Фото: Варвара Гертье
Странная выдалась пятница 10 февраля: впору бы назвать ее «черной», вот только для кого? Да и было ли что-то из ряда вон выходящее в двух решениях двух судов, которые были оглашены в этот день?
Да, я о приговорах по двум громким делам – делу Морозова и делу Калачева. При всей разнице в статьях обвинения, социальном статусе обвиняемых, в конце концов, в сроках, которые получили обвиняемые, есть у этих дел нечто общее. Не хочу говорить о неправосудности приговоров – это открытый вопрос, поскольку будут еще и апелляции, и кассации, и обращения в Верховный суд. Но очевидно, что если ты по любой причине попал в жернова правоохранительной системы – всё, ты действительно попал. Доказательства твоей вины могут быть зыбкими, следствие может вестись с грубыми нарушениями или ошибками, но что бы ни делали твои адвокаты, всё уйдет в песок, какие бы ходатайства ни заявляла сторона защиты, все они будут отклонены. Потому что следственные органы и сторона обвинения не могут быть неправы. По определению.
Приговоры, провозглашенные 10 февраля по делу Калачева и делу Морозова, ясно продемонстрировали: у нас (по крайней мере, в Ивановской области) нет презумпции невиновности – у нас есть только презумпция виновности, и не обвинение должно доказывать вину подсудимого, а защита – его невиновность. Кажется, где-то я слышала, что сомнения при оценке доказательств толкуются в пользу обвиняемого. А вот судьи Ленинского и Октябрьского районных судов, похоже, об этом не слышали. Впрочем, журналисты всегда всё перевирают, слышали звон, да не знают где он. Возможно, я просто не в курсе, и все принципы судопроизводства у нас давно поменялись – я действительно нечасто бываю в судах.
Дело Сергея Морозова, казалось бы, относится к категории дел, появление которых вызывает определенное злорадство у большинства потребителей информации: ага, еще одного взяточника из властных кругов за мохнатую лапу прихватили! Но вся фишка в том, что денег-то и не было. Ну не было, никто их так и не увидел, кроме гражданина Купчишина, помощника Морозова, грамотно подставившего своего босса, когда самого припекло. Все остальные доказательства основаны на словах тех или иных персонажей. Недаром еще два эпизода дела – получение взятки в 1 миллион рублей от предпринимателя Гогохия и приготовление к получению взятки от группы предприятий «Квартал» не устояли в суде (что, кстати, удивительно). Одно дело, когда человека берут под белы рученьки с пачками денег, как это было в случае с тем же Александром Матвеевым, приговор которому не вызвал никаких вопросов. А другое – когда есть смутные подозрения, что именно вот этот бородатый дяденька был тут главным, так давайте его закатаем. Закатали, но где прямые доказательства того, что он действительно брал взятки? Можно, конечно, злорадствовать и говорить, что Морозов в принципе не мог быть не виноват, потому что он был при власти, он был частью системы, и явно где-то что-то брал. Но, граждане, если мы говорим о правовом государстве, то вина по каждому конкретному обвинению должна быть доказана. А если мы требуем справедливости только для определенной группы лиц, так именно эта система сейчас и работает. Вопрос только в том, к какой группе лиц принадлежит конкретный фигурант.
С делом Калачева всё еще хлеще. В ходе расследования следствие, похоже, сделало всё возможное, чтобы не получить доказательства непричастности Калачева к стрельбе в офисе «Таксолета». Именно следствие не предпринимало никаких телодвижений, чтобы изъять записи с камер видеонаблюдения на Зеленой, 19 до тех пор, пока эти записи не были гарантированно затерты. Обвинение ссылалось на видеозапись с видеорегистратора, где было видно, как нападавший снимал очки, шляпу и медицинскую маску, и где было ясно видно его лицо – но этой записи в материалах дела нет. Есть показания потерпевших – но нет ни одного свидетеля. А потерпевшие прямо заинтересованы «закатать» именно Калачева. В машине главного свидетеля нет отпечатков пальцев Калачева, зато есть отпечатки, не подлежащие идентификации – и это тут же толкуется судом отнюдь не в пользу обвиняемого. Свидетель защиты, дававший пояснения по данным биллинга сотовых телефонов, не предоставил специальную карту – но такую карту не предоставил и гособвинитель, который утверждает, что данные билинга свидетельствуют о виновности Калачева. И вновь прав прокурор, пусть и без карты. И так – на каждом шагу, по каждому доказательству, представленному стороной обвинения.
Один мой хороший знакомый, давно работающий в системе правоохранительных органов, услышав мои стенания на тему, мол, так же нельзя, блин, это же не правосудие, а сплошное прикрытие косяков следствия, посмеялся. Говорит: ты что, первый день живешь, что ли? Не знаешь, что если суд оправдает обвиняемого, то следаку и гособвинителю по ушам настучат? Там же палочно-галочная система, они этим оправдательным приговором всю статистику испортят. У нас же суды постоянно закрывают глаза на недочеты следствия, это с советских времен так повелось. Если оправдали, значит, дело надо по новой расследовать, искать преступника – уже другого. Сроки все пропущены, ну и прочие показатели вниз пойдут. К тому же, смотри: вот взяли клиента, посидел он в ИВС, потом в СИЗО, потом под домашним арестом. И тут суд решает, что он не виноват. Прикинь, теперь же государство компенсацию должно какую-то платить человеку, которого несколько месяцев мариновали под арестом. А за это тоже по головке никого не погладят, ни следаков, ни прокуратуру, ни судью. Так что зря ты верещишь, сказал товарищ в погонах, это система. И судья здесь ни при чем, у него в этой системе своя роль.
Я эту версию слышала не раз, и здесь ее привожу, вовсе не настаивая на ее истинности. Просто взгляд изнутри системы. А может, я вообще это все сама придумала, пытаясь как-то отделаться от ощущения, что не в судебном заседании побывала, а что меня ткнули мордой в грязь – здесь твое место. Ведь, как известно, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.
Противно всё это.
