Главная статья расходов – одежда и водка, или «Некоторая аналогия с университетом»

Николай Голубев


По воспоминаниям Крупской, Ленин был искренне возмущён этой статьей и заказал одному из соратников написать опровержение. Так в 1901 году появилась брошюра «В защиту Иваново-Вознесенских рабочих».

А началась история с публикации некого В. Дадонова в двенадцатом выпуске «Русского богатства» за 1900 год. Материал назывался «Русский Манчестер». На первый взгляд – обычный социологический очерк. Правда, уже в начальных абзацах – несколько непривычное описание Иваново-Вознесенска:

«Лес, плотной стеной окружающий полотно железной дороги, кончается, и вдали видны десятка два фабричных труб, из которых не идёт даже дым (мануфактурные фабрики отапливаются нефтью, которая почти не даёт дыма), несколько пятиэтажных корпусов, высокая белая колокольня и бесконечные ряды простых деревянных изб. <…> Бесконечные заборы, одноэтажные деревянные дома, плохо вымощенные главные улицы без тротуаров (переулки и большинство других улиц, не прилегающих к центру, совсем не мощённые), плохие, мизерные магазины и полное отсутствие жизни на улице. Изредка проедет извозчик, пройдёт одинокий пешеход, и опять всё тихо...».


Ивановский нефтепромысел

Особое внимание В. Дадонов уделяет главной ивановской реке: «Все фабрики сосредоточены по берегу реки Уводи, в котловине, и потому их не видно издали. Но зато река ясно говорит об их присутствии: её вода, попеременно окрашенная то в красный, то в синий цвета и подернутая радужной пленкой нефти, издает удушливое зловоние, распространяющееся в летние жары на несколько верст кругом. <…> В Иваново-Вознесенске существует даже особая промышленность, не свойственная средней России, – добыча нефти. Делается это так: поперек реки кладутся скреплённые между собой бревна, отводящие верхний слой воды в особые резервуары на берегу, в которых потом нефть и собирается в бочки и продаётся на мелкие фабрики.

Насколько вредны испарения реки, в которую одного мышьяка спускают в разных препаратах до 90 пудов в сутки и сотни пудов кислот, – можно судить по рабочим на мельницах, которые в большинстве случаев после года-двух работы среди особенно интенсивных испарений кончают чахоткой. <…> Когда же приезжает в Иваново-Вознесенск губернское начальство, то его ввозят в город не по обыкновенной дороге, а в объезд, по мосту, выше фабрик, где река еще не утратила своих натуральных качеств».


Магарычи и «глоты»

От описания города Дадонов переходит к описанию жителей – фабричных рабочих. Эта часть публикации наиболее интересна: «Главную статью расходов составляют одежда и водка. На то и на другое в отдельности тратится от 30 до 70 рублей в год. Вообще приобретение одежды, самой разнообразной на все сезоны, составляет заветное стремление рабочих и особенно работниц. Зачастую вы встретите ткача в пиджаке, триковых брюках навыпуск и в лаковых штиблетах, а ткачиху – в шерстяном платье и «дипломате», который один стоит не менее 15-18 рублей. Что касается неумеренного потребления водки, то оно является настолько существенным злом, что на нём нужно остановиться подробнее.

Пьянство до некоторой степени введено в систему. По исследованию одного из членов общества трезвости, на Иваново-Вознесенских фабриках издавна укоренился обычай «магарычей», заключающихся в том, что рабочие и даже мастера «опаивают» поступление каждого вновь поступающего товарища. <…> В случае уклонения от магарычей, виновные подвергаются ругательствам, высмеиванию, клевете, нередко даже кулачной расправе. Очень часто новичок-трезвенник после вымогательства берёт в долг деньги, но за то, как бы в отместку, и сам вымогает магарычи у вновь поступающих и незаметно для себя втягивается в пьянство. Весь этот строй магарычей, по словам автора записки, строго поддерживают старые фабричные рабочие, которое за своё ненасытное вымогательство народом прозваны «глотами». <…> По исчислению Я.П. Гарелина, в 1883 г., при населении около 30 000 человек, спиртных напитков в Иваново-Вознесенске было потреблено на сумму 935 000 рублей. Если потребление спиртных напитков увеличивалось пропорционально увеличению народонаселения, то в настоящее время оно должно превышать 1 500 000 рублей, так что на взрослого мужчину придётся в среднем около 60 рублей в год.

