Полицейское государство
Самый замечательный довод в пользу переименования милиции в полицию – это довод генерала от «ЕР» Колесникова, представлявшего Закон о Полиции при его «утверждении» в Госдуме. По его мнению – это некий акт исторической справедливости, возвращением царского наименования данной охранительной структуры признающей выдающиеся заслуги «несправедливо оболганной царской полиции» в деле «защиты Конституции и прав граждан в Российской Империи».
Сложно сказать, какое образование у этого «генерала». То есть, формально – он окончил юридический факультет Ростовского государственного университета (1973) и Академию Министерства внутренних дел СССР (1990). В результате, правда, так и не узнал (как дипломированный юрист):
1. Что в Российской империи Конституции не было , а сам юридический порядок основывался не на «суверенитете права», что обычно все же предполагает конституция – то есть не на обязанности власти действовать в рамках строго очерченных для нее законом, а на «суверенитете власти» - то есть признание того, что власть (высшая власть) правомочна в своих действиях на том основании, что она – власть. При наличие Конституции имеется ввиду, что власть – есть производная от права. В Российской само право было производным от абсолютной власти.
Соответственно, этот «генерал» окончивший два советские ВУЗа – так и не узнал. Что какая-никакая, но первая российская Конституция была принята в июле 1918 года. Когда полиции уже не существовало, поскольку она была упразднена даже не Советской властью, а Постановлением Временного Правительства. Оно же создало и «народную милицию».
То есть, Полиция и Конституция в России никогда не совмещались – это явления разных периодов.
2. Этот «юрист» - не знает, что в Российской Империи не только никогда не было Конституции – но не было и «граждан». Потому что в Российской империи были не «граждане», а «подданные». Разница, кроме терминов и в том, что граждане – имеют некие закрепленные за ними права от рождения. И главное, изначально теоретически рассматриваются как допущенные к управлению государством – то есть, по идее. Там. Где есть граждане – государство существует для того, чтобы служить их интересам и выполнять их волю. Там, где есть подданные – они если и могут что-либо иметь – то только по воле и с согласия абсолютной власти. И изначально существуют для того, чтобы выполнять ее волю.
То есть, такое положение вещей может существовать и при наличии формальной Конституции – по факту ее толкования и исполнения. Но категория подданичества и система самодержавия изначально предполагает, что и формально люди – лишь «обязанные» для исполнения велений власти. Они по определению имеют одно назначение – быть «слугами самодержца».
3.Соотвественно, никаких прав полиция империи не защищала и не могла защищать, потому что никаких прав в нынешнем понимании у «подданных» и не было. Время от времени власть что-то разрешали – то дворянам не служить, то давал те или иные льготы – но это всегда были именно льготы и привилегии, а не права. То, что в этом отношении было сделано в «Эпоху реформ» Александром Вторым - в основном было отобрано с ходе контрреформ Александра Третьего. Кстати, практически с самого его момента вступления на престол, в стране было введено – и в целом лишь продлялось но не отменялось чрезвычайное положение. И, скажем, за ту или иную «оппозиционную» политическую деятельность выселение и каторга присуждались даже не решением суда – а полицейским решением в административном порядке. На основании права, предоставленного императорским указом. С момента ступления на перстол Александра Третьего почти до конца века вообще власть решилась лишь на один открытый процесс – по делу «первомартовцев» о покушении на царя.
Полиция империи если какие то права и защищала – то те самые дарованные «права-привилегии» и право власть быть абсолютной и неограниченной.
Насколько эффективно она это делала – это отдельный интересный вопрос.
Во всяком случае, в итоге она с этой своей задачей не справилась – и в ключевые моменты и 1905-07 гг. и 1917 года – попросту разбегалась.
При этом, с одной стороны, взяточничество полиции было нескрываемой нормой, а служить туда шли большей частью неудачливые представители имущих групп, у которых не сложилась иная карьера или которые были выгнаны за неуспеваемость из гимназий и университетов.
Хотя как и в любом деле здесь были и заметные исключения.
Поклонник подобных нравов и назначения царской полиции «юрист» Колесников – не случайно сказал то, что сказал. С одной стороны – он, как и положено полицейскому, защищал решение принятое властью нас воем высшем уровне – вне зависимости от правовой его обоснованности, учета мнения граждан и здравого смысла.
