Фото: vk.com/michail_shor
Михаил Шор сегодня один из самых известных людей в медийном пространстве Ивановской области. Он долго зажигал в социальных сетях, а возрастные журналисты вовсю пытались не замечать его экзерсисов. Потом Михаил пришёл работать на радио, стал играть в профессиональной журналистской лиге и не замечать его стало невозможно. А ещё ежегодная премия «Блогер года» и куча промоакций, которые периодически проводит Шор. И ещё он один из самых «живых» собеседников, с которыми мне доводилось общаться – почти всегда разговор с первой минуты превращается в словесный пинг-понг – как и в этот раз.
- Для большинства журналистов самое обидное обвинение – продажность. Ты же на продаже себя построил карьеру в соцсетях и в СМИ, сливаешься с брендами до неразличимости – то Tele2, то «Мегафон»... Зачем тебе это?
- Видите ли, какая штука – я никогда себя не продаю, и когда рекламодатели спрашивают, «сколько ты стоишь?», я перехожу на нецензурную лексику.
- Давая понять, насколько это дорого?
- Я говорю им, что не продаюсь, но могу предложить какие-то услуги. И очень странно видеть, как дружеские отношения с брендами люди тупо воспринимают рекламой. Если у меня телефон Apple, это не значит, что они мне платят за продвижение.
- Но ты ходишь на предпремьеры в А-113, и это не значит, что они тебе не платят.
- Я хожу в А-113 и в «Европу Синема» из-за того, что у нас нет других кинотеатров, и никто больше не проводит предпоказов.
- Меня туда не зовут.
- Вы просто ни разу не захотели прийти (оба смеёмся). Если надо, я их спрошу. Повторюсь – я не продаюсь, просто кто-то что-то видит…
- Но ведь это не так уж и плохо и не понимаю, почему этого надо стесняться. Я думал, ты скажешь, что платят и всё нормально – зарабатываю. В конце концов, за всё надо платить и журналистам какао бесплатно не наливают.
- Сегодня какао за ваш счёт (хитро улыбается). Простой пример: когда у вас выйдет книга, я об этом обязательно напишу, и сделаю это бесплатно.
- Но если ты будешь писать об этом два раза в неделю…
- Я не пишу два раза в неделю о брендах – боже упаси. Многие вещи в нашем городе делаются не за деньги, а из уважухи. Если с тем же Павлом Фоминым (директор ивановского «Мегафона») мы общаемся много лет, то обо многом пишу не за деньги. Тем более, у сотовых операторов сейчас денег-то и нет.
- Ты появился в общественном пространстве как молодой политик, член молодёжных еэровских группировок. Что тебя привлекало в работе на «Единую Россию»?
- Вы немножечко мою биографию скомкали, но ладно. В общественном пространстве я появился в 2002 году, когда пошёл в профком вуза и стал культоргом.
- Профкомовской работы в университете я, естественно, не видел в силу своего возраста.
- В 2005 году я, как и многие современники, стал комиссаром движения «Наши». Но и если комкать всё в одну кучу, всё равно не получится так, как вы сказали. Меня всегда привлекала движуха, самое страшное – тишина.
- А двигаться под прикрытием власти всегда прикольнее и безопаснее?
- Ну какая у меня власть? Давайте человеческим языком говорить.
- Ты же не вступил в КПРФ? А ведь там в то время была, ух, какая движуха.
- Я, как некоторые граждане, не перебегаю из партии в партию чтобы сохранить власть.
- Так у тебя была власть?
- Я был депутатом Ивановской областной думы пятого созыва, зампредом комитета по законности – многие хотят задержаться на таких местах, начинают бегать по структурам. Для них существует такая страшная вещь, как политическое забвение – боятся даже не деньги потерять, а того, что про них забудут. У меня такого не было. Если тебя где-то не хотят видеть, значит, есть другое направление, где сможешь себя показать. Для меня политика – не карьерная лестница, я не переходил с депутатства на чиновничество.
- Почему не стал делать политическую карьеру?
- Есть ещё одна гадкая причина: если я людям нужен, я это чувствую и об стенку расшибусь, но постараюсь оправдать доверие. Но если меня видеть не хотят, то я не буду в форточку лезть, когда дверь закрыта. Да, для меня политика и власть интересны и необычны, но это не самоцель и не то, ради чего я живу.
- Тебя в облдуме заметил Телман Фероян или ты с ним работал, и он тебя туда протащил?
- Мы с ним познакомились в думе и стали нормально общаться где-то через два – два с половиной года после выборов. Да, я работал в его структурах. И да, я с огромным уважением отношусь к людям, которые меня чему-то учат и что-то объясняют. Мне очень важно, чтобы в жизни был наставник – сейчас, правда, с этим сложно, всё чаще упирается в деньги, должности, ещё во что-то.
- Что тебе дало сидение депутатом в думе?
- Просто сидением это назвать сложно – я один из немногих ивановцев за всю историю облдумы, кто представлял в Госдуме проект закона. По сей день, когда иду по улицам города и вижу, что нет помоек, как в начале двухтысячных, и на площади Пушкина не пьют пиво и слабоалкогольные напитки…
- Неужели, это всё ты?
- Это, в том числе, и моя работа.
- Ты ведь был тогда совсем молодым мальчиком, раньше такие старшим товарищам за пивом бегали.
