Завершились заседания апелляционного суда по делу Анатолия Грудистова, когда-то убившего выстрелом в лицо азербайджанского юношу в драке у бара «Рокко». Об итогах процесса и о том, что в нём было странного и интересного, мы говорим с ивановским адвокатом Олегом Бибиком, представляющим интересы Грудистова. И немного поговорили о странностях в поведении прокуроров и о нарушениях в судах области.
- Что не понравилось ивановским прокурорам в решении суда присяжных, признавших выстрел Грудистова случайностью?
- Им не понравилось само решение, доводы о незаконности и несправедливости которого они изложили аж на шестнадцати листах. Сторона обвинения разыграла национальную карту и обвинила меня в том, что я в процессе каким-то образом затрагивал национальные интересы потерпевшего азербайджанца.
- Чем конкретно?
- Речь шла о том, что я время от времени употреблял слова «азербайджанец», «азербайджанские парни» и ещё что-то такое.
- Прокуратура сочла эти слова незаконными и оскорбительными?
- Прокуратура считает, что я упоминал национальность в негативном контексте, разжигал национальную рознь, и тем самым оказывал давление на присяжных. Но я просто излагал факты – мы с вами о них говорили в прошлый раз. Говорил о том, что группа нетрезвой азербайджанской молодёжи отправилась в клуб «Рокко», что сам погибший выпил как минимум бутылку водки, что завязалась драка.
Отец погибшего обвинил меня в том, что я превратил судебное разбирательство в диспут о возможности убийства азербайджанцев – хотя ничего подобного и близко не было. А прокуроры, таким образом, выразили недоверие не только конкретному суду присяжных, но и российскому правосудию. Прокуратура подвергла резкой критике суд, который не перевёл на русский язык для потерпевшего, уже 40 лет живущего в России, вопросный лист. А присяжных якобы ввели в заблуждение.
На суде рядом с потерпевшим сидели два прокурора, которые прекрасно всё видели, но помалкивали. Получается, на их глазах совершалось нарушение, а они молчали. Но когда присяжные вынесли решение не в их пользу, то сказали, что это безобразие, что суд нарушил права. Где же вы были раньше, господа прокуроры? В суде у потерпевшего был переводчик, услугами которого он не пользовался, потому что всё прекрасно понимал и непонятно, почему не попросил перевести письменный текст в суде, если он его не мог прочесть. Прокуратура, призванная добиваться безусловного соблюдения закона, должна была отреагировать на это, но прокуроры сидели и молчали. И это стало единственным основанием, по которому областной суд отменил приговор Ленинского районного суда.
- Дело Грудистова вернётся в Ленинский суд и снова будет рассматриваться судом присяжных?
- Оно будет рассматриваться другим составом, будет отобрана другая коллегия. Одним из доводов потерпевшего было то, что среди присяжных не оказалось ни одного азербайджанца – но я думаю, что не окажется и в этот раз, потому что есть проблема с азербайджанцами среди присяжных.
- Что после отмены приговора присяжных происходит с Анатолием Грудистовым – он вернулся в СИЗО?
- Согласно определению, областным судом Грудистову избрана такая мера пресечения, как установление определённых запретов: в СИЗО его не вернули, он на свободе. Ему запрещено находиться в общественных местах – в ресторанах, кафе и барах для распития спиртных напитков. Правда, суд не определил, что будет, если он туда зайдёт комплексный обед скушать, без алкоголя – будет это нарушением или нет (смеётся). Ему запретили участие в массовых культурно-зрелищных мероприятиях, общение с потерпевшим и его представителями, со свидетелями по делу. Его ограничили в использовании средств связи, но он не лишён права работать.
Вообще весь апелляционный процесс проходил с грубейшими нарушениями фундаментальных принципов правосудия: открытости и гласности. Если на первом заседании в зале суда работали съёмочные группы двух телекомпаний и присутствовала публика, то на следующее заседание не пустили никого. Представитель областного суда позвонил в телекомпании и сказал, чтобы не приходили. Хотя, если они уже были допущены, изменить порядок рассмотрения дела можно только в ходе обсуждения на процессе, с вынесением специального постановления. Они самовольно сделали процесс закрытым.
Хотя на формальное основание для отмены приговора по Грудистову я не могу возразить, потому что все остальные доводы прокуратуры и обвинения были отвергнуты судом, и остался один: не был переведён вопросный лист для потерпевшего.
- С чем вы это связываете?
- Думаю, это произошло не из-за того, что суду хотелось нарушить закон. Наверное, это связано с повышенными требованиями в период ковида. Они упорно не хотят никого пускать – пандемия стала условием для нарушения прав.
- Как вы думаете, недавно назначенный новый председатель облсуда как-то сможет изменить сложившуюся в судах практику нарушения закона судьями? Говорю об этом после того, как неоднократно по требованию судов покидал открытые процессы. Вы возлагаете какие-то надежды на нового председателя?
- Я думаю, что это система, которая мало зависит от конкретного человека, хотя личность, конечно, может на многое влиять. При предыдущем председателе областного суда законности в действиях ивановского правосудия нисколько не прибавилось – скорее наоборот. И, может, его сменщик ещё не успел вплотную заняться текущими делами, кроме пандемии и случившегося недавно в суде пожара.
- Я слышал такое мнение, что при Уланове самостоятельность судей просто перестала существовать.
- Да, это верно. Говорят, что во Владимирской области, откуда приехал новый председатель, оправдательные вердикты судов присяжных не отменялись областным судом.
- Раньше мне казалось, что только Следственный комитет настроен любое возбуждённое дело закрыть с обвинительным приговором и реальным сроком, но теперь и областная прокуратура жёстко дожимает все дела. Подтвердите или опровергните мои ощущения?
- Мне кажется, что прокуратура из органа, призванного блюсти закон и добиваться его повсеместного исполнения, превратилась в орган обвинения, в карательный орган. Теперь они в этом видят свою функцию и закон трактуют исключительно в интересах обвинения, а никак иначе. Но это всего лишь одна из функций прокуратуры, а основная – надзор за соблюдением законов, в том числе и действия в сторону защиты от необоснованных обвинений. А сейчас, если прокуратура утвердила обвинительное заключение и дело отправилось в суд, то дальше она стоит насмерть.
- Это общероссийская тенденция?
- Да, Ивановская область в тренде. У нас прокуратура в 100% случаев обжалует приговоры судов присяжных, основанные на оправдательном вердикте, а это определённое выражение недоверия к суду присяжных и правосудию в целом. Во многих странах, где существует этот институт, вердикт присяжных никогда не подлежит обжалованию.
- Но при этом уже больше года на въезде в Плёс стоит шлагбаум, прямо нарушающий конституционные права, а в Кинешме обязанности главы города исполняет Вячеслав Ступин, не имеющий права из-за возраста занимать эту должность – при всём моём уважении к Вячеславу Григорьевичу. Прокуратуре запрещают смотреть в те стороны?
- Не думаю, что им куда-то запрещают смотреть, просто у них выборочный взгляд на закон: здесь мы добиваемся его соблюдения, а здесь закрываем глаза.
