Словосочетание «внутренняя политика в последние годы стало настолько общеупотребимым, что мы порой перестали задумываться о том, какой смысл содержится в этих словах. О смыслах, мифах и о проблемах мы поговорили с начальником департамента внутренней политики Евгением Нестеровым
Фото: Варвара Гертье
- Читатели часто задают мне вопрос: а что такое внутренняя политика? Не применительно к стране, а применительно к нашей области.
- Внутренняя политика – это зона ответственности власти в сфере общественных отношений, коммуникаций. По большому счёту это выстраивание отношений между органами госвласти и обществом. Отношения и общественная работа, направленные на проведение определённого курса. Именно курса, а не идеологии. Идеология – это более масштабная вещь. А у нас есть определённые задачи с точки зрения вертикали – мы же проводим политику вертикали власти.
- Естественно, вы же правительственный орган.
- Внутреннюю политику определяет губернатор Ивановской области Павел Алексеевич Коньков, в том числе и критерии управления, которое мы выстраиваем. Мы работаем по таким важным направлениям, как военно-патриотическое воспитание, работа с общественными организациями, со средствами массовой информации.
- То есть если проводить параллель с советскими временами, это такой идеологический отдел обкома КПСС.
- Да. Только сегодня нет ярко выраженной идеологической подоплёки: если раньше мы читали труды Ленина, Сталина и Кодекс строителя коммунизма, и это являлось определённой платформой, то сейчас этого нет. Я, например, во главу угла ставлю вещи, связанные с патриотическим воспитанием. На мой взгляд, это фундамент будущего для нашего государства, без этого у нас вряд ли что получится.
- Со стороны кажется, что вся мощь областной внутренней политики сейчас сосредоточена на муниципалитетах, и именно они стали больной темой конца уходящего года. Что бы вы назвали главной муниципальной политической проблемой?
- У нас разные ситуации в разных муниципальных образованиях – если мы говорим с вами о политике, а не об экономике. В некоторых местах есть проблемы с управлением, ведь что бы мы ни говорили, зачастую от личности главы, который сегодня управляет муниципальным образованием, зависит очень многое. Главы определяют основную стратегию и тактику, и есть муниципальные образования, которые вызывают у правительства определённую тревогу с точки зрения управления.
- У меня есть ощущение, что в некоторых районах вообще нет управляемости из центра.
- Её не может не быть как таковой. Ведь наша задача не подменить главу, не прийти, не сесть в его кресло и сказать: так парень, подвинься...
- Зачем вам подвигать, для этого вы просто сажаете «своего» главу, назначаете его. Зачем вам его ещё и подменять?
- Я не скажу, что своего. Мы стараемся подбирать глав по профессиональным качествам, но сегодня везде кадровый голод. Во многом потому, что мы потеряли классическую школу подготовки кадров – я говорю в целом по стране, и, может быть, есть смысл к ней вернуться, потому что практический опыт не заменишь ничем. Ведь если мы берём позитивный опыт советских времен, то как там было? Брали молодого человека, и он проходил все ступени. Начинал с рабочего, далее мастер, начальник цеха, затем становился или главным инженером, или директором, а потом уходил секретарём либо обкома, либо исполкома… Одновременно он должен был вести общественную работу, в том числе депутатскую. В 90-е годы всю эту систему порушили. Понятно, что в чистом виде её уже не возродить, но когда на конкурсы приходят некие товарищи, мы смотрим биографию, управленческий путь, и есть требование – пять лет опыта руководящей работы. Другой вопрос, что сейчас опыт руководящей работы – это такая условная вещь, когда за плечами может быть ООО «Пупкин», где сам Пупкин работает и директором, и бухгалтером, и менеджером, и при этом ещё и получается, что у него есть опыт управленческой работы. Но мы-то отлично понимаем, что по факту это не совсем то, что нужно.
А потом, когда человек становится главой, он из разряда хозяйственного деятеля всё равно переходит в разряд деятеля политического, ведь глава – фигура в том числе политическая. И для этой работы у него должен быть определённый симбиоз качеств, понимаете? Зачастую мы принимаем решения, даже хозяйственные, оглядываясь на политическую ситуацию в районе, где существует большое количество разных групп и разных интересантов.
