Алексей Мельников
Отчуждение народа от власти постепенно переходит в отторжение и ожесточение.
Общественное настроение в России качественно сдвинулось в сторону вседозволенности по отношению к властным институтам.
Понимание тупиковости российской системы, созданной в предшествующие двадцать лет, сегодня можно считать общепринятым. Но если в конце 80-х годов прошлого века существовала ясно сознаваемая думающей частью общества альтернатива «западного пути», то сегодня этого нет.
Десятилетнее оболванивание граждан через телевидение, массовый отъезд образованных людей из России и плохое гуманитарное образование внутри страны сделали свое дело – идеал российского будущего размывается где-то между советской стабильностью, растущей китайской экономикой, высоким уровнем жизни в Германии и английскими политическими свободами. Куда идти стране, к чему стремиться ее властям, большинству граждан непонятно. В этих условиях единственный ясный массам язык – это разрушение того, что существует сегодня.
Именно это настроение лежит в бесконечных требованиях к политическим оппозициям разных направлений «объединиться» на одном основании – «неприятии действующей власти». То есть буквально должны собраться все «активные силы» из либералов, коммунистов, этнических националистов и просто неравнодушных граждан, из числа защитников прав экономических меньшинств и окружающих лесов, снести «систему» методом «прямого действия», а дальше на ее обломках остановить гусеницы бульдозера и разобраться, куда ехать дальше.
Из этой же области призывы голосовать на выборах в Госдуму России за кого угодно, лишь бы только против т. н. «Единой России». Превращение имитации в честные выборы вообще не рассматривается серьезно как путь, способный привести к политическим переменам. Потому что это нудно – «копаться в фальсификациях», а нужно что-то такое, что даст все и сразу. Это не либеральная демократия позитивных ценностей на западный манер, это демократия отрицания, хаоса и уничтожения.
Опасность этой своеобразной игры с неясным исходом, разновидности «русской рулетки», типичного русского лихачества «а гори оно все огнем» многими нашими согражданами не осознается.
Между тем, для того, чтобы понять, во что она может превратиться, теперь необязательно обращаться к опыту «бескровной» Февральской революции 1917 года и последующим событиям. Будущий историк нравов отметит, быть может, 2011 год как год перелома в общественном настроении в России, когда оно качественно сдвинулось в сторону вседозволенности по отношению к существующим в стране властным институтам.
О том, что тому виной, будут разбираться позднее. Некоторые напишут о глупости властей, которые до последнего момента держатся за свое положение, с упорством маньяков фальсифицируют выборы и множат несправедливости даже в резонансных делах вроде дел Магнитского или Ходорковского – Лебедева. Иные заговорят о том, что российские власти ничем серьезно не управляют и способны лишь на ожидание развязки. Третьи осудят оппозиционных лидеров либерального толка за их неразборчивость, недальновидность, нежелание идти против общественных настроений, формируя ясный ориентир на превращение России в европейскую страну. А кто-то спишет всплеск радикализации на момент, когда стало понятно, что Россию ожидает еще шесть лет продления застоя «нулевых», или же на едва ли не ежедневные сообщения прессы о нарушениях закона представителями властей.
Хорошей «лакмусовой бумажкой» для оценки состояния умов служит реакция интернет-аудитории традиционных либеральных изданий на акты насилия в отношении представителей власти.
По поводу акций анархистов в отношении отделений ОВД один из читателей «Газеты.Ru» написал: «Они не молодцы… но вот как-то осуждать язык не поворачивается». Другой посетитель сайта высказывает обоснование: «Достучались дубинками на митингах несогласных… После того как превратили выборы в фарс и лишили людей всех законных способов протеста и выражения своей гражданской позиции».
Этому настрою достойно следует читатель сайта «Эхо Москвы», написавший по поводу избиения неизвестными капитана милиции, доставленного в больницу с черепно-мозговой травмой: «Снимаю шляпу перед избившими гада». И здесь же другой, склонный к рефлексии посетитель сайта грустно отмечает: «Кроме злорадства, никаких чувств. Дожили». А вот и реакция подключившихся к обсуждению регионов самой большой страны мира: «Единственное, за что можно сказать спасибо москвичам». И как завершение обсуждения следует энергичное: «Молодцы. Не понимает предупреждений, государство не хочет воспитывать – так ему. Это ж скольким людям без общения с таким уродом легче жить станет».
Можно говорить о том, что подобные настроения еще не являются всеобщими, но столь же уверенно можно утверждать, что они становятся все более влиятельными и общество, пожалуй, не осознает, по какому «тонкому льду» оно ходит.
Сначала, ближе к концу «нулевых», существующая власть незаметно потеряла свое идейное обоснование. Параллельно с ее превращением в более или менее замкнутую группу шел процесс отчуждения от нее людей, связанный с разочарованием в тех надеждах, которые возлагались на Владимира Путина в начале его правления в конце 90-х. Теперь отчуждение постепенно переходит в озлобление и отторжение. Здесь видна ясная динамика, которая в полной мере способна развернуться в распад политического порядка, как только общество столкнется с серьезным экономическим кризисом, в результате чего власти не смогут выполнять принятые социальные и другие обязательства.
И случись этот кризис, он может не быть повторением кризиса конца 2008 года, который произошел в другой психологической обстановке. Тогда отчуждение от власти не было так велико, а озлобление гнездилось лишь в активных политических группах. Напрасны могут оказаться надежды сегодняшних властителей на полицейскую силу. Дело даже не в примере Египта и Йемена, а в том, что проводимые сегодня ограниченные реформы вполне себе затрагивают материальные интересы низовых полицейских структур.
Вряд ли сегодняшнее политическое руководство не понимает происходящего движения. В этом смысле создание «Народного фронта» представляется не как оторванная от жизни имитация, а как, пусть и неуклюжий с внешней стороны, ответ на новые реалии, как попытка сменить часть окостеневших «единороссов» на людей, пришедших извне, придать на свой ограниченный манер динамику существующей системе, продлив ее существование. С точки зрения консервации системы решение адекватное.
Но будет ли оно успешным с точки зрения перспективы? Решающий вопрос не в том, сколько времени еще сможет просуществовать постсоветская система, он важен только с точки зрения отпущенного времени на формирование предпосылок будущего жизнеспособного общественного порядка.
Ключевые вопросы другие. Что за порядок будет вызревать в недрах путинской системы? Способны ли будут власти действовать, казалось бы, парадоксально – не слишком мешать постепенному формированию европейской альтернативы? Какую роль в состоянии сыграть существующие слабые гражданские институты европейского толка?
К числу институтов относится и состояние общественного сознания. Наблюдая за происходящим с отчаянием, экономист Леонид Юровский написал в середине сентября 1917 года на страницах газеты «Русские ведомости» слова, которые можно применить и к нашей современности: «Необходимо, чтобы в сознание народа вошли такие начала, которых ныне в нем нет. Те начала, на которых покоятся устойчивые, дисциплинированные и честные общественные и государственные организации лучших наций. И только в том случае, если бездна несчастий, на которые мы обречены, заставит зародиться и развиться эти начала в народной душе, Россия может быть спасена».
На дворе 2011 год. Того, чего не было «в сознании народа» в 1917-м, нет и поныне. «Бездна несчастий» прошла и забылась. Рождение чего-то нового и здорового сокрыто в пугающем мраке. Очень все это напоминает впечатления Хомы Брута из «Вия», перед третьей ночью под ветхими деревянными сводами церкви, рядом с гробом ведьмы: «Все было так же. Все было в том же грозно-знакомом виде».
