Ивановский американизм

Николай Голубев

«Мы наш, мы новый мир построим», – памятная строчка из Интернационала (он был официальным советским гимном до 1944 года). Конечно, за созидательное строительство принялись не сразу, сначала после революции разбирались со старым миром – били белогвардейцев и прочую контру.

В Иваново-Вознесенске первый крупный советский проект начали реализовывать только в 1924 году, когда на окраине города заложили Первый рабочий поселок. Он воспринимался как социалистическое чудо, предтеча нового мира. На стройку привозили всех гостей города, официальные делегации. Это был не просто микрорайон – символ обновлённой жизни.

В январе 1925 года на стройплощадке побывала Лариса Рейснер – «амазонка» советской журналистики. Прежде чем процитирую её очерк, написанный на местном материале, – несколько фактов яркой биографии.

Лариса Рейснер – профессорская дочка, писала стихи. После революции какое-то время проработала в Наркомпросе секретарем у Луначарского. Но чиновничья жизнь быстро надоела, и барышня отправилась на Гражданскую войну – ходила на кораблях Волжско-Камской флотилии. Попав в Казани в плен к бело-чехам, молчала под пытками, бежала к своим. Позже Троцкий назначит Ларису комиссаром морского генерального штаба. Но даже в военных походах комиссарша вела утонченную аристократическую жизнь. Говорят, что повсюду она возила с собой фарфоровую ванну, которую наполняла шампанским. Вс. Вишневский вывел Ларису Рейснер главной героиней своей «Оптимистической трагедии» («Ну, кто ещё хочет попробовать комиссарского тела?»).

После гражданской войны Лариса занималась литературой и журналистикой, имела бешеную популярность. Но сегодня биография Рейснер интереснее творчества. Её очерки вряд ли станешь перечитывать – слишком витиеват стиль. Вот, например, как описывается наш Первый рабочий посёлок:

«Иваново-Вознесенск – вековечная купеческая кубышка, полная добра, посыпанная декабрьским снегом и, как пряник медом, политая солнцем. <…> Мимо мясистых, белых палат, мимо пуховых колонн и румяных мезонинов, посыпанных солнцем, как жжёным сахаром, мимо церквей, пенно взбитых, как подушки купеческой постели, – тянутся, гремя колесами, звеня копытами по обледенелой мостовой, ломовики несметной силы. Конские бока дымятся, покрытые инеем. Львиные гривы играют по ветру, и мохнатые, звонкокованные ноги равномерно скрипят по свежему снегу. Везут они тёс для рабочих домов, бетонные плиты, трубы и деревья с зябкими корешками, укутанными в рогожи.

Рядом со старозаветным Иваново-Вознесенском, в каких-нибудь трёх верстах от города, строится советская Америка. На огромном пустыре, на десятивёрстном квадрате уже выведены коренные линии, по которым осенью будущего города вырастет живой, железобетонный, небывалый до сих пор кусок рабочей России. <…> Как платформы для орудий выглядят серые площадки фундаментов, разбросанные вдоль будущих улиц пролетарского Иванова. Из серого каменного теста торчат выведенные наружу и запечатанные обрубки канализационных труб. Это артерии, по которым в каждое жилище придёт здоровье, свежесть и чистота. Конец вонючей выгребной яме, конец этой классической клоаке всех рабочих поселков России, зловонной будке, выстроенной посреди улицы, воняющей, как труп. <…> Двенадцать вёрст водопроводных труб – и это там, где при старом режиме десятилетиями велась жалкая бумажная война за право устроить человеческие уборные для крупнейшего центра текстильной промышленности, для этой столицы ситца и миткаля, с её стотысячным трудовым населением. Либералы были за водопроводы. Фабриканты – против. <…>

Недаром земляные работы на этом огромном строительном поле похожи на окопы. Здесь культура, взятая с бою, добытая ценой великих жертв. Может быть, со дней Перекопа не одерживала революция большей победы.

Зима заставила отступить полуторатысячную армию строителей. Но если люди ушли, побеждённые холодом, то на месте остались величайшие друзья человека, верные хранители его дома – старинные пестуны его детей <…> Это – деревья. Это тридцать пять тысяч молодых лип, елок и туй».

…Здесь оборву восторженный спич Ларисы Рейснер и сделаю несколько дополнений. Стройка действительно велась масштабная, в Иваново съехались плотники со всей страны. Вот цитата из областной газеты того времени: «На стройке рабочего посёлка много сезонников. Из разных губерний. Тут и калужские, и костромские, и владимирские, и ивановские – всех не перечесть». Журналисты даже взяли мини-интервью у самого старого строителя – тов. Родионова (в газете дан портрет), ему 62 года. Он строил ещё столы на Ходынском поле для народных гуляний по случаю коронации Николая II. Плотник признается, что при Советах платить за труд стали больше, но всё равно не мешало бы накинуть. «Строители говорят: известно, хорошо работаем. Для своих же рабочих строим...»

Надо отметить, что рабочие посёлки в Советском Союзе обычно возникали вокруг промышленных предприятий и объединяли только их сотрудников. Ивановский проект вдохновлялся, видимо, другой архитектурной концепцией – идеей города-сада. Потому ещё на стадии строительства высажены 35 тысяч молодых деревьев. Ивановцы пытались создать Эдем, райский сад, где человек живёт в гармонии с природой.

