Фото: социальные сети
Недавно я взял интервью у Павла Груздева, сыровара и хлебопёка из села Ёлнать Юрьевецкого района, и пообещал, что когда-нибудь расскажу романтическую историю его жены. С Натальей мы говорили в тот же вечер, что и с Павлом, но если из него ответы приходилось вытягивать наводящими вопросами, то жене я задал, по сути, только один вопрос: «Как ты появилась в Ёлнати?» Наталья, не задумываясь, ответила, что вышла сюда замуж. Потом помолчала и рассказала лавстори с производственным уклоном.
– Мы с Пашей познакомились в 1998 году в институте и даже встречались, но потом на 12 лет раззнакомились. Во время этого раззнакомства он пожил в Москве и здесь, а я в Рязани: работала, получила два высших образования (педагогическое и по клинической психологии), почти доучилась в аспирантуре, готовилась к защите – и вот они бегают, четыре мои кандидатские и докторские (показывает на играющих дочерей).
Был тогда какой-то период в жизни… По карьере всё хорошо, всё нравилось, работала с детьми. Тогда только открылись комплексные центры социального развития при соцзащите, меня позвали заведовать отделением реабилитации для детей с ограниченными возможностями, где мы очень хорошо всё сделали для ДЦП-детей, детей с аутизмом и синдромом Дауна. Потом поняла, что чего-то не хватает, и пошла ещё на клиническую психологию – диплом уже в Ёлнати защищала, беременная Дусей.
А тогда в Рязани зарегистрировалась в социальной сети ВКонтакте и думаю: как там мой Пашечка поживает, как у него семья, как жена, есть ли дети. Хотела посмотреть на всё то, что могло быть у меня, если б в своё время не взбрыкнула. Нахожу, и вроде всё совпадает: и Клайпеда, и институт, и год выпуска, но на фотографии в профиле – не он. Был с каре, без бороды, а тут лысый, с бородой, в очках. Но подумала, что всё равно напишу: «Привет, это твоя однокурсница, как у тебя жизнь, как дела, как семья»? И в ответ: не женат, хотя был. Это было ключевым. Написала ему в июле, а в августе уже сюда к нему приехала. До этого в июле Паша поехал в Литву через Рязань (ха-ха, очень по пути), мы встретились, погуляли. Потом на обратном пути заехал. Потом меня сюда в гости пригласил, в эту какую-то Ёлнать. Погуглила, конечно: золотые пески, фильм «Русский заповедник» про отца Виктора…
Здесь поразило какое-то необыкновенное небо – низкое и очень близкое. Ну и конечно река, природа. Меня тут встретили, всё показали, на катере катали. Погостила, уехала, а потом всё быстро – в этом году 12 сентября девять лет, как здесь живу. Паша меня честно отговаривал, спрашивал: что ты здесь будешь делать? Но я говорила, что мне здесь не страшно. А скажет сейчас собираться и ехать в Литву жить или ещё куда-нибудь в Европу – поеду, потому что у меня нет комплекса неполноценности из-за того, что сейчас (и уже долго) живу в деревне.
Комментарий Павла: «Да, я её отговаривал. Я же Шрек, живу в своём болоте, мне комфортно: какие-то пузыри пукают, что-то происходит, но это всё моё, я тут уже закостенел, создал свой мирок, мне в нём хорошо. Пироги пёк, хлеб. Но это мне хорошо, а человеку из города тут делать-то нечего».
И снова Наталья.
– Я его спросила: на что мы будем жить? Он озвучил свой доход в месяц, и я прикинула, что нормально, проживём. Приехала, конечно, в холостяцкий дом, даже штор нет. Было чем заняться – разгребала, мыла.
Для начала мы поженились и забеременели, родили Дусю. Ей полугода ещё не было, пришла идея открыть в Юрьевце детский развивающий центр. С детьми до шести лет в маленькой группе занималась пальчиковой гимнастикой, артикуляционными упражнениями, танцевали, делали поделки. Года два этим занималась, применяя свои педагогические навыки, пока не забеременела Тоней и не почувствовала, что надо заканчивать. Потом в Ёлнатской школе психологом работала, затем музыкальным руководителем позвали в детский садик на 0,25 ставки, после этого в Михайлово в детский садик – до сих пор там работаю. А в 2014 году у нас дом сгорел. Мы взяли кредит, построили гостиную, большой санузел пристроили – и в ночь перед переноской мебели всё горит. Остались с кредитом, с двумя маленькими детьми и без дома.
