматриваться вопрос допущения или недопущения матери к опеке над сыном, – судья будто «завис». Со стороны создалось ощущение, что Илья Владимирович не слушает аргументы защиты, а думает, как бы без видимых нарушений удовлетворить требование следователя и прокурора.
Поневоле вспомнились разговоры о том, что Октябрьский суд в Иванове проходит под литером «специальный». Говорят, что здешние судьи (особенно в резонансных делах) никогда не противоречат обвинению, всегда принимая его сторону и игнорируя интересы обвиняемых. И никогда не слышат аргументов защиты. До сих пор надеюсь, что это слухи и наговоры. Хотя… Аргументов для «закрытия» процесса было явно недостаточно, и Бубчиков попросил судью объявить перерыв на 10 минут – для того, чтобы привезти ещё бумаг, которые подтвердят его позицию. Просьба была удовлетворена, и заседание продолжилось через полчаса, когда следователь вернулся и сам позвал всех участников в зал. Повторюсь, мне постоянно казалось, что именно на процессе заправляет он, а не судья Вьюгин.
После перерыва ничего нового – всё та же песня о переводе заседания в закрытый режим. Всё то же мучительное чувство, что судья озабочен не тем, как установить истину, а тем, как не расстроить следователя и удовлетворить его хотения. И при этом не сделать очередные ляпы следствия предметом внимания общественности – ведь теперь процесс из комнат для допроса следственного комитета переместился в зал суда, где за законность отвечает именно он, Вьюгин Илья Владимирович. Только вот назойливые адвокаты постоянно мешались со своими отсылками к законам и с напоминаниями о том, что на этом заседании разбирается не дело об убийстве, а жалоба адвоката Клюева на действия должностных лиц, которые отказали матери подростка в праве быть законным представителем сына.
Результатом недолгих размышлений судьи стало объявление перерыва до 16.30 следующего дня. Просьба защиты не переносить заседания из-за того, что в коридоре ждали допроса приехавшие из Родников мать мальчика с грудным ребёнком на руках и три свидетельницы, которым будет затруднительно выбираться в Иваново ещё раз, услышаны судьёй не были.
Суд. День второй, 7 сентября
Заседание началось с речи судьи, из которой все узнали, что, да, предмет иска с тайной не связан, но заседание продолжится в закрытом режиме. Потом суд отклонил от участия в процессе Алексея Малова в качестве специалиста по правам человека. Конечно, какие права человека в самом гуманном суде, следствии и надзоре? Правда, заключение о незаконности отстранения матери, подписанное уполномоченной Натальей Ковалевой, суд принял. Но, как оказалось, только для того, чтобы полностью его проигнорировать. Как игнорировалось всё, кроме слов Бубчикова.
Суд. День третий, 8 сентября
Должен признаться, мы с Алексеем Маловым все эти дни вели себя, как дети: перед заседаниями делали ставки на то, какое решение вынесет уважаемый суд (после завершения которого слово «уважаемый» воспринимается не более чем дань традиции или фигура речи). Закроет заседание или нет? Примет к рассмотрению заключение Ковалёвой или не сочтёт нужным? Допустит Малова до участия или сочтёт права человека отжившим рудиментом? Одно только не вызывало сомнения ни на секунду: итогом судебного заседания станет назначение матери Никиты его законным представителем. А зря: следователь потребовал, прокурор поддержал, судья не смог отказать. Похоже, для Ильи Владимировича хорошие отношения с коллегами важнее соблюдения прав человека, а Октябрьский суд и правда «специальный».
Алексей Машкевич
P.S.: Сегодня стало модным сравнивать наши дни с семнадцатым и тридцать седьмым годом прошлого века. Я часто смеялся над такими попытками, а теперь, три дня понаблюдав, как слаженно работает современная тройка из следователя-судьи-прокурора, думаю, что дело за малым: журналистов из зала суда удалять уже научились, осталось с адвокатами как-то разобраться. И разберутся ведь – в прошлом-то веке это особого труда не составило.
P.P.S.: И, думаю, вас совсем не удивит, что с 1 августа следователь Бубчиков ни разу не разрешил матери посетить Никиту в СИЗО, хотя приказом Минюста N189 от 14.10.05 допускается два свидания в месяц. И правильно: надо быть последовательным и, один раз решив «забить» на права человека, придерживаться этой позиции до конца.