- Я никому за пивом не бегал – у меня достаточно скверный характер.
- Не представляю, что мог решать молодой парень в думе времён Сергея Пахомова – вы же там во фракции строем ходили.
- Сергей Александрович для меня тоже знаковый человек, у которого я многому научился. А дума мне дала определённый взгляд на жизнь, знания и понимание того, как работают многие механизмы.
- В Иванове остались самостоятельные политики?
- Я семь лет вне политического процесса, но если говорить об области, то в ней есть один политик, если о городе – там тоже один политик. А вот кто это, не скажу – каждый пусть думает по-своему.
- Наверное, это ты и я.
Михаил нервно усмехнулся, но не комментирует и не отшучивается.
- После Ферояна ты какое-то время работал на Кирилла Игнатьева в его молодёжных проектах. Вы готовили молодёжный фестиваль?
- Кирилл Борисович Игнатьев ещё один знаковый для меня человек и, да, я с огромным энтузиазмом входил в группу людей, которых заинтересовал этот проект. Но я в нём не работал, мне было просто интересно. Сожалею, что по ряду причин проект состоялся в Сочи и частично в Москве, а не в Иванове – для нас это было бы событием двадцати или тридцатилетия. Мне нравятся такие проекты, и если отдельных граждан в них интересуют деньги, то меня привлекает движ.
- Почему ты ушёл от таких монстров, как Фероян и Игнатьев и стал работать один, сам по себе?
- Как сам по себе? Последние два с половиной года я работал на одном радио, сейчас на другом.
- Почему ты решил стать блогером, а потом журналистом?
- Как я стал блогером – это старая история, где-то с 2002 года, когда ещё не было скоростного интернета, но уже появились локальные сети. И в сетях, ещё до Твиттера, появился аналог Живого журнала – это стало фундаментом моего блогерства, я стал там писать. Первоначально это была такая песня акына – что вижу, то пою. К этому быстро привыкаешь и потом уже не можешь не писать.
- Как и когда ты стал зарабатывать блогерством?
- Зарабатывать? Хороший вопрос – я посмотрю в налоговой декларации (смеётся). Сложно вспомнить конкретный момент, но это было больше десяти лет назад.
- Когда мне предлагают деньги за размещение на личных страничках в соцсетях, я отказываю, потому это личное. Ты изначально выстраивал свои странички как публичное пространство?
- Ничего не выстраивал – живу, как живу. Если мне что-то не нравится, то не нравится всегда – и наоборот. Заработок в интернете всегда был приятным дополнением, как лотерейный билетик, на котором есть большая игра, а есть маленькая. Большая игра – это блогинг. Интересно же, когда получаешь обратную связь. Когда-то я сделал самый примитивный тест на наличие алкоголя в квасе – и потом это обсуждали в вузе на лекциях, и говорили об этом. Вот это большая игра, которая намного интереснее каких-то денег, которые получаешь за какие-то проекты.
- Когда-то кучка людей придумали премию «Блогер года». Как у тебя получилось украсть идею и стать лицом премии?
- Вот эти слова были реально обидными. Есть три человека, которые девять лет назад придумали церемонию: Михаил Кирштейн, Андрей Ситнов и Миша Шор. Придумали мы это в кафе «КофеБин», где позапрошлый губернатор Ивановской области Михаил Мень встречался с блогерами-твиттерянами. Я у него тогда спросил, не против ли он, чтобы в регионе была такая премия. Мень ответил, что «идея хорошая, но денег не дадим», но мы денег и не просили. Никогда и никого я не оттеснял – вы были на вручении премий и могли на всех церемониях видеть Михаила Кирштейна, и на большей части – Андрея Ситнова, когда он не находится на работе в…
- …аннексированном Крыму?
- Фу. В Крыму, который вернулся в родную гавань (оба смеёмся).
- Почему поработав на частном радио у Геннадия Тряхалова ты ушёл в государственную телерадиокомпанию?
- Очень простой ответ: если у вас в неделю возможность работать в 9-11 раз больше, а вам это нравится, вы, конечно же, меняете место работы. Можно сказать, что я дурачок, но многие вещи делаю потому, что мне нравится. Мне нравилось, когда был один-два эфира в неделю, а тут предложили в пять, в восемь, в одиннадцать раз больше – и я иду, разумеется.
- Но ты работал на частной станции, а перешёл на государственную. Там есть цензура?
- «Авторадио», чтобы вы понимали, входит в «Газпром холдинг».
- Какой «Газпром холдинг» – ты работал у Гены Тряхалова и вещал на город Иваново, а не на всю страну. Давай ограничимся территорией передатчика и франшизы.
- Мы не о территории говорим, а о том, что у каждой редакции есть какая-то редакционная политика. И если говорить, что в государственной компании у меня меньше возможностей – это не соответствует действительности.
- Пригласи меня в эфир? Сейчас согласишься, а потом окажется, что Женя Судибор (директор «Ивтелерадио») решил не злить губернатора и эфира не будет.
- Ещё раз: и на прошлой радиостанции, и на «Ивтелерадио» есть процедуры.
- Есть чёрный список?
- Нет, я о приглашении гостей: на «Радио России» список определяет шеф-редактор, на «Авторадио» тоже есть определённая процедура. Я подаю список редактору, а он решает: кто да, кто нет.
- Так есть цензура на государственном радио?
- Нет.