Сейчас мы можем вмешиваться и пытаться сгладить эти конфликты. Почему выбран срок два с половиной года? Он достаточно короткий: если глава нормальный, проблем с продлением срока не будет, а если будут конфликты, есть возможность изменить ситуацию
- Бизнес-группы, элита, так называемая… - В ведении главы всё – начиная от тарифов и заканчивая ставками на землю, и влиятельный руководитель зачастую может нивелировать противоречия и найти диалог с жителями. Нужно чётко понимать, что есть всевозможные протестные группы, есть определённые моменты, которые надо сглаживать, нужно работать, общаться. А чистым хозяйственникам сложно выстраивать диалог, глава же фигура публичная.
- При этом в муниципалитетах перешли от выборов к назначениям. Как вы думаете, это улучшило ситуацию с управляемостью? Ведь именно для этого делалось – говорили, что у глав много политики.
- Это убрало прямые конфликты.
- Не понял.
- Объясню. До 2010 года имелась некая конфронтация между центром и главами. Примеров было достаточно много: Иваново, Тейково, Кинешма и так далее. Они подчинялись, конечно, но это давалось с огромным трудом. Система выборов, на мой взгляд, хуже: очень сложно предугадать, кто выиграет, при низкой электоральной активности населения голосует в основном пожилое население – и, к сожалению, кандидаты проходят на популистских лозунгах «я дам вам всё», которые невозможно воплотить в жизнь. Под этими лозунгами люди приходят во власть, а убрать их с должности чрезвычайно проблематично. С уходом выборности ушли конфликты центра с главами.
- Но при этом пришли конфликты назначенных центром глав с местными элитами: вечная война в Кинешме, вечная война в Шуе. Это лучше?
- По крайней мере, сейчас мы можем вмешиваться и пытаться сгладить эти конфликты. Почему выбран срок два с половиной года? Он достаточно короткий: если глава нормальный, проблем с продлением срока не будет, а если будут конфликты, есть возможность изменить ситуацию. Кинешму и Крупина я сейчас не беру вообще – там история уголовная, не управленческая, не связанная с внутренней политикой.
Существует определённая система оценки эффективности, мы видим результат, мы его измеряем. Насколько мы объективны или необъективны – отдельный вопрос. Но мы видим динамику и ситуацию в муниципальных образованиях: если возникает какой-то конфликт – то, как правило, в элите. Конфликта между населением и главой нет, нет протестных масс населения, а есть локальные конфликты, и они совершенно понятны и решаются локально.
Если говорить о Шуе, в этом году объёмы дорожного строительства и ремонта гораздо больше, чем в предыдущие годы.
- Но при этом, говорят, что всё сделано в долг. Это не берётся в расчёт в ваших показателях?
- Берётся. Но при этом Рощин хорошо работает. Ещё в этом году он реконструирует Центральный парк – здесь у него вообще внебюджет идёт, «Эггер» его делает. Значит, человек выстроил коммуникацию с «Эггером».
- С «Эггером» грех не выстроить коммуникацию – там готовы к ней.
- Есть другие примеры, когда можно было выстроить коммуникацию, но не выстраивают.
- Почему так долго и абсолютно проигрышно для областной власти тянулась история с отстранением от должности Алексея Крупина?
- Не было отстранения от должности.
Когда человек становится главой, он из разряда хозяйственного деятеля всё равно переходит в разряд деятеля политического, ведь глава – фигура в том числе политическая
- Временного отстранения. - Мне сложно судить, потому что в данном случае департамент внутренней политики отстаивал точку зрения законности. Был определённый уголовный аспект, есть подозрение, что имеется конфликт интересов. Почему депутаты сыграли двояко? Там коммунисты традиционно были против, и всего один депутат-единоросс не поддержал это решение. Я считаю, есть какое-то крупинское влияние на процесс. Я не понимаю, зачем оно – в данном случае смысла никакого не вижу. Может быть, есть личностные вещи.
