- В конце марта, когда по всей стране вводились жесткие ограничительные меры, никто не знал, что они затянутся на столь долгий срок. Сейчас очевидно, что режим ещё продлят – на две-три недели, как минимум. Опасения врачей понятны и обоснованы, никто не оспаривает необходимости социального дистанцирования и сведения к минимуму контактов с другими людьми. Но есть вещи, которые жизненно необходимы людям для того, чтобы в подобных условиях сохранить не только физическое, но и психическое здоровье. Они неочевидны на первый взгляд, но их игнорирование может привести к необратимым и очень тяжелым последствиям.
Сначала совсем чуть-чуть теории. В нейропсихологии определены четыре уровня стресса от неопределенности: сенсорная неопределённость, неопределенность состояния, неопределенность в идентификации правил и неопределенность результата. Когда человек стрессует по одному из вариантов, он способен справиться и избежать последствий дистресса. Если же неослабеваемое напряжение неопределенности захватывает все уровни – последствия будут, и они станут очевидными, весомыми для общества в целом.
Как выглядит сегодня жизнь среднестатистической семьи, где есть мама, папа и, скажем, двое детей? Почти месяц в тесной квартирке в 40 квадратных метров где-нибудь в спальном районе (тем, у кого квартира в 150 квадратов или коттедж, где есть участок, можно только позавидовать). Выход на улицу – только в магазины или в лучшем случае на работу. В худшем – работа дома или вообще потеря работы.
Это стресс по сенсорной неопределенности. Дети и родители лишены сенсорных впечатлений и разнообразия. Остался теплый сухой воздух от центрального отопления, домашняя одежда и стул под попой или матрас под спиной. Бег, крики, прыжки, соприкосновение с погодой, живой природой, землей, запахами – запрещены. Все или через «тише, соседи!», «тише, у мамы голова болит!», или через оконное стекло (далеко не у всех есть балконы). Это сенсорная депривация. Да, можно двигаться, но когда стесненность в движениях переваливает за 4 неделю, стены квартиры становятся тюрьмой.
О чем думают взрослые в такой семье? О том, что деньги заканчиваются, что надо платить за коммуналку, по кредитам, о том, что каждый день появляются новые ограничения. А сверху накладывается вал самой противоречивой, в основном негативной внешней информации из СМИ, из интернета. Взрослые теряют покой – и это сказывается на климате внутри семьи, в ней поселяется хаос. Потому что в нашем обществе, к сожалению, еще не сложилась культура семьи. Нет незыблемых и всеми принятых правил внутри ячейки общества, в подавляющем большинстве семей нет традиций, которые могли бы стать опорой в трудные времена. Иногда члены семьи даже не понимают, зачем они до сих пор остаются вместе. И в критической ситуации даже близкие люди часто становятся не источником душевных сил, а источником стресса. Поэтому семьям нечем защитить себя от неопределенности, несущейся «сверху». И это непоследовательность, противоречивость и какофония информационного нечто, без логики и с двойными стандартами (говорят одно, делают другое), поселяется внутри, проникает в отношения родителей и детей. И это стресс от неопределенности правил.
Неопределенность результата. Один из самых тяжелых стрессов. Вы не знаете, и вам не говорят, когда будет итог, и каков он будет. Вокруг только процессы, создающие напряжение. Раньше вы знали, когда зарплата, когда выплаты, сколько денег, когда дети в школе, сколько времени на себя, что делать после школы, как получить оценку или премию. Теперь этого нет. Были итоги месяца, покупки месяца, планы на год, отпуск, результат рабочего года. Теперь этого нет.
Человек в условиях неопределенности результата бросается искать виноватых. В замкнутом пространстве квартиры это либо диванная война в соцсетях, либо проецирование собственного страха и недовольства на супруга, детей. Дети и супруг будут делать то же самое. Это война внутри семьи и война с собой. Мы пошли на второй месяц самоизоляции и за эти 4 недели факторов неопределенности стало больше.
Родитель, не справляясь с обеспечением семьи, с защитой семьи от банка, с защитой ребенка от школьного учителя, с защитой супруга от его проблем с его работой и с самим собой, с защитой семьи от этого вируса и, главное, от того, что творится вокруг вируса, с ущемлением прав и возможностей и своих, и детей – будет чувствовать нарастающую вину и будет обвинять всех вокруг, чтобы избавиться от этого подавляющего его чувства.
