Фото: Варвара Гертье
Наверное, у каждого, которому сейчас плюс-минус пятьдесят, есть друг, знакомый или одноклассник, не вернувшийся с афганской войны. Люди на десяток лет помладше вспоминают не вернувшихся с чеченской. А как сегодня живут те, кто выжил там и вернулся покалеченный физически и морально? Об этом мы говорим с директором Ивановского отделения межрегионального общественного учреждения «Центр интеграции и реабилитации инвалидов войны» Алексеем Ананьевым
- В далекие 90-е движение ветеранов войны в Афганистане было заметным общественным явлением: ярким, понятным всем, хотя может местами и неоднозначным. Вы были на слуху, ты был депутатом городской думы и одним из тех, кого называют лидером общественного мнения. Потом вы перешли – или вас забрали – под крыло «Единой России», и сегодня про вас ничего не слышно: создается такое впечатление, что у афганцев больше нет проблем.
- Под какое крыло и какая «Единая Россия» нас забрала?
- Все, что я слышу сегодня об афганцах, это Франц Клинцевич и еще кто-то в Москве.
- Франц Адамович – это лидер федерального значения, который на афганском движении попал в Госдуму и очень долго там отстаивал наши интересы. Мне бы хотелось спуститься в наш регион, к нашим проблемам.
- А есть ли проблемы-то? Почему о вас не слышно?
- Проблемы как были, так и остались. 22 августа 2004 года был принят 122 ФЗ о монетизации: льготы, как таковые, у нас убрали, пообещав превратить их в деньги. Как нам это объясняли: льготы очень большие, очень раздутые. Когда-то Ельцин шёл на выборы, нам обещали золотые горы, квартиры к какому-то году – вот и надавали обещаний. Не только афганцам, но и всем проживающим на нашей бренной земле – всем обещали счастье. А что на выходе? На выходе всё это стоит денег. Денег в стране как всегда мало, а для нас их вообще мало. Их нет для простых людей. Мы знаем, что в Афган чаще попадали люди, у которых мамы и папы либо у станка стояли, либо у сохи: с теми, с кем я служил, это было именно так. Когда 122-й федеральный закон был принят, то убрали такие льготы, как внеочередное получение жилья и вообще получение жилья. Что, всем дали квартиры? Да нет, конечно. Не успела ни советская власть, ни другая власть, которая за ней пришла облагодетельствовать жильём ни афганцев, ни тех, кто был после нас. Самое страшное – это машины у инвалидов-опорников отобрали…
У нас всё зависит от лидера, во всем.
- От одного лидера?
- Да, от одного получается, лидера. Если человек что-то начинает возглавлять и ему самому внутри небезразлично то, как он работает, если он хочет, чтобы стало лучше, чтобы те, кто за ним идёт были достойно представлены в обществе, либо как-то государством облагодетельствованы за их нелегкий труд – он отстаивает их интересы. В девяностые годы, когда мне досталась областная организация «Союз ветеранов Афганистана» – так и было. Был губернатор Адольф Федорович Лаптев, царство ему небесное, дай Бог таких лидеров в каждый регион. Я бы не сказал, что тогда денег было больше, но помощь была ощутима! Мне есть с чем сравнить: со всеми, кто после него представляли нашу губернию, мне удалось и поработать, и пообщаться. При штате помощников Лаптева, которых было в 3-4 раза меньше, чем сейчас, мы имели возможность ежемесячно встречаться и общаться, а он выслушивал все наши проблемы. Если этих проблем не накапливалось, мы встречались раз в два месяца. Но никогда нам не было отказано, всегда у него для нас находилось время. И эти встречи не заканчивались популистскими разговорами…
Он мне говорил: приходи с любыми проблемами организации и афганцев, на месте разберемся, брал мои обращения, читал: это забудь, это через месяц придешь, это сразу на селектор: «Товарищ Головков, вот я вам расписал, человек слышит, и будьте любезны…». И проверять не надо было – всё делалось. На сегодняшний день, с приходом каждого последующего руководителя области, на проблемы и чаяния афганцев обращается всё меньше и меньше внимания. А ведь к нам присоединилась ещё одна категория участников боевых действий – на Кавказе. Последняя встреча с губернатором – меня просто расстроила.
- В этом году или в прошлом?
- Это было в прошлом году. Мы добивались этой встречи почти год и, в конце концов, губернатор нас принял. Он сидел в окружении целого штата помощников, которые за нами всё записывали. Были вещи, с которыми мы обоюдно согласились: это надо, это будем делать, к этому вернемся. Но самое главное – это финансирование. Общественная организация инвалидов финансируется из областного бюджета только лишь грантами. Мы каждый год в них участвуем, и где-то порядка двухсот пятидесяти – максимум, трёхсот тысяч рублей нам доставалось.
- В год?
