Фото: Варвара Гертье
Отказники. Эта тема настолько горькая и наболевшая, что о ней стараются говорить поменьше. Где-то там, за закрытыми дверями, под присмотром чужих людей в белых халатах есть дети, от которых отказались их собственные родители. Обозреватель Елена Шакуто и фотограф Варвара Гертье рассказывают и показывают, как живут отказники в специализированном доме ребенка в Иванове.
В ивановском доме ребенка сейчас 79 детей – от грудничков до четырехлеток. Наибольшую часть из них составляют дети, у которых есть семья: кто-то из них здесь просто лечится, а кто-то, помимо лечения, ждет своей участи: их родителей могут лишить родительских прав, и тогда они перейдут в разряд отказников. От остальных детей родители отказались. Так они попали в специализированный дом ребенка, учреждение, которое подведомственно департаменту здравоохранения, а не социальной защите, как другие детдома. Здесь нет здоровых детей: самый «легкий» диагноз – это энцефалопатия, самые тяжелые – гидроцефалия, ВИЧ, эпилепсия, синдром Дауна, тяжёлые поражения центральной нервной системы. И если кого-то родители навещают часто, приносят подгузники и салфетки, гуляют, то некоторые дети не видят своих родителей годами. И рискуют перейти из разряда временных воспитанников в разряд отказных.
Матери-кукушки
Главврач дома ребенка Ирина Кудряшова проводит для нас экскурсию по кабинетам. Сначала мы идём туда, откуда доносится отчаянный детский плач. Это ревут месячные двойняшки, которых только привезли в дом ребенка. Подходить к детям ближе поначалу страшно, но Ирина Львовна смеётся: «Вы думаете, у нас все какие-то больные?» Она берёт плачущего малыша на руки, и тот затихает.
«Вот почему от них отказываются, почему? У меня слов нет. Я не могу этого объяснить. Это просто матери-кукушки, у них нет материнской хромосомы, что ли», – несколько раз повторяет главврач.
По чистым отремонтированным коридорам мы ходим из комнаты в комнату, где нас встречают брошенные дети. Брошенные своими родителями, но не педагогами дома ребенка. Свою улыбку и внимание женщины стараются подарить каждому малышу. А еще – создать для них максимально уютную атмосферу, приближенную к семейной: украшают свой быт как могут. Скоро в группах появятся диваны и прочая домашняя мебель – такое указание дали на федеральном уровне, надеясь таким образом превратить казённые учреждения в настоящие дома для отказников.
«Не надо плакать, – строго говорит Ирина Кудряшова, заметив, что у нас глаза на мокром месте. – Им тут хорошо, понимаете? Им повезло, что они сюда попали. У них практически у всех родители неблагополучные, алкоголики».
«Во всём виноваты американцы»
По словам главврача дома ребенка, сейчас детей здесь становится меньше – их охотнее принимают в семьи, благодаря мерам социальной поддержки. Но есть и те, кто вряд ли попадёт в семью – у них слишком серьёзные проблемы со здоровьем. Правда, некоторым везёт: из троих детей с ВИЧ, находившихся в доме ребёнка, двоих уже взяли пары из Москвы. Трудных детей обычно брали иностранцы, но после принятия закона Димы Яковлева иностранные родители – редкие гости в доме ребенка. В основном усыновляли американцы, а теперь им это запрещено. Да и согласно российским законам, чтобы ребенок попал в семью за рубеж, от него дважды должны отказаться приёмные родители из России.
«За последние три года в нашем доме ребёнка не было иностранного усыновления совсем. И если в позапрошлом году у нас были кандидаты, которых знакомили с детьми, два года уже и кандидатов нет, – рассказала главврач. – Я считаю, что закон Димы Яковлева негативно отразился на отказниках из российских детдомов. Нужно очень много труда, чтобы привести психику, развитие и здоровье ребёнка в нормальное состояние, и иностранные усыновители могут себе это позволить. Некоторые дети лишились возможности попасть в семью их-за этого закона. Самыми активными были усыновители из США, меньше детей брали в Италию и Испанию, еще меньше – в Германию и Францию».