Я вообще зачастую не очень понимаю некоторых глав: очень много эмоций. У главы, у настоящего управленца, на мой взгляд, эмоций должно быть меньше. И рассудок должен быть трезвее.
- Вам не кажется, что, когда депутаты повели себя в Кинешме не так, как бы вы хотели, это вы получили обратку за то, что им который срок подряд не дают выбрать своего главу?
- На самом деле там был очень интересный диалог с элитами. В чём сложность подбора глав? Кинешемцам предлагали выдвинуть людей, и кто там звучал? Томилин, Назаров, и другие. То есть предлагались те фигуры, которые уже оставили определённый след и которых нет смысла ставить снова. Например, Андрей Томилин – ну да, хороший управленец, но он ушёл. Он сказал: «Мне это не надо». С Назаровым ситуация совершенно понятная. Кинешемцы на самом деле не предложили ни одной реальной кандидатуры. Знаете, всегда сложно назначать местных – не всегда это происходит удачно. Получается хорошо, если местный человек авторитетен, как, например, Ключарёв, или Бузулуцкая, или Лапин – эти главы работают, это примеры удачные.
При этом есть ряд муниципальных образований, где происходит обратная ситуация: к власти приходит местный, начинает представлять и продвигать каких-то своих людей. То есть человек на новом месте продолжает старые истории. Я это видел и в Тейкове, и в Родниках. Таких историй на местах много: когда человек обладает определённым ресурсом и возможностями, возникает внутренний конфликт. А там, на территории, очень часто происходит чёткое разделение по кланам.
- Там маленькое всё, всё рядом, на расстоянии протянутой руки.
- И это минус местного назначения. Плюс, конечно, в том, что человек знает, понимает проблему, живёт в этой проблеме. В этом плане варягу проще: когда он приходит, он не связан ни с кем никакими отношениями и может более объективно смотреть на эту историю, более объективно относиться к людям. Минус, конечно, в том, что он слабо знает проблематику территории. Но мы можем быстро влиять, на уход главы в том числе, можем провести ротацию и замену.
- У вас под началом море районных газет, которые последние годы счастливо загибаются, умирают, их тиражи падают. Сейчас что-то делается? Или просто всё умирает, деньги проедаются и всё летит в пустоту?
- Необходимо выделить один момент: когда мы берём газеты небольших районов – Лух, Ильинское, Пучеж, Юрьевец, Палех – там альтернативы местным муниципальным газетам нет, и мы это чётко понимаем. Зато есть проблемы с Интернетом, проблемы со связью, имеется пожилое население, которое не пользуется Интернетом, для которого газета – один из немногих привычных источников информации. Люди выписывают газеты, существует рынок местной рекламы, какой бы он ни был. И, как правило, тиражи держатся, нет жёсткого падения. Думаю, что здесь не надо даже дискутировать – районки востребованы. Проблемнее районная пресса в крупных городах. Чем крупнее город, тем меньше экземпляров газеты приходится на условную 1000 человек. Но если уж говорить про падение тиражей, то это общероссийская тенденция. Мы здесь не можем быть исключением.
Про поддержку и развитие. В этом году, и это происходит впервые, мы запустили масштабный проект по обучению сотрудников всех районных газет. Для них проводят семинары по визуальной журналистике, рекламе, юридической грамотности, обучают профессиональной работе в Интернете. Итогом станет улучшение и формы и содержания газет, увеличатся собственные доходы. Но и сейчас газеты востребованы. Совокупный тираж более 60 000 экземпляров, и такого тиража нет ни у одного издания в регионе. Люди в газетах работают честно и профессионально, говорят на одном языке с жителями своих районов, и люди журналистов поддерживают. Поддерживают рублём, выписывая и покупая газету.
Ещё в разговорах о районной прессе почему-то обычно всегда забывается один момент: наши газеты являются источником официальной информации. По закону мы обязаны публиковать нормативные акты, они должны быть изданы в публичном пространстве. Это государственная работа. И завершая эту тему, могу сказать, что у нас есть реальный план по модернизации подведомственных СМИ. Мы его выполняем и с оптимизмом смотрим в будущее. Уверены, что печатные издания будут востребованы и в будущем.