- Да. Скажем так: хоть что-то. Если три миллиона в год на всю область грантов было, то одна десятая – грех жаловаться, не обделены. А после той встречи с губернатором в 2016 году – мы получили пятьдесят. Есть вопрос: зачем мы на эту встречу напрашивались? Среди нас нет бухгалтеров, у нас люди чаще автомат умеют в руках держать. А не счёты. Бухгалтер нанятый, в любой организации он есть, зарплата пусть всего пять тысяч рублей в месяц. Не великие деньги, да, но за год – это уже шестьдесят! Даже бухгалтера не сможем оплатить полученным грантом, ни говоря о коммунальных расходах и прочее.
- А на что идут деньги?
- Проблем у организации много: ведь она объединяет не просто участников боевых действий, а инвалидов, людей с ограниченными возможностями здоровья, а отсюда и уставные цели организации: оказание материальной и юридической помощи, проведение мероприятий к значимым датам, помощь в решении бытовых вопросов, интеграции в общество, а так же патриотическое воспитание подрастающего поколения. У нас был свой музей… Почему говорю, что был? Мы сейчас переехали, нам помещение выделила ивановская городская администрация.
- Лучше стало?
- Да, помещение стало больше. Всё, что больше, требует ещё и больших вложений. Его надо отремонтировать, а это 180 квадратов. Опять, слава Богу, что не настолько нас война искалечила: у кого руки есть, у кого голова, у кого связи остались в нашем городе. С миру по нитке офисную часть привели в порядок. Очень помог депутат областной думы Александр Шаботинский, большое ему спасибо. Въехали, сейчас очень плотно занимаемся помещением, где будет располагаться музей. Потому что он – наша гордость. Именно на его базе проводится большая часть мероприятий по патриотическому воспитанию школьников и учащихся колледжей города Иванова. Экспонаты музея постоянно используются ветеранами при проведении выездных мероприятий с детьми в районных центрах. В феврале в школе Луха я проводил «Урок мужества», на котором детям показывал автомат Калашникова и автомат ППШ времён Великой Отечественной войны. На ремонт музея в размере сорока тысяч рублей средства выделил директор «Серебряного Города» Раскудакин Владимир. Но, к сожалению этих средств мало.
Что дальше? Вопрос ты такой задал, и я издалека к нему иду…
- Да, почему власть вас всё меньше замечает? Может это вы стали старше, тише, не буровите больше, в фонтаны не лезете. Вас перестали бояться и забили на вас? Забыли и забили.
- Ну, Лёх, трудно не согласиться и добавить нечего. Как это лучше выразить, чтобы без мата… Когда мы один на один остаемся, у людей хватает еще запала кого-то ругнуть, сказать, с чем, кто и как не согласен. А вот когда все вместе соберутся, и сильные мира сего на мероприятие к нам придут: всё благостно, не забывают же нас. Губернатор каждый год 15 февраля на возложении присутствует: дай Бог ему здоровья за то, что находит на это время. Но, как говорят на Востоке, если сорок раз сказать халва, во рту слаще не станет. Может быть, чем приходить и говорить добрые слова надо просто что-то делать? Каждый год что-нибудь, по чуть-чуть, делать. Проблемы я бы обозначил: я знаю, у кого пандус не пригоден, кто в коляске с электроприводом нуждается… Есть у нас инвалид с чеченской войны, колясочник. Мы всей организацией его на пандус закатывали и всё время хотели тому человеку, которые этот пандус сделал, сказать: на, со здоровыми руками и ногами, попробуй сюда сам заехать. Нашелся коммерсант, который один раз по телевидению это увидел, пришел и говорит: «Про меня не рассказывайте, не показывайте, вот деньги – сделайте пацану».
- То есть сейчас организация не только афганская, но и…
- И не только чеченская – разная. К нам иногда приходят такие ветераны горячих точек, о которых мы и не слышали, и не знаем. Люди уже состарились, теперь они могут про себя рассказать. Последнего у нас в организации ветерана Великой Отечественной войны похоронили недавно, умер в прошлом году.
Наверное, переболели уже многие с возрастом-то, с квартирами так или иначе порешали: кому от мамы досталась, кому как. Добавку к пенсии инвалидам у области просить – дело бесполезное. Но в других областях наши коллеги, назову их так, инвалиды, выходили на уровень своего правительства и из областного бюджета им, где по пятьсот рублей в месяц выплаты производятся, где по семьсот, где тысяча. Мы дважды выходили с инициативой в нашу областную думу, ещё, наверное, во времена Андрея Назарова первый раз, но тогда депутатов как-то быстро управили – они, может быть, просто не успели. Семнадцать миллионов в год надо было всего в бюджет заложить, по 500 рублей мы считали на каждого инвалида. По сути своей, зарплата одного чиновника где-нибудь в правительстве. И всё – вопрос решен, не так уж нас и много. А какой резонанс?! Но сейчас мы видим, что к нам не только страна как-то боком поворачивается, но и родная область.
- Но не задом, хотя бы?!