Если б не пожар, неизвестно, начали бы мы делать сыр или нет. До этого у нас только курочки свои были – а тут моя мама привезла козу, и понеслось: молоко, творог, сыр. Паша из Литвы, а там главная еда – хлеб и сыр. Он поехал на курсы в Москву, начали варить моцареллу, качотту и параллельно строили новый дом. Взяли ещё один кредит, бабушка в Литве квартиру продала, чтобы нам помочь – и как паровозы стали работать. В какой-то момент мы поняли, что не можем не варить сыр, потому что спрос на хлеб упал – крупные пекарни нас выдавливали с рынка (РИАТ и другие), если был небольшой плюс, было уже хорошо. Паше было жалко людей распускать, но печь хлеб в цеху стало невыгодно, и нам оставалось только сыр варить, иначе бы просто не выжили.
В деревне городскому жителю очень сложно – все тебя знают, всё про тебя знают, оценивают, не спрячешься – многие не выдерживают. Но меня не напрягает. Когда сюда приехала, на меня из Юрьевца приезжали посмотреть: что у Паши за новая жена появилась? Мне здесь никогда скучно не было, хотя, конечно, иногда по-женски хочется в нормальный магазин сходить – в деревне проблема колготки купить, бельё какое-то. Нет в шаговой доступности аптеки, но я приспособилась: запасаюсь всеми необходимыми лекарства на все случаи жизни, ко мне за ними вся деревня приходит. Конечно, можно капризничать по этому поводу и мозг мужу выносить, а смысл? Не глобальная проблема, ко всему приспособиться можно. Просто это другой образ жизни…
Мне нескучно, потому что детей много, хозяйство. В деревне иногда не хватает общения, и я начинаю что-то придумывать, нахожу себе развлечения. Есть идея открыть воскресную школу – с обучением по программе и с применением современных методик. В Кинешме в вузе с удовольствием преподавала бы, но детки ещё маленькие, пусть чуть подрастут.
Недавно в Кинешме услышала разговор двух женщин. Одна говорила, что свою дочь отучит и сделает всё, чтобы она в этой дыре не осталась, чтобы в Москве зацепилась – продаст всё, хоть свою почку. И в Ёлнати так же: отговаривают молодёжь возвращаться. Молодые спрашивают, есть ли здесь дом какой, чтобы пожить, а им в ответ: «Что вы в деревне забыли? Тут одни бабки остались». Но люди остаются, всё больше мамочек с колясками гуляют. Такое движение не так давно началось – возвращаются в село, живут здесь. Тут всё затухало понемногу: раньше было два стада, а теперь молоко не у кого брать. Мужчины, в основном, ездят в Москву работать или вахтовым методом, или на стройку. Вокруг Ёлнати четыре пилорамы, есть строительная бригада. Женя Петрова сделала творческий социальный проект «Таволга»: занимается ткачеством, шьёт сумочки и шапочки изо льна. Одна девочка-художница сюда вернулась, делает след-фактуры из гипса с отпечатками цветов, веточек – она на это живёт. Муж у неё в юрьевецкой администрации работает. Мастерская «Ёлнать Крафт» делает изделия из дерева, кто-то шьёт, кто-то иван-чай заготавливает. Мы сами думаем расширяться, будем брать местных работников.
В школе учатся 120 детей. В детском саду очень уютно и по 10-15 человек в группе, педагоги разрабатывают программы, имеют звания «Воспитатель года». Своих детей на дополнительные занятия мы возим в Юрьевец – на хор, в школу искусств.
В деревне нет замкнутого пространства – оно тут наоборот разомкнутое. Мне очень хочется сделать ёлнатский Прованс, само место к этому располагает: полуостров, река, прекрасный лес, грибы, можно травы собирать. Есть где развернуться, погулять, походить. А если бы ещё снегоходы, лошадки… Дело во времени и в каком-то финансировании – мы здесь всем рады. Да и просто людей расшевелить хочется.