Что касается заработков, то они колеблются от 8 до 100 рублей в месяц. Собственно простой рабочий на ситцевой фабрике, не обладающий никакими специальными знаниями, получает от 8 до 15 рублей в месяц, граверы и раклисты (рабочие при печатных машинах) получают уже от 25 до 100 рублей в месяц. Ткачи и ткачихи вырабатывают от 12 до 18 рублей в месяц. Как исключение заработок иногда повышается до 25 рублей (на электрических ткацких)».


Мужицкий хоровод

Отдельный раздел публикации в «Русском богатстве» посвящён «удовлетворению духовных потребностей» ивановскими рабочими. Дадонов прошёлся по местным библиотекам (тогда их было пять) и выяснил, какие книги предпочитают читатели с фабрик: «Первое место по спросу принадлежит приложениям к журналу «Родина», наполненным бездарнейшими романами и повестями никому неведомых ремесленников литературы. Второе – Л. Толстому, третье – Всев. Соловьёву. Затем следуют: Тургенев, Гоголь и другие авторы. Очень часто спрашивают Некрасова, которого, к сожалению, в народных библиотеках нет. Затем после беллетристики значительный спрос на сочинения исторические и на путешествия, а во время постов – на духовные книги».

Интересна и приведённая в публикации статистика: на рубеже веков в Иваново-Вознесенске процент грамотных среди рабочих до 30 лет равнялся 75%, половина из них окончила сельские школы. Правда, по сведениям Дадонова, регулярно посещали читальни всего две тысячи человек (тогда как на фабриках работало 35 тысяч).

Заглянул очеркист и в ивановский театр: «Мне случилось быть на одном представлении. Постановка и исполнение были очень недурны. Только рабочих совсем не было видно; едва ли их приходилось по одному на «десяток» чистой публики. <…> Рабочая публика предпочитала проводить время перед театром, куда доносились в антрактах звуки музыки, громадная толпа запружала всю улицу перед театром. Кое-где слышались звуки гармони. Какая-то компания распивала штоф водки; полицейский надзиратель разбирал какое-то «дело», от которого на месте преступления остался изорванный кафтан. Несколько поодаль человек двадцать фабричных, все мужчины, водили хоровод. Было странно и трогательно глядеть на этих больших, бородатых людей, медленно ходивших, взявшись за руки, под звуки меланхолической песни, с серьёзными лицами, с глазами, устремлёнными куда-то вдаль. Как видно, они предпочитали своё деревенское, притом бесплатное развлечение непривычному для них театру».

Но к деревенской жизни, судя по разбираемому очерку, никто возвращаться не спешил: «...Хлебопашеством обыкновенно занимаются старики: отец, чаще дед; вся же молодёжь и большинство домохозяев находится на фабрике. Оставаться дома для молодого парня или девки считается позорным, и фабричные к таким исключениям относятся с некоторым презрением. Молодёжь обыкновенно отпрашивается с фабрики во время жатвы и сенокоса на 4-6 дней. <…> На вопрос, обращённый к парню или девушке, что лучше – заниматься ли крестьянством или работать на фабрике, что легче, что приятнее – всегда получался один ответ, что работать на фабрике легче и приятнее, чем пахать и сеять, жать и косить».


«Местные жители прячутся за их спины»

Высмеиваются в «Русском богатстве» и ивановские фабриканты за вечное своё скупердяйство и недальновидность. Одним словом, в публикации досталось всем. Но почему же Ленин так страстно хотел сатисфакции? Дело в том, что в публикации отрицалась солидарность текстильных рабочих. Если верить Дадонову, ивановский пролетариат не отличался ни культурой, ни классовым самосознанием – каждый дорожил только своей рубашкой. «…Какую бы вопиющую несправедливость ни чинила фабричная администрация: убавит ли заработную плату, наложит ли несообразные штрафы, допустит ли кулачную расправу, – рабочие из окрестных деревень всегда молчат и делают вид, что они всем довольны. Если чаша терпения переполнится и вспыхнет недовольство, протестантами всегда являются только пришлые рабочие. Местные же жители в лучшем случае прячутся за их спины, обыкновенно же относятся с явным осуждением к протесту своих товарищей.

Сами гг. фабриканты умеют ценить эти черты фабричного хлебопашца и питают к этому типу рабочих глубокие симпатии. Несмотря на то что подобные рабочие в летнее время зачастую манкируют, а то и совсем на летние месяцы оставляют фабрику, их всегда предпочитают рабочим из дальних губерний. Последние обыкновенно наполняют фабрику в летние месяцы, когда производство достигает особенной интенсивности и на фабрику берут без разбора. Но с наступлением осеннего сезона обыкновенно происходит известная сортировка. Всех проявляющих некоторую самостоятельность и строптивость просят уходить на все четыре стороны. А освободившиеся места занимают окончившие полевые работы местные землепашцы.