Ирина Львовна ведёт нас к стендам с фотографиями детей. Здесь «до» и «после». Особенно бросается в глаза фотография двух подростков – брата с сестрой. Они стоят в обнимку, и улыбки у них голливудские.
«Вот отдельный стенд с детьми, которых усыновили за границу. Эти мальчик и девочка были из разных семей, теперь они живут в Америке. Вот какие они стали – как в фильме. А это девочка с карликовым нанизмом – ну кто бы вот её взял?» – спрашивает она. На других фотографиях – мальчик, которого усыновили итальянцы: он с гордостью носит красную майку с надписью «Россия».
«Когда к нам Астахов приезжал, он был, конечно, резко против иностранного усыновления. Но я, когда такие фотографии вижу, думаю: как можно быть против? Неужели им там плохо?» – говорит Ирина Кудряшова.
Как бы ни было тяжело
Данила – один из самых «тяжёлых» воспитанников дома ребенка. Сирота страдает серьёзнейшим поражением центральной нервной системы, которое он получил в результате внутриутробной инфекции. Мальчик не может ходить и даже стоит с трудом. Но в свои неполные три года понемногу выговаривает слова: благодаря заботливым педагогам и правильной терапии. Вместе с ним играет девочка с ВИЧ, которая ждёт, что родители заберут её из дома ребенка.
«Самая лучшая мать – это всё равно биологическая мать. У неё особая связь со своим ребёнком. Дети от материнской ласки распускаются, как цветы», – говорит Ирина Кудряшова.
Мы идём в следующую группу, которой пока не коснулся ремонт. Здесь два воспитателя ухаживают за детьми с самыми тяжёлыми заболеваниями. Сегодня их восемь человек. У Максимки – эпилепсия, которая обнаружилась уже в доме ребенка. Ему нужен постоянный присмотр и дорогостоящая терапия. У еще нескольких детей – синдром Дауна. У маленького симпатичного Семёна – гидроцефалия. Ему успешно провели шунтирование в раннем возрасте, чтобы продлить ребенку жизнь. Не все здесь отказники – некоторые дети лечатся по заявлению родителей.
«В следующем году мы планируем отремонтировать эту группу, а деток из неё распределить по другим группам, чтобы максимально приблизить для них условия к семейным, научить других детей общаться с такими детками, ухаживать за ними», – объясняет Ирина Львовна.
Если тяжёлых, но любимых воспитателями детей не заберут из дома ребенка в семью, будущее у них невесёлое. После четырёх лет их ждёт детский дом-интернат в Шуе, где далеко не такие тепличные условия, а если им и там не повезёт, то до конца жизни придётся существовать в психоневрологическом диспансере.
«Нам нужны душевные люди»
Основная проблема дома ребёнка – кадровая. Как, впрочем, и в других учреждениях здравоохранения и социальной сферы – работа тяжёлая, прежде всего эмоциональная, зарплата маленькая. Молодые специалисты сюда работать идти не хотят – не те у них ценности, говорит Ирина Львовна.
«Должны работать те, для кого это призвание. Душевные люди, которые очень любят детей. У многих наших сотрудников в трудовой книжке всего одна запись – работают здесь всю жизнь. Некоторые ездят из Палеха, Чернцев, Тейкова, Шуи. Легко Астахову сказать, что домов ребёнка не должно быть. Мы есть, и этого не нужно стыдиться. Нам нужны воспитатели, нужны волонтёры. Мы не просим денег, принципиально не берем б/у одежду и игрушки. Бывает, сердобольные захотят помочь, объявят сбор игрушек и одежды, но мы не берём. Если хотите помочь, приезжайте погулять, поиграть с детьми, чтобы подарить им каплю тепла».
