Фото: Владимир Кораблев
Боевой офицер, ныне председатель Совета ветеранов города Иваново и регионального отделения «Ассоциации ветеранов боевых действий ОВД и ВВ России» Николай Быстров рассказал, как создавался легендарный ОМОН в Иванове, и поразмышлял о роли полиции в жизни современного общества.
– Весной 1993 года вам было поручено создать в Ивановской области ОМОН УВД. Какая задача стояла перед отрядом?
– В то время я служил во Внутренних войсках, командовал воинской частью 5495, базирующейся в селе Куликово Ивановского района. До этого побывал два раза в горячее время комендантом района города Баку, был в Нагорном Карабахе, Северной Осетии. Начальник УМВД генерал Панин попросил командующего Приволжского округа Внутренних войск МВД России генерала Павлова «отдать ему Быстрова». Три месяца я воевал на двух фронтах: командовал воинской частью и с маленькой группой офицеров (капитан А. Власенко, майор О. Стебенев) комплектовал ОМОН. В основном брали кандидатов с улицы – ребят, отслуживших во внутренних войсках и десанте. Из проходящих службу в милиции перевели человек 10 из батальона ППС. Не знаю, как генералам это удалось, но 21 июня меня приказом министра назначили командиром ОМОНа и из пехотного офицера я превратился в милиционера (смеется). Была поставлена задача до сентября сформировать отряд из 150 человек и провести боевое слаживание.
Мы тогда еще не знали, что ждет страну буквально через год-два.
– Было ощущение внутренней войны: перестройка, неразбериха, криминал?
– Нет, хотя вокруг стреляли и убивали друг друга сколько угодно.
– ОМОН позже использовали не только против бандитов террористов, но и против мирных граждан.
– Мы не готовились воевать с собственным народом, да нам и не пришлось – в Иванове обстановка была спокойная. ОМОН в Ивановской области всегда уважали. Мы участвовали в операциях против криминала, ездили по всей области, задерживали нарушителей общественного порядка, на «стрелки» выезжали, изымали много холодного оружия и модные тогда биты. Оказалось, что все бандиты – спортсмены и играют в бейсбол. Задерживали, несмотря на занимаемые должности. На меня и в Москву жаловались. Помню, в Юже рейд проводили, набрали нарушителей в клубах, доставили в РОВД. Начальник милиции фамилии посмотрел и говорит, что в списке дети местных чиновников. Начались звонки с просьбами выпустить, он им: «Это не ко мне, это ОМОН – они мне не подчиняются». Наказали всех, как положено. Еще во время нереста патрулировали Волгу, вместе с рыбнадзором очень результативно ловили браконьеров.
Руководству УВД хотелось, чтобы отряд занимался патрульно-постовой службой, но я убедил, что для этого есть батальон ППС, что это не наша задача – мы отряд особого назначения, боевое подразделение.
Располагались в местечке Балино, оттуда бегом, пешком выдвигались в Богородское на стрельбище, на тренировки: имитировали засады, подрывы и обстрелы автомашин с личным составом, отражали атаки, метали гранаты, освобождали заложников и, конечно, были стрельбы изо всех видов оружия. Меня бойцы за глаза ругали, что гоняю их, – называли солдафоном. Но когда оказались в декабре 1994-го на Северном Кавказе, поняли, что делал правильно – все вернулись живыми. По опыту Нагорного Карабаха я знал, что помогать там никто не будет, и в новую командировку вез с собой все: дрова, колючую проволоку… И мы оказались готовы к боевым действиям.
У боевиков какая тактика была: блокпост обстреляют и ждут, когда к ним помощь придет. Если бойцы не обучены, попадают в засаду с вытекающими последствиями. А мы свое расположение огородили колючкой, поставили сигнальные мины, на провокации не реагировали, строго соблюдали дисциплину – там нельзя терять бдительность. После одного из обстрелов при подъезде ночью к городу чуть не нарвались на засаду, но чуйка сработала: бойцов спешил, остановились, заняли позиции вдоль дороги. Впереди двумя грузовиками боевики заблокировали дорогу так, что не объехать. За грузовиками мирные люди – стрелять нельзя. Выехал автомобиль «Нива», и, когда проезжал мимо нас, из машины высунулась рука с гранатой. Открыли огонь – «Нива» в кювет, граната взорвалась там. Потом приехал начальник местной милиции. Оказалось, окончил наш текстильный институт. После четырехчасовых переговоров и лежания на промерзшей земле нас пропустили.
Я два раза был в командировке на Кавказе и бойцов привозил обратно живыми. Помог опыт, знание приказов и умение отстоять свою точку зрения. Наша жизнь там никого не интересовала, решения порой принимались глупые, не у всех генералов, которые нами руководили, дети в горячих точках служили. Нашей группой руководил генерал из ГАИ, и я не мог его убедить, что нельзя ехать воевать в горы без боеприпасов – не выполнил его устный приказ, а письменного он не дал. Полгода меня увольняли, но так и не смогли: коллегия УВД меня поддержала. Уволили по состоянию здоровья.
– В Иванове многочисленная чеченская община. Чеченцы, как правило, горячие парни. Вы сегодня видите в них врагов?
– Нет, я еще в Нагорном Карабахе понял: простой народ к войне отношения не имеет. Мне там однажды при проведении операции поставили задачу блокировать село и никого не выпускать, провести поиск в районе. А в километре от села ферма, там коровы. Пришла делегация: «Командир, не пропустишь нас, стаду конец». Как не нарушить такой приказ? Они свое стадо подоили, а вечером солдатам еды домашней принесли – когда ты по-людски, то и к тебе так же. Я частенько принимал решения, которые не стыковались с неумными приказами, за что и отправился на заслуженный отдых. Сам же я неудобных, но грамотных и полезных отряду бойцов не увольнял, а повышал в должности.