В отношениях фабричной администрации к тому и другому типу рабочих тоже замечается громадная разница. Когда, например, на одной из фабрик в окрестностях Иваново-Вознесенска возникли недоразумения и рабочие прекратили работу, то владелец вышел к рабочим, большинство которых составляли пришлые, и в самых сердечных выражениях стал просить приняться вновь за работу. А после неоднократного отказа для большей убедительности он сбросил свой мундир почётного гражданина, украшенный медалями, со словами: «Раздевайте сироту, грабьте его». (Этому сироте 60 лет и у него 18 миллионов!) Но, заметив группу рабочих из ближайшей деревни, он совсем переменил тон:

– А, мерзавцы! И вы бунтовать! Сейчас по местам, а то всех прогоню!.. – И те пошли по местам.

Таким образом, обладание некоторой собственностью, как это ни странно, не только не создаёт в данном случае большей независимости, а, наоборот, как будто увеличивает экономическое рабство и понижает личность рабочего».


«Статья эта вызывает недоумение среди ивановцев»

Очерк Дадонова в «Русском богатстве» занимает 20 страниц. (В Интернет он ещё не выложен, но журнал можно найти в редком фонде областной научной библиотеки.) Первоначальный авторский вариант был еще объёмнее. Порезал материал редактор Короленко – в одном из писем он писал по этому поводу: «Я целиком выкинул почти две главы, цифры сократил тоже довольно радикально и теперь полагаю, статья довольно пригодна. Касается вопроса интересного, несколько легковесна, но довольно живая».

Спустя два номера в «Русском богатства» вышел ответ на статью Дадонова за подписью Сергея Шестернина (сейчас его именем в Иванове названа улица, а тогда он работал городским судьёй, состоял в тайных марксистских обществах). Он убедительно опровергал многие факты из очерка Дадонова (в том числе и про нефтяной промысел), указывал на грубые ошибки в статистических подсчётах. Общий пафос Шестернина сводится к тому, что ивановский рабочий вполне культурен и сознателен. А если пролетариат и не ходит в гарелинскую библиотеку – то только потому, что у него нет калош (а без них не пускают).

В следующем номере Дадонов даёт ответную реплику, толкуя в свою пользу статистические и фактические нестыковки и настаивая на собственной изначальной позиции. …По прошествии 117 лет трудно разобраться, кто был прав в этой полемике. Но оба участника выглядят искренними.

Публикуя вторую заметку Дадонова, редакция журнала предупреждала читателей, что впредь не собирается возвращаться к этой теме. И здесь начинает действовать вождь мирового пролетариата. Ленин через Крупскую обратился к рабочему корреспонденту «Искры» Ивану Бабушкину: «У нас к вам просьба. Достаньте в библиотеке «Русское богатство», начиная с декабря прошлого года. Там некто Дадонов написал возмутительную статью об Иваново-Вознесенске, где старается изобразить иваново-вознесенских рабочих чуждыми всякой солидарности, без всяких запросов и стремлений. Шестернин опровергал там же Дадонова. Дадонов написал статью ещё более возмутительную, и тогда «Русское богатство» заявило, что оно прекращает дальнейшее обсуждение вопроса. Прочтите эти статьи (если нужно, купите нужные номера «Русского богатства» за наш счёт) и напишите по этому поводу статью или заметку, постарайтесь собрать как можно больше фактических данных. Очень важно бы было поместить в «Искре» или «Заре» опровержение этого вздора со стороны рабочего [слово «рабочего» Ильич подчеркнул три раза], близко знакомого с жизнью Иваново-Вознесенска».


120 грамм в день

Бабушкин (1873–1906) действительно хорошо знал жизнь провинции, в «Искре» регулярно выходили его корреспонденции о положении рабочих. В октябре 1901 года приложением к «Искре» напечатана подготовленная им брошюра «В защиту Иваново-Вознесенских рабочих». Бабушкин подписал её так – «Рабочий за рабочих».