Сейчас всем, особенно тем, кто имеет право принимать решения, надо понять: чем дольше мы будем сидеть в изоляции, тем больше будет страдать личность человека. Еще две-три недели – и для большинства (для тех, кто впятером-вшестером на 40 квадратах) будет преодолен критический рубеж, за которым начинается серьезное изменение личности. Будут изменяться ценности и правила поведения – не сознательно, не в сторону защиты и сохранения разумного, а в сторону самоизоляции внутренней, которая пострашнее внешней самоизоляции. Потому что речь пойдет уже не о сохранении качества жизни, а о выживании – психологическом, а в каких-то случаях и физическом. Уже сейчас включились механизмы психологической защиты, когда для уменьшения дискомфорта собственного, человек перестает заботиться о комфорте ближнего, даже родного. Включатся и эволюционные механизмы, приводящие к расчеловечиванию, то есть отключению нравственного, ценностного уровня, оставляющего лишь уровень поведения, нацеленного на удовлетворение потребностей первого порядка (еда, вода, сон).
Чтобы выжить, человек будет вынужден менять себя, изменять себе. Совершенно несознательно, все произойдет быстро и незаметно, уснул одним – проснулся другим. Иначе мозг или сердце просто взорвутся от внутреннего конфликта. И если раньше нельзя было взять что-то у соседа, то теперь будет можно, если раньше было нельзя доносить, то теперь можно, если раньше нельзя было поднять руку на ребенка или на жену, то теперь можно.
При таких изменениях страдают в первую очередь те, кто физически слабее. То есть в большинстве случаев – дети, которым и самим сейчас плохо. Причем речь не только о физическом насилии: для детей не менее страшно насилие психическое, эмоциональное. Такое у нас на каждом шагу встречалось и в «мирное время», а теперь, на пике психологических проблем, родителям будет не до самоконтроля – они будут стараться только контролировать поведение ребенка ручным способом (как контролируют силой их самих) – «Не мешай! Исчезни! Не живи (образно)!» – и спасать себя. То есть начнется эмоционально-психологическое пожирание своих детей. И это ужасно. Потому что психологические травмы, полученные детьми в период самоизоляции, не уйдут со снятием карантина. Сейчас они своими капризами показывают взрослым, что им плохо – но взрослые, которым тоже плохо, проигнорят, сунут гаджет. Ребенок понимает и запоминает: помогать ему никто не будет, лучше отвлечься, мой крик ничего не решает, жить больно. Так формируется выученная беспомощность, так дети теряют умение чего-то хотеть. И сохраняются эти травмы очень надолго – пока дети не вырастут и не пойдут к психотерапевту, который годами будет работать с ними, снимая въевшуюся в каждую клеточку тела негативную привычку запрещать себе жить.
Да, рано или поздно нам снова разрешат гулять, встречаться с друзьями, ездить в другие города и страны – но наши дети станут другими. Это мы, взрослые, сможем спрятать полученные за эти долгие недели душевные травмы и постараться снова соответствовать социальным нормам. И то, не у всех получится. А дети не смогут, и эти травмы лягут в основу дальнейшего развития их личности. И, боюсь, что это развитие не будет учитывать те морально-нравственные ценности, к которым мы привыкли до режима пандемии. И, боюсь, о возвращении в привычный мир, в том числе, на привычных принципах регулирования и решения конфликтов, мотивации, поощрений и наказания, привычного качества жизни – речи не пойдёт.
Я обращаюсь ко всем представителям власти, которые имеют право принимать решения или которые имеют возможность донести эту информацию до принимающих решения: разрешите детям и родителям гулять! Снимите стресс от сенсорной неопределенности, ослабьте неопределенность в правилах. Сейчас в этих правилах отсутствует логика: где заявленная забота о жизни и здоровье человека, если мужику в ларек за пивом можно, с собакой погулять можно, а ребенок наблюдает за этим в окно и ему нельзя в огромный двор или парк, где всем хватит места? Уберите двойные стандарты (мемов про «вирус вбок не передается» и про отдельные профессии или работу на предприятиях, которые корочками дают иммунитет от болезни – полно). Подумайте – и вы найдете массу вариантов, как разрешить мамам с маленькими детьми гулять на детских площадках и одновременно обеспечить противоэпидемические мероприятия.
Или позовите себе в помощь тех, кто готов подумать и все организовать для людей. Уверена, нас много. И мы готовы делать это бесплатно. Вы же уже согласились с тем, что надо подумать о разрешении работать садовым центрам и парикмахерским, о том, что можно разрешить спортсменам бегать на улице – с соблюдением определенных ограничений. Но почему вы не хотите подумать о самых уязвимых – о семьях с маленькими детьми? Ждете, когда поднимется волна бытового насилия или перегруженными работой окажутся не только инфекционисты, но и психиатры? Пока получается, что мы думаем о спортсменах, но морально калечим детей, разрешая одним бегать по городу, запрещая другим приближаться к детским площадкам.
Речь сейчас не о сиюминутных выгодах и не о простых шагах. А о стратегических решениях, от которых во многом зависит, каким будет мир, в который мы все выйдем после карантина. И мы это уже поняли. А вы?
