Губернатору
Ивановской области
М.А. МЕНЮ
Уважаемый Михаил Александрович!
К Вам обращается Горбунова Леонора Григорьевна. Возможно, Вы знаете, что два десятилетия, с 1978 по 2001 год, я возглавляла Музейное объединение им. Д.Г. Бурылина, а в целом в музее проработала 35 лет.
Позволю высказать свою точку зрения на факт возвращения на пост директора Бурылинского музея Натальи Алексеевны Кублановской. И чтобы обосновать свое ощущение происходящего, попрошу Вас вернуться вместе со мной в недалекое прошлое.
Первоначальное известие о назначение Кублановской директором Музея Д.Г. Бурылина меня очень встревожило: я предполагала, что рано или поздно добром это не кончится (что, собственно, и случилось).
Вы, я надеюсь, знаете, что в числе новых значимых для области музеев, созданных коллективом объединения в 1980-90-е годы, был и Дом-музей семьи Цветаевых. Именно туда в начале 1990-х годов я пригласила Кублановскую, тогда сотрудницу Фурмановского музея. К сожалению, опрометчивость своего поступка я поняла не сразу. Тогда мне было жаль ее двух маленьких детей и ее саму (у нее была и семейная драма, и неважные жилищные условия). Мы даже добились выделения ей квартиры в Талицах - кстати, Кублановская получила квартиру от государства единственной из работников музея.
К моменту появления Кублановской коллектив Музейного объединения уже давно работал над цветаевской темой. Невероятными усилиями была сформирована коллекция для цветаевского музея, разработана научная концепция, воплощенная в художественном проекте. Эта кропотливая работа началась в 1985 году, когда стало известно, что в Ново-Талицах существует родовой дом семьи Цветаевых.
Конечно, работа над таким сложным музеем – коллективный труд, но неоценимый вклад в его создание внесла уже ушедшая из жизни Евгения Михайловна Молодцова – музейщик от Бога. Именно она собрала бесценную цветаевскую коллекцию. Музей – это ее авторская работа, а не Кублановской, бесстыдно приписавшей себе авторство. Никакого отношения к идее создания цветаевского музея Кублановская не имеет. Я хочу, чтобы Вы знали об этом, поэтому и акцентирую внимание на этом факте и всем, что с ним связано.
Кублановская была взята на хозяйственные дела и занималась контролем за восстановлением и реставрацией дома и усадьбы. Сам дом нам удалось выкупить у наследников значительно позже. Он был в ужасном состоянии, поэтому пришлось его раскатать и восстанавливать заново, уже со всеми не существовавшими на тот момент пристройками и строениями – другими словами, вернуть к жизни всю усадьбу. Естественно, для этого потребовалось очень много отборного леса-кругляка, который был привезен на территорию усадьбы из Сокольского района по заказу музея. Каково же было мое удивление, когда однажды приехав на стройку, я не обнаружила почти половины привезенного леса (которого хватило бы практически на целый дом звонаря, который восстанавливался на территории усадьбы). Кублановской это сошло с рук, потому что она оказалась под покровительством тогдашнего председателя комитета по культуре И.М. Мельниченко. Дисциплинарный регламент для нее с этого момента перестал существовать.
И это не единственный случай, который давал повод разочароваться в Кублановской как в человеке и сотруднике. Я дважды ставила перед комитетом вопрос об ее увольнении, однако никаких мер принято не было. Так что единственное, в чем Кублановская преуспела тогда и преуспевает сейчас, так это в умении любой ценой находить покровителей и посещать музейные тусовки в ущерб работе. С этим связан еще один неприятный момент, на который я хочу обратить внимание. Он глубоко потряс и меня лично, и моих коллег. Чтобы поехать на очередную тусовку (я ее не отпускала в силу производственной необходимости), она сказала, что едет на похороны матери, а на самом деле была совсем в другом месте и по другому поводу…
Естественно, после этого никаких иллюзий относительно моральных и человеческих качеств Кублановской ни у меня, ни у моих коллег не возникало. Было ясно, что у нее нет, не было и уже не может быть ничего святого, никаких нравственных преград.
Между прочим, как только в 1995 году был открыт Дом-музей семьи Цветаевых, она затеяла возню с целью вывести его из состава объединения, организовав лавину писем и звонков в свою поддержку - аналогичную нынешней пиар-компании в свою защиту. Тогда мы получили письмо даже от какого-то члена Государственной думы. Но ей ничего сделать не удалось - не позволил руководитель области Владислав Николаевич Тихомиров. А вот при Тихонове и Добролюбовой она все-таки вывела Дом-музей из состава музея вместе с коллекцией, что противоречит федеральному законодательству о музеях в части неделимости коллекций.
За десятилетия вынужденного общения с Кублановской я убедилась в том, что кроме цинизма, личной корысти, умения мимикрировать, прикинуться несчастной, кроме плебейского пренебрежения к людям (особенно к подчиненным) – у нее нет ничего за душой, как в «кимвале звенящем», как сказал Апостол Павел.
И я понимаю, почему Кублановскую не поддержали сотрудники Музея, когда ее уволили. Хотя в настоящее время коллектив разобщен, придавлен предшествующими бедами, годами ее директорства, нищенскими заработками, люди нашли в себе силы и мужество не подписать письмо в ее защиту, как она требовала. Значит, на то у них были веские основания. Мне жалко Музей, коллектив сейчас измучен, задерган, нуждается во внимании и поддержке. Я знаю, что сейчас там паника.
Кстати, коллектив Музея был ознакомлен с актами проверок, он в курсе, какие суммы Кублановская должна вернуть в бюджет. Более того, в Музее еще задолго до всяческих проверок понимали, что творится что-то неладное, и догадывались, что директор нечистоплотно ведет дела.
Не является секретом и то, что Кублановская, ища поддержку, обежала все Министерство культуры. Чтобы снять с себя обвинения в завышенной стоимости музейных предметов, она организовала экспертную оценку некоторых предметов, указанных в акте (кстати, далеко не бесплатную).
Думаю, Вы знаете, что Минкульт дал заключение только по своей части, касающейся музейных экспонатов, а финансирование музеев осуществляется из регионального бюджета и контроль за расходованием бюджетных средств – обязанность региона. Неужели сейчас разрешено брать кругленькие бюджетные суммы на личные нужды - например, для поездки в Шанхай? Или это все-таки финансовые нарушения? Масштаб этих нарушений беспрецедентен, особенно для такого учреждения, как Музей, где, как мне всегда казалось, отношения должны строиться только на доверии и абсолютной честности. Другого не дано.
В этой связи я считаю невозможным возвращение Кублановской в Музей, и большинство моих коллег разделяют мою точку зрения.
Возникает много вопросов и к мотивации ее покровителей, поддерживающих звонками и письмами, благими намерениями которых устлана дорога - неужели в Музей?..
С уважением,
Л. Горбунова
13 января 2011 года
УЗНАТЬ БОЛЬШЕ о Михаиле Мене проект ИМЕНА