Много цитировать не буду – текст легко можно найти в Интернете, выделю только некоторые моменты. Бабушкин, например, с особой тщательностью разбирает вопрос рабочего алкоголизма, утверждая, что ивановские ткачи пьют не больше, чем творческая интеллигенция и аристократия. «Если рабочий тратит на водку 30 рублей в год, то на эти деньги он может купить в месяц пять бутылок водки. Выходит, г-н Дадонов, что рабочий, питающийся хлебом, картофелем, гречневой кашей, выпивает в сутки меньше одной сотой ведра [ведро = 12,3 литра]. И за это вы осмеливаетесь нам кликнуть: «пьяницы!» Не слишком ли через край хватили?! <…> Нужно помнить и то, что рабочий, питающийся чаем, хлебом и картофелем, бывает слаб на ногах от одной рюмки, особенно если он мало работает здоровой физической работы... <…>

Совершенно верно, г-н Дадонов, «могарычи» существуют, и существуют не только в Иваново-Вознесенске, но и в Петербурге, Москве, на юге и почти по всей России. И это есть зло, с которым уже ведётся борьба каждым культурным рабочим, но мы не может согласиться, что это является «одним из страшных зол фабричной жизни», хотя бы потому, что если поступивший ткач приглашает человек 10-15 и покупает им 1/4 ведра водки, то смешно думать, якобы он этим заставляет их пьянствовать, а не просто выпить после работы и поздравить его с поступлением. И ведь это происходит не ежедневно на фабрике, и притом на такие «могарычи» удаётся попасть 1-3 раза в год. И уж поистине «не так страшен чёрт, как его малюют» общества трезвости и г-н Дадонов. Мы же позволим задать вопрос: почему у нас упомянутые «могарычи» есть «пьянство, до некоторой степени введённое в систему» или «являются одним из страшных зол фабричной жизни», а у таких культурных личностей, как даже у литераторов, разные юбилеи, обеды, чествования, где выпивается вина и водки уже во всяком случае не меньше на человека, чем на любых «могарычах», почему, спрашиваем, это не есть «пьянство, до некоторой степени введённое в систему», а, г-н Дадонов? Почему, когда их высочество «выпил бокал за здравие», дальше «провозгласил тост», «ответил здравицей», дальше «выпил за князя» и так без конца, пока от разных «здравиц, бокалов, тостов» не напьются до осатанения, почему, г-н Дадонов, это не есть «пьянство, до некоторой степени введённое в систему» и не есть «одно из самых страшных зол жизни» высших, образованных классов?»


Наши университеты

«С пьянством покончили, но с г-ном Дадоновым ещё нет. Относительно того, что приходится встречать у некоторых рабочих триковые штаны, то в этом мы ничего, кроме хорошего, видеть не можем. И в самом деле, что тут удивительного, если, живя в городе, рабочий износит то, в чём ходил в деревне, и теперь покупает городскую одежду? Неужели г-н Дадонов признаёт городской костюм ненужным для крестьян и оставит навсегда деревенский костюм для народа? Если да, то это значит заодно признать желательным оставление в деревнях чёрных изб.<…> Лучше пусть будет излишняя щеголеватость в костюме, нежели небрежность».

Подробно останавливается Бабушкин и на вопросе культурного развития ивановских рабочих, отрицая выводы Дадонова. Также ленинский корреспондент пишет о сложностях рабочей кооперации, о постоянном полицейском надзоре и проч. и проч. Заканчивается публикация следующим образом: «Скажу ещё вот что: из Иваново-Вознесенска высылают рабочих не менее интеллигентных, чем Иван Фролов (о котором упоминает г-н Дадонов) <…>. И всё же в Иваново-Вознесенске остаются ещё развитые рабочие, хотя сюда никаких неблагонадёжных не пускают. Выходит даже некоторая аналогия (сходство) с университетом: как университет выпускает и высылает часть «света и культуры» в разные уголки России, так точно и Иваново-Вознесенск рассылает со своими рабочими «свет культуры» во все концы России».


Бабушкин И. В защиту Иваново-Вознесенских рабочих: Приложение к № 9 «Искры». 1901, октябрь.
Дадонов В. «Русский Манчестер» (Письма об Иваново-Вознесенске) // Русское богатство. 1900, №12. С. 46-67.
Дадонов В. Письмо в редакцию // Русское богатство 1901, № 4. С. 198-204.
Короленко В.Г. Письмо к Н.К. Михайловскому от 23 сентября 1900 г. / В.Г. Короленко. Письма 1888-1921. Петроград, 1922. С. 64-66.
Шестернин С. Г. Иваново-Вознесенск (Ответ г. В. Додонову) // Русское богатство. 1901, № 3. С. 184-190.