С другой – он сказал именно то, что, очевидно и думал – что задача охранительных структур - защищать именно то, что защищала царская полиция – абсолютную власть и права имущих, и именно так, как она это и делала – беря взятки, избивая безоружных и разбегаясь, пряча форму, при первой реальной опасности.
Но, безусловно, инициатор этого переименования, как известно, не он – а другой высокопоставленный «юрист». Который тоже предложил это название не случайно. Не даром он очень гордится своим мнимым или действительным сходством с последним русским императором. И не даром недавно в Ярославле рассуждал о «Плисецких функциях демократии». И который, очевидно, тоже считает идеалом конституционности и гарантии прав граждан – Российскую Империю и практику русских царей.
Правда, в отличие от него, последние все же подчас делали и нечто полезное – расширяли территорию государства, создавали русскую промышленность, строили города и театры.
Теоретически – вообще может существовать не только полицейское государство – но и «полицейская демократия». Это такая демократия, при которой право голоса, как и другие права имеют только сотрудники полиции.
В идеальной полицейской демократии полицейские: 1. участвуют в формировании легитимности власти, - 2. участвуют в формировании элиты страны – в первую очередь – из своих рядов, - 3. определяют приоритетные цели элиты и страны, - 4. осуществляют контроль за действиями элиты. Только право на это имеют исключительно они.
Тоже – демократия. Граждане имеют права на управление государством – равно как и другие политические права. Другой вопрос, что гражданами – являются исключительно сотрудники полиции.
Кстати – куда более демократично, чем система, где все права имеет лишь один властитель, как это было в Российской империи.
Только то, как Колесников тупо и послушно защищал (подобно всей «Единой России») волю президента Медведева – доказывает, что речь идет даже не об этом.
Строго говоря, в российском общественном сознании слово «полиция» в первую очередь ассоциируется вовсе не с дореволюционными охранительными структурами. Последние больше интуитивно связываются со словами «городовой», «жандарм», «филер», «охранка». Будет срок – Медведев с Колесниковым еще объяснят России, какие это замечательные и светлые образы. Как и близкие им: например, «провокатор охранки».
Но слово «полиция» больше ассоциируется известными картельными структурами оккупационных фашистских властей времен великой отечественной войны.
В этом «припоминании», полицейский - это вовсе не чин правоохранительной структуры, созданной Петром Первым. Это – «полицай». Надсмотрщик. Каратель. Причем в отличие от карателя – эсэсовца – это «предатель» и «прислужник карателя». Даже не фашист – прислужник фашиста.
То есть здесь система образов работает в цепочке «полицейский-благородный шериф», а в цепочке «полицейский-полицай-прислужник».
И это не просто ассоциативная цепочка тех, кто название «полиция» не воспринимает – а известно, что по социологическим данным, поддерживает это переименование немногим более 10 % граждан.
Это и реальная ассоциативная цепочка образов самих инициаторов переименования, которые не говорят, но желают – поучить структур «прислужников», лакеев. Таких, как тот же генерал Колесников. Таких, как вся «Единая Россия». Как российские судьи. Как российские депутаты. Как российские губернаторы.
Это – не «полицейская демократия»– и не «полицейское государство».
Потому что в последнем хотя бы полицейские имеют права и являются гражданами. А если их еще транскрипировать благородно по Платону «Стражами»: четными, неподкупными и отважными – то еще некая и романтика с респектабельностью появляется.
Это – «полицай-демократия» и «полицай-государство». Где демократия – есть прислужник власти. Главная политическая фигура – потенциальный каратель. Тоже лишенный прав, за исключением права прислуживать. «инструмент руках начальства».
Где контролером исполнения всех «прав» формального гражданина, а реального подданного стоит «херр полицай». Он же – прислужник «херра президент-полицая». Которому подчинены все, за исключением «Обер президент-полицая» и подчиненных лично ему.
И где все должностные лица «херры полицаи»: «херр депутат-полицай», «херр Мэр-полицай», «херр губернатор-полицай», «херр судья- полицай».
«Полицай-государство» и «полицай-демократия», как «полицай-мечта» «полицай-президента».
Сергей Черняховский