- Я вырос в Ивановской области с её мифами и легендами. И одной из легенд было то, как в 1905 году казаки разгоняли бастующих рабочих, и казаки – это было всегда плохо. И я не могу сегодня понять, зачем нам снова эти ряженые? Зачем нам казачье движение?
- Разделим: ряженые и не ряженые. Образ казачества был испорчен в 90-е годы – все кому не лень надели эполеты… Это была маргинальная группа. Не бандитская – бандиты не надевали казачью форму.
- Зачем это в Иванове? Не кажется ли вам, что насаждение сверху этих стандартов приводит именно к тому, что появляются ряженые?
- Дело в том, что перезагрузка казачества произошла всего лишь три или четыре года назад. До этого в движение шли маргинальные группы, там был клуб по интересам, были генералы и полковники, никогда не служившие в армии: появилась форма – ты её можешь надеть... Сейчас всё изменилось. Вообще, кто может стать казаком? Сейчас условия, может, более либеральные, чем в старое время, и казаком может стать, во-первых, человек православный и посещающий церковь, во-вторых, патриотически настроенный. Таких людей на самом деле не так много, и сейчас мы пестуем патриотически настроенную, активную часть людей. И объединяем под крылом казачества.
Есть ряд муниципальных образований, где происходит обратная ситуация: к власти приходит местный, начинает представлять и продвигать каких-то своих людей
- А зачем? Чтобы в нужный момент опять чёрной сотней пройтись по городу? - Это элементы патриотического воспитания. Это государственная политика. Дело в том, что когда ты объединяешь людей с одинаковыми мыслями и идеями в некую группу, они становятся проводниками этой идеи. Ведь в казачестве главное – это идея. На сегодня это православие и патриотизм. Это определённый клуб, который сегодня пользуется поддержкой государства. В Ивановской области сейчас более сотни казаков. Сегодня мы их и поддерживаем.
- Но ведь есть же национальные образования, а тут получается, что все они в одной куче в Доме национальностей, а православные казаки отдельно?
- Почему?
- А как?
- На базе казачества развиваются народные дружины. Движение ДНД, спасатели и казаки – это одно целое, это элементы одной системы. Есть запрос на безопасность в обществе при сокращении профильных федеральных структур, когда общественники берут на себя, например, патрулирование улиц и так далее. Через казаков есть возможность отобрать позитивно мыслящих людей.
- То есть это не политическая сила?
- Нет, они ходят в церковь, вовлекают в свои ряды молодёжь. Мало того, на сегодня в вооруженных силах формируют казачьи подразделения, есть, например, юные казаки, которые входят в казачество, у них уже есть определённое место, где они будут служить. Например, специальные подразделения в Таманской дивизии, казачьи роты.
- Это делается в противовес другим национальным образованиям?
- Нет. Никоим образом. Казаки вообще никому никак не мешают. Что касается работы среди национальных образований, то мы сейчас создали местную «Ассамблею народов России», которую возглавил Анатолий Буров. Это тот вопрос, который при помощи Павла Конькова удалось сдвинуть с мёртвой точки…
- Это же инициатива центральная, спущенная из Москвы?
- Нет, это инициатива губернатора и нашего департамента. Когда я (неожиданно для всех, наверное) стал начальником департамента, мне сказали: двигай тему. Тема хорошая. Я походил, поговорил, посмотрел и принял решение с ассамблеей. Это единственная общественная организация, которая всё время занималась национальной политикой, самая мощная, самая звучная. Других таких общественных организаций федерального уровня нет. Есть много локальных, по национальному признаку, а вот объединяющая одна. У нашего региона есть преимущество – у нас много национальностей. И в этом плане Ивановская область всегда хорошо звучала, но в какой-то момент мы немного остановились в развитии. И вот сейчас вместе с Анатолием Буровым будем создавать ресурсный центр, и губернатор это одобрил. У нас есть амбиции сделать его образцом для всего ЦФО.