– Вы пришли в милицию из войск и на многое смотрели свежим глазом. Почему в перестройку так резко упал авторитет милиционеров и расцвел криминал?
– Мое мнение, что причина всего этого – отсутствие денег. С криминалом милиционеры дружили (улыбается), тогда ведь зарплаты не платили: днем службу несли, а по ночам подрабатывали, автостоянки охраняли и прочее. То, что милиционеры отличались от армейских, – было очень заметно. Милиция всегда имела власть над людьми. Помню, попал в госпиталь УВД на прием к пожилому опытному врачу, и она мне говорит: «А вы ведь не милиционер. У нас в милиции даже сержанты по-другому говорят, права качают, пальцы веером распускают. А вы полковник, но разговариваете вежливо, ничего не требуете».
– В 90-е, когда милиции подолгу не перечисляли бюджетных денег, появились официальные фонды помощи, в которые бизнес жертвовал. Не было ли это возможностью официально покупать лояльность правоохранителей?
– Это не было покупкой, это было такой специфической дружбой. В России ведь как принято: «Будешь дахой, будешь взяхой». Денег не было ни на ремонт здания ОМОНа, ни на мебель, ни на что – зарабатывали сами, в том числе охраняли турбазу «Чайка» на Рубском озере. И при этом преуспели в борьбе с криминалом.
– Сейчас у полицейских большие зарплаты, но авторитет не вернулся и многие боятся обращаться в полицию, не всегда верят, что там можно найти помощь.
– Полиция сегодня грамотно решает поставленные перед ней задачи, я это знаю по ветеранской работе – ко мне многие обращаются, и мы помогаем, там работают нормальные люди. Но ведь какое общество, такая и полиция – где мы других людей возьмем? За границей у полиции раскрываемость не больше нашей, но там сотрудники полиции сидят в чистых офисах, предлагают посетителям кофе, не торопясь выслушивают, записывают. Потерпевший выговорился, ушел, и забыл о своей беде. Найдут или не найдут его курицу – ему уже до лампочки, его приняли нормально. А у нас? Помещения отделов полиции построены еще при царе – стыдно смотреть. И начальники не без греха, люди же видят: два года прослужил – и уже себе коттедж строит…
А зарплаты сегодня в полиции хорошие – не то что у врачей и учителей.
– Есть мнение, что люди в погонах не победили криминал, а просто в 2000-х годах заняли его место, контролируя и кошмаря бизнес. Только от криминала можно было отвертеться, а от силовиков – нет, потому что в случае конфликта они могут возбуждать уголовные дела.
– Я думаю, такое только в кино показывают, и не понимаю зачем. Когда что-то случается, все зовут полицию, и она много хорошего делает – а ее тут же хают. Там служат нормальные ребята, но при недокомплекте, при постоянных сокращениях во всех подразделениях… С них же продолжают требовать по полной, постоянно добавляя бумажной работы. А про высокую зарплату скажу так: раньше жили беднее, но веселее и счастливее, постоянно в компании собирались, хорошо отдыхали, а сейчас соседей по площадке не знают.
– Вы активно занимаетесь общественной работой, возглавляете Совет ветеранов и региональную Ассоциацию ветеранов боевых действий. Вам дома скучно или организации действительно могут чем-то помочь ветеранам?
– Мне абсолютно не скучно: трое детей, семь внучек, два внука, две правнучки. Я не собирался заниматься общественной работой, мне нравится в земле на огороде покопаться, цветочки посадить. На пенсии сначала охраной занимался, было свое агентство с хорошими клиентами. А когда в 2009 году в Назрани погибли трое ребят (майоры Иван Матвеев, Евгений Шевелев из СОБРа и лейтенант Андрей Хохулин из Пучежа), после похорон меня попросили создать в области ассоциацию ветеранов боевых действий, на то время в России уже работали 75 региональных отделений. Как всегда, обещали помощь. Пришлось с нуля все создавать. Региональное отделение ассоциации зарегистрировали 9 декабря 2009 года, оно сейчас считается одним из лучших в России. Региональному отделению Российским организационным комитетом «Победа» за подписью Владимира Путина вручена памятная медаль «70 лет Победы в Великой Отечественной войне».
Мы проводим уроки мужества в школах, фестивали творчества ветеранов. Проводим спортивные мероприятия памяти погибших бойцов. Милиционеры, как некоторые думают, не только умеют дубинкой бить – они и рисуют, фотографируют и поют, прикладным искусством занимаются. На президентские гранты мы выпустили альбом и три издания книги «Чтоб не уснула наша память…», посвященные кавалерам ордена Мужества и Красной Звезды. У нас в области на сегодня больше 110 человек кавалеров ордена Мужества, более 34 награждены посмертно. И это только в УМВД и Росгвардии, а хотелось бы разыскать всех ивановцев.
В городской организации ветеранов Вооруженных сил и правоохранительных органов более тридцати тысяч человек. В этом году при госпитале ветеранов войн создаем центр «Активное долголетие», где ветераны смогут поправить свое здоровье, провести досуг. В июне на стадионе «Текстильщик» проведем спартакиаду среди ветеранов. Наш лозунг «Жить, а не доживать».
Напечатано в газете «Рабочий край» №11 (26 991) 22.03.2019 г.