Характерны в этом отношении строки из неопубликованной поэмы Дмитрия Семёновского «Рабочий поселок» (рукопись хранится в областном архиве). Поэт рассказывает о жизни ивановского ткача – Рэма Гарева; жену его зовут Октябрина, десятилетнего сына – Ким. Уже имена намекают, что это люди новой формации, живущие в молодой стране, в молодом рабочем посёлке. Жизнь их устроена по-новому. Вот диалог отца и сына:

Наш уголок совсем Эдем,
В сравненье с тем,
в котором вырос,
глотая копоть, пыль и сырость,
твой старший друг, известный всем,
как честный парень
Гарин Рэм…
– Но как родился наш посёлок?..
Рассказ мой, Ким, теперь недолог:
Рабочий понял, что ему
На месте грязного кладбища
Необходимо самому
Построить новые жилища,
Прогнать немедля грязь и тьму
И залучить в квартиры солнца.

Согласитесь, вполне отчётливо слышатся библейские мотивы – победа солнца (рая, Эдема) над тьмой («грязным кладбищем», адом). Семёновский, кстати, – бывший семинарист. Заканчивает он поэму так: «И вот где было чадно, грязно, убого, смрадно, безобразно – родился наш посёлок-сад / И жизнь пошла на новый лад».

Комиссарша Лариса Рейснер в своём очерке 1925 года тоже выходит на масштабные обобщения: «Американизм не только в плане, не только в размахе строительных работ. Легко быть янки на всём готовом. Но каждому дому, каждому сараю и погребу отмерить его кусок электрического провода, не выписывая из-за границы, не разоряясь. Найти в Ленинградском порту какой-то от подагры и геморроя помиравший дредноут, и всю его арматуру – кабели и провода – перетащить на иваново-вознесенские пустыри; найти и вывезти с мёртвых ленинградских заводов станки, оборудовать ими в Кинешме особую фабрику, которая в течение зимы собирает сотни домов, так что их остаётся только перенести и поставить. Это больше, чем американизм».

Поясню, что Первый рабочий посёлок строился из сборных элементов, как конструктор. «Детали» для него изготавливали в Кинешме. Всего было возведено 140 домов различной планировки. Были и коттеджи с двухуровневыми квартирами (они до сих пор сохранились).

Финальные строки Ларисы Рейснер, по-моему, тоже отсылают к библейским мотивам. Она пишет о новом человеке, о рабочем царстве, построенном на земле: «Это уже не Джек Лондон и не Синклер, – а пролетарий, которого революция научила воевать, придумывать, выкручиваться <…> Новый волевой человек, который в годы такой тяжёлой борьбы за своё политическое и хозяйственное бытие спокойно подымает ногу с привешенной к ней чугунной гирей НЭПа – и спокойно делает шаг вперед к земному, земными руками, земным человеком – Лениным, обещанному рабочему царству».

Но коммунальный рай, о котором мечтали ивановцы, в несколько лет обернулся адом. Об этом (и именно в этих терминах) писал «Рабочий край» в 1929 году. Первый рабочий посёлок был сильно перенаселён, коттеджи требовали постоянного ремонта, многие жители стремились переехать (см. об этом нашу рубрику за июль 2016 года – «1000 экз.», № 121).

В 1929 году на окраине Первого рабочего посёлка построили четырехсотквартирный Дом коллектива. Он резко контрастировал с прежними двухэтажными коттеджами, утопающими в зелени. Это отметила и американская профессорша, приехавшая в Иваново-Вознесенск в составе иностранной делегации. «Почему вы так скучиваете население?» – спрашивает она и с одобрением указывает на дома Первого рабочего посёлка, которые мы осматриваем несколько минут спустя. Они нравятся ей больше.

Они в самом деле достойны восхищения, эти прекрасные дома с коричневыми или тёмными украшениями на зеленом фоне. 4 и 6 квартир в каждом доме, лужайки между домами, широкие улицы между лужайками. Но увы! Практический местный рабочий объясняет нам, что эти дома стоят дорого, и квартирная плата в них выше той, которая будет в больших кирпичных зданиях. Да, квартирная плата играет немаловажную роль для иваново-вознесенских ткачей. И города-сады подчинены жёстким экономическим условиям».

Это фрагмент из очерка Анны Луизы Стронг (журнал «Прожектор», 1929 год). Её биография тоже по-своему замечательна. Американская журналистка всегда была там, где революция. Сначала она объездила Советский Союз (основала газету «Moscow News»), затем долгое время жила в Китае и была принята в хунвейбины. Своими глазами Стронг видела революции в Латинской Америке.

...Интересно, что привозили на экскурсии в Первый рабочий посёлок не только важных гостей, но и простых ткачих. Газета «Жизнь посёлка» (это районная многотиражка) в одном из номеров за 1930 год сообщает: «20 июля наш посёлок посетили две экскурсии. Одна с Долматовской фабрики Кинешемского района, другая из Навского района от кустарно-промысловых артелей. Увидев посёлок, экскурсанты заявили, что это целый рабочий город, изолированный от фабричной копоти, шума и пыли, и богат светом и воздухом. Обходя квартиры, поражались коммунальным оборудованием: канализация, водопровод, электричество и чистота квартир...

55-летняя работница Долматовской фабрики т. Виноградова обратилась к остальным работницам: «Вот, бабоньки, куда идут государственные средства. Мы теперь наглядно убедились в этом и перед нашими рабочими по приезде как один подпишемся: пятилетку в четыре года!»

…А что теперь показывают гостям Иванова? Есть ли у нас предмет для гордости в настоящем?


Рейснер Л. Дом Рабочего // Челнок. 1925. №1-2. С. 4-5.
Семёновский Д.Н. Рабочий поселок [Рукопись] //ГАИО ф. 2875. Оп. 1. Д. 211.
Стронг А.Л. Рабочий праздник в «Красном Манчестере» // Прожектор. 1929. № 48 (218). С. 14-15.
Один из многих// Рабочий край. 1925. 15 мая. С.3.
Мак. Ал. Впечатления экскурсий // Жизнь посёлка. 1930. № 5-6 (12). С. 2.