- Хотя бы боком, да. Про памятник погибшим афганцам столько у нас было разговоров. Сначала от нас просто отмахивались: ребята, погодите, посмотрите, что в стране творится, какой там памятник – в городе беда, денег на уборку не хватает. Как-то достучались в итоге. Вдвоем стучались, с председателем областной общественной организации инвалидов войны в Афганистане «Побратим» Виктором Кругловым. Ну, стыдно же: в деревнях уже, если два-три человека погибло, стоят такие же памятники, как у нас в областном центре. Нас услышали, конкурс объявили какую-то дату, под выборы в Госдуму – Алексей Хохлов у нас туда шёл. На одном из вариантов мы остановились: благоустройством вокруг монумента будет заниматься город, а на памятник будем собирать всем миром. А всем миром – это опять значит…
- С протянутой рукой?
- Ну, а по-другому никак!
- А та же «Единая Россия»?
- Пока никто.
- Не находится для вас какого-нибудь Сверчкова, который собрал бы…
- Пока никого. Достойные памятники поставили Бурылину, Гарелину... Но мы – это тоже история. Я думаю, мы достучимся.
- В 90-х ты ходил в городскую думу и активно ее использовал как площадку для отстаивания ветеранских интересов. Почему отошёл от этой деятельности?
- Я, наверное, не совсем отошел, а на второй план отодвинулся. Не знаю, как так получилось…
- Не взяли в очередной созыв?
- Я был только один созыв, второй, это при Троеглазове Валерии Васильевиче. Мы же неудобны, мы не очень коммуникабельны, понимаешь. Тот же Валерий Васильевич, он называл меня своим другом – Алексей, мой друг. Помню, на думе должны были принять решение о почетном гражданине города. Человека два или три на тот момент выдвигалось, и дума должны была за них проголосовать. Одним из них был покойный Борис Дмитриевич Власов – директор «Авторемзавода». Я сказал тогда: «Валерий Васильевич, при всей нашей дружбе, при всём уважении, я «правильно» проголосовать не смогу. У меня у тестя, царство ему небесное, одна запись в трудовой книжке: «Авторемзавод». Когда он умер, теща пришла туда за материальной помощью, а ей сказали: «Какой памятник? Сколько лет-то прошло? Что, всех теперь хоронить должен?» – один из детей ответил так. Для меня такое отношение к человеку труда неприемлемо. Тогда они сделали проще: голосовали списком: «против» был я и Сергей Вальков. Если мне объясняли ситуацию: почему надо так, а не иначе, и я понимал, что так правильно и справедливо будет – тогда да. А если что-то закулисное – дружба дружбой, но мы же с тобой не на даче. Как потом сыну в глаза смотреть? Поэтому в следующую думу из нас никто не прошел. Нас тогда молодых было человек семь, наверное, но никого не пустили – я не боюсь этого слова. Паше Тихонову, тоже афганец, взятку в карман положили – сто долларов, кому-то еще чего-то. Меня по подписям сняли. Подписи проверили, конечно, но пока будешь судиться и доказывать… А потом, наверное, время как-то ушло.
- Есть у тебя ощущение, что власть вас «слила» немножко?
- У меня это не ощущение, это по жизни так. Государство попользовалось нами, а ответить достойно не хочет. Я сейчас даже не про себя больше: я в 84-м пришел, в 85-м мне в Иванове дали квартиру. Мне никто не верил, но, я не стесняюсь этого факта. Я пришел с орденом «Красная Звезда» и с партийным билетом. Как не дать? Потом я стал общаться со всеми остальными: мужики, а вы как? А они – нет! Какая квартира, ты что? Как дали? И на очереди многие стояли, пока этой очереди не пришел конец.
Я на заводе тяжелого станкостроения, году, наверное, в 88-м c учетного стола сделал выборку – пятьдесят шесть афганцев работало во всех цехах на заводе. Создал первичку при помощи ДОСААФ и военно-учетного стола. И когда у меня все в актовом зале собрались и перезнакомились, то работать стало легче, потому что цеха взаимосвязаны были, и если мне из литейки нужно было в столярку, я шёл к «своим» пацанам – легче было отношение. Очередной жилой дом завод строит: кто там в очереди? Пошли в управление, за себя – это всегда тяжело и как-то неудобно, а когда за кого-то пять человек идут и говорят: ну почему вы его отодвигаете? Сразу вопрос решается быстрее. Так многим помог с квартирами и не только.
- Последний вопрос. Ты говоришь: что-то подкидывают от выборов к выборам, а сейчас на носу выборы президента. Будешь как-то пользоваться моментом?
- Обязательно буду, по другому-то никак. Как говорят в сельском хозяйстве – день год кормит.
- А не боишься, что тебе опять пообещают, используют вас в агитации, а потом кинут, как обычно?
- Я уже давно ничего не боюсь – с этим надо научиться жить. Приду к тебе, ругнем этих людей всенародно, назовем вещи своими именами... Как еще, Алексей? Больше способов пока не знаю.
