Михаил Тульский, президент исследовательского центра «Политическая аналитика»:
Произошел теракт в «Домодедово», в котором пострадали более 200 человек, из них 35 уже погибли и еще 10-20 могут погибнуть. Но за что убили и покалечили этих людей, в связи с чем? В недавнее время не было крупных событий по ликвидации боевиков на Кавказе, местью за которые мог бы быть теракт в аэропорту «Домодедово». Были мелкие, которые происходят постоянно. Но все равно в случившемся, к сожалению, нет ничего удивительного.
Прежде всего хочется сказать о радикальных исламистах, организовавших теракт. Их поведение все больше противоречит букве и духу ислама и Корана. В Коране (сура 5 «Трапеза»: 85 (82) прямо сказано: «Самые близкие к правоверным те, которые говорят: «Мы — христиане!» Светские исследователи и стории религий не могут не видеть, что ислам появился и развивался как одно из направлений христианства, мусульмане могут считать ислам продолжением и развитием христианства, его «высшей точкой», но нет никаких сомнений, что по сути ислам и христианство — это никакие не разные религии, а два направления одной религии. Ведь посмотрите библейскую и кораническую мифологию, даже имена пророков: библейский Авраам — это коранический Ибрагим, Ной — Нух, Адам и Ева — Адам и Хавва, Исаак — Исхак, Иаков — Якуб, Иосиф — Юсуф, Моисей — Муса, Соломон — Сулейман, Давид — Дауд и т. д., наконец, Иисус Христос — это коранический великий пророк Иса. И мусульмане также верят в то, что христиане называют вторым пришествием Христа. У мусульман те же заповеди, что и у христиан, и главная из них — «не убий»… Так что для настоящего мусульманина взрывать, убивать христиан — это столь же неадекватно, как и то, когда суннитские экстремисты в Ираке и Пакистане регулярно взрывают мечети шиитов и ахмадийцев.
Так что ключевая характеристика исламистских террористов — их неадекватность (как общечеловеческой, так и исламской морали). И в том, что они взрывают ни в чем не повинных людей, и в том, что эти «мусульмане» взрывают христиан, которые в Коране названы самыми близкими мусульманам, а также и в том, что от их «исламских» терактов едва ли не чаще христиан гибнут сами мусульмане. В том числе и сейчас, ведь аэропорт «Домодедово» — самый мусульманский из трех основных аэропортов около Москвы: именно отсюда идут рейсы в арабские страны, на Кавказ, в Среднюю Азию. Этот теракт, кстати, не исключение в этом смысле: если подсчитать, то доля этнических мусульман, погибших от «исламских» терактов в России, будет заметно выше тех 9%, которые составляют этнические мусульмане в населении РФ. Причем у исламистов для всего этого даже есть объяснение и оправдание: мол, обычные мусульмане не так понимают ислам, не так живут и в целом тоже неверные.
И, кстати, об этом почти никто не говорит. Очень модно рассуждать о якобы «противостоянии цивилизаций», хотя на деле это одна цивилизация (ислам и возник как одно из направлений христианства и занял часть территории распространения христианства, не охватив в первые века своей истории никаких других территорий), но в массовых СМИ совершенно нет не только выводов и оценок, но даже объективной исторической и религиоведческой информации о том, насколько близки ислам и христианство , насколько они следуют одним и тем же религиозным традициям и ценностям и верят в одного и того же Бога.
Вторая, а может быть, и первая важнейшая проблема состоит в том, как у нас проводятся антитеррористические операции. Последние лет 7-8 их классическая схема такая: где-то обнаружены боевики, они ликвидированы и после этого объявляется, к каким терактам они были причастны. Руководители спецслужб получают звездочки на погоны, объявляют, что все предыдущие «теракты раскрыты» и вроде «все хорошо». При этом остается не ясно: откуда боевики взяли оружие, взрывчатку, кто им помогал и укрывал, где скрываются их соратники, наконец, каковы вещественные доказательства их причастности именно к тем терактам, которые на них списали?
Это в корне неверно, ведь американские, английские, израильские спецслужбы, например, имеют приоритет в том, чтобы захватить террористов живыми. Ценная информация, которую можно получить, допросив их и проведя иные следственные действия, стоит того, чтобы взять их живьем. Первейший из вопросов, которые необходимо выяснять после каждого теракта, — откуда берется взрывчатка? Нигде на Кавказе ее не производят. И она не растет там на деревьях! Кто именно, по каким каналам ее поставляет террористам? Наконец, спецслужбы и армия до сих пор нигде не отчитывались ни перед кем, сколько взрывчатки в Чечне изъято у боевиков, сколько вывезено из Чечни, куда делась оставшаяся там взрывчатка? Это вопрос самый важный, и, пока не будет налажен серьезный контроль за хранением и транспортировкой взрывчатки, пока расследование обстоятельств ее появления в руках боевиков (а также и обстоятельств ее «случайного» исчезновения с армейских складов) не станет для спецслужб главным делом, теракты будут оставаться привычными событиями.
В-третьих, совершенно не налажена агентурная сеть среди боевиков, не создана система поощрения тех боевиков, которые отказываются от исполнения «боевых заданий» и сдаются на милость российских властей. Примечателен случай с Заремой Мужихоевой — чеченкой, которая приехала из Чечни в Москву, увешанная взрывчаткой, вдохновленная своими друзьями на то, чтобы стать смертницей. По дороге она одумалась и сдалась нашим властям. Вместо того чтобы дать ей условный срок (при обезвреживании ее взрывчатки погиб взрывотехник, а иначе можно было бы и условного срока не давать) и на ее примере показать всем боевикам, что в случае если и они одумаются, сдадут российским властям своих подельников, склады с оружием и взрывчаткой, то смогут не только избежать наказания, но и получить поощрение, ее судьбу доверили коллегии присяжных. А присяжные — люди простые: чеченка, террористка, из-за нее погиб наш парень — и дали ей 20 лет! А надо было совсем другое делать в таких случаях: давать условный срок, давать возможность сменить имя и поселиться там, где исправившегося боевика не найдут бывшие соратники, чтобы отомстить. И на таких примерах можно было бы агитировать потенциальных смертников переходить на нашу сторону, сдаваться и сдавать своих подельников…
А вот для боевиков, которые захвачены и не дают никаких показаний, не сдают подельников, склады с взрывчаткой и источники ее приобретения, для них, напротив, можно ввести исключение из моратория на смертную казнь.
Должна быть четкая разница: боевик, перешедший на нашу сторону и давший полезную информацию, получает прощение, поощрение и защиту от «своих», а не сделавший ничего полезного для борьбы с терроризмом — максимально жесткое наказание.
Наконец, наши власти совершенно отказываются от возможности каких-либо переговоров, в результате боевики даже не видят смысла заявлять о том, кто совершил теракт и какие требования выдвигает. А это было бы полезно как для того, чтобы склонить кого-то к сотрудничеству и переходу на российскую сторону, так и просто для того, чтобы лучше понимать, среди кого искать организаторов теракта…
Но ничего этого, к сожалению, совершенно нет: есть только вопиющая профанация и имитация борьбы с терроризмом. Собственно, как во всех остальных сферах жизни в России, включая политику, экономику, инновации и т.д.