- Что вы понимаете под ресурсным центром?
- Сейчас есть Дом дружбы народов, но в этом проекте нет стержня. А ресурсный центр – это его стержень. Ресурсный центр – это группа, которая разрабатывает методологию. Накапливает, обрабатывает всю информацию.
- Возвращаясь к советским временам: это будет методический кабинет для выработки рекомендаций?
- Да, начиная с того, как проводить курбан-байрам, и заканчивая коммуникацией с федеральными структурами. Вот это называется ресурсный центр. Мы сейчас подбираем людей, смотрим, ищем возможности финансирования. Если мы сделаем ресурсный центр на территории Ивановской области – это будет большой шаг вперед в деле нацполитики, это будет очень интересно. И Анатолий Константинович Буров с его связями по всей вертикали от Москвы до Вичугского района, мне кажется, подойдёт идеально. Все предыдущие попытки создать ассамблею провалились в силу того, что это дело пытались делать случайные люди. Но в национальной политике много тонкостей, и одна из них – возглавлять ассамблею должен человек ресурсный. Чем выше ранг руководителя, тем больше шансов на успех. Руководители диаспор не будут разговаривать с мальчиками-девочками, они не сядут с ними за один стол. И в этом плане Анатолий Буров идеальный кандидат.
Последний расширенный президиум ассамблеи в середине ноября проходил уже здесь, и приехали все девять регионов ЦФО.
- Раз уж зашла речь об общественных объединениях, об общественной жизни и о внутренней политике, нельзя не поговорить об общественной палате. У меня такое ощущение, что с момента возникновения на ивановской земле общественная палата не поднимает и уж тем более не решает никаких реальных общественно значимых проблем. В чём проблема?
- У нас есть экспертный совет, есть общественная палата, которая должна быть индикатором каких-то моментов и площадкой для обкатки определённых идей. Сейчас через общественную палату пойдёт ряд инициатив до того, как они будут облечены в форму закона, и общественники должны выступить как экспертный орган. Общественники – люди, как правило, известные, с определённым влиянием, и их экспертная оценка, на мой взгляд, должна быть услышана. Мы должны получать от них обратную связь. И не соглашусь, что работа не ведётся. Сейчас общественники проводят, например, обследование пешеходных переходов на соответствие их нормам. Составляются паспорта, которые будут направлены в соответствующие службы для устранения выявленных недостатков. И это только один пример. Каждая из комиссий общественной палаты проводит свою работу, но СМИ, к сожалению, почему-то этого зачастую не хотят замечать. Так что в целом нынешний состав палаты работоспособный и вносит свой весомый вклад в развитие общества.
- Сколько бы мы ни говорили об идеологии и методологии, неизбежно встаёт вопрос финансирования, вопрос денег. Почему в области сложилась такая ситуация: чтобы получить грант, сегодня надо быть либо абсолютно беспринципным политиканом, либо делать что-то абсолютно аполитичное – крестиком вышивать? У нормальных, но критически мыслящих молодых людей будет когда-нибудь шанс получить поддержку для продвижения своих идей?
- В вопросе в один котёл смешаны разные вещи. Система распределения грантов абсолютно прозрачна и понятна. И большинство организаций, получающих такую помощь, выполняют свою работу честно и достойно. При этом очень важно помнить, что всё это организации социально ориентированные. То есть правительство Ивановской области и губернатор Павел Алексеевич Коньков, оказывая им помощь, позволяют обществу становиться лучше. При этом система контроля и отчётности очень жёсткая. Мы внимательно следим за исполнением проектов. И если кто-то нарушает правила, мы требуем вернуть средства. Сейчас, например, мы подали исковое заявление на одну из общественных организаций – грантополучателя с требованием вернуть грант. Тем не менее и президент России, и наш губернатор совершенно справедливо считают работу с общественными организациями приоритетной, и мы намерены развивать её в будущем, тем самым открывая новые возможности для здоровых, конструктивных сил в обществе.
