В справочниках о нашем рабочем посёлке написано так: «Представляет исключительный интерес как один из ранних примеров массового малоэтажного стандартного строительства, в котором нашли отражение идеи города-сада».
Что такое «город-сад»? Это не просто кусты сирени под окнами домика – это реализация потаенной мечты человека о рае на земле. Где комфорт и удобство сочетаются с социальной справедливостью. Изначально города-сады подразумевали еще и особую систему самоуправления, равенство всех и всеобщее благоденствие.
Но известно, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями… На антитезе «ад – рай» построен «рабкраевский» очерк за 11 декабря 1929 года. В заголовке отражается орфографическая норма того времени – «В коттЭджах рабочего посёлка». Автор подписался псевдонимом «Кирша Данилов».
Прежде чем перейти к цитированию, добавлю, что первый рабочий посёлок проектировался на 8 тысяч жителей, было построено 140 двухэтажных домов. «В основе планировочной композиции посёлка – две взаимно перпендикулярные оси: улицы-бульвары Красных Зорь и Ленинградская. У их пересечения находится площадь, окружённая общественными зданиями, а к югу от нее – парк». Сегодня первоначальная планировка не сохранилась, а в домиках по-прежнему живут ивановцы…
Стандартное существование
С 1924 года безлюдный пустырь у Воробьёва начал застраиваться. В сущности, слово «застраиваться» не совсем точно передаёт то, что делалось на пустыре. Дома строились в Ленинграде, а сюда, на пустырь, привозились в разобранном виде. <…> Из разрозненных стен, дверей, подоконников складывались дома, улицы, кварталы, складывался первый рабочий посёлок – колыбель жилищного строительства в Иванове.
Сядьте в автобус № 2 – минут через десять вас удивят широкие и прямые улицы, геометрически точно разлиновавшие посёлок на клетки кварталов. Одинаковые опрятные домики-коттеджи, расставленные как фигуры на шахматном поле, удивят вас своей необычной желтой, розовой, кремовой раскраской. Возле каждого коттеджа одинаковые – то ли под сады, то ли под огороды? – земельные квадраты, опоясанные одинаковыми заборчиками. Одинаково выглядят белые двухэтажные дома общественных заведений поселка: амбулатория, школы, магазины, ясли. Среди этих одинаковых улиц очень легко заблудиться, очень легко вместо нужного коттеджа залезть в одинаковый соседний коттедж.
Всё одинаково, всё приспособлено к одинаковому стандартному существованию. И действительно, жизнь обитателей поселка очень стандартна.
Домики из картона
В посёлке живут рабочие, нахватанные со всех ивановских фабрик. Многие из них перешли в коттедж, как в некий обетованный рай. Коттедж избавлял их от сырых вонючих лачуг и от хама-хозяина. <…> Но рай начал скоро обнаруживать неприятные «нерайские» стороны. Уж очень он оказался дорогим.
Прежде всего, нужно было ежемесячно вносить по 4 рубля 60 копеек в погашение задолженности. Ведь квартиры давались рабочему как бы в кредит. Через 40 лет они поступали в его полную собственность. Правда, уже сейчас, прожив четыре года, многие сомнительно покачивают головами:
– Простоят ли домики 40 лет?
Другие уже не сомневаются, а говорят напрямки:
– Да что вы! Где им сорок лет простоять. Они и двадцати не выстоят!
И действительно, вид у этих красивых коттеджей какой-то картонный. В прошлом году во многих коттеджах промерзли водопроводы. Промерзли так основательно, что прошло три месяца, на прогалинках травка зашерстилась, лето подошло, а в водопроводах – лёд. Не тает, проклятый!
А сколько промерзло углов? Сколько балок переменили? Сколько новой штукатурки взамен старой отшелушившейся навели? И нередко услышишь теперь в 1-м рабочем поселке разговоры такого рода:
– У вас часто ремонт бывает?
– Нет, редко. За четыре года два раза.
И действительно, отремонтировать новый коттедж за четыре года только два раза – это очень редко. Практика показала.
В «раю» тесно и дорого
Итак, 4 рубля 60 копеек приходится платить за выкуп квартиры. Кроме того, коммунальные расходы. А главное – дрова. Отопление в коттеджах не паровое, и зимой рабочие рубли так и горят в печке. Подобьёшь такие расходы – выходит 25 р. Не уплатишь в срок – правление поселка пени набросит.
<…> Думай, не думай – приходится уголок отводить под койку постояльца. Будет платить рублей пять-восемь – и ладно.
И мало-помалу красивые коттеджи превратились в самые обычные заурядные, паскудные старорежимные бараки. В двухкомнатной квартирке, которая вначале казалась раем, живёт по девять человек. <…> В «раю» тесно, душно и грязно. Плачут перепачкавшиеся на общей кухне ребятишки... <…>
Счастливые домики
На 1-м рабочем поселке кухня общая на четыре семейства. У одной плиты орудует четыре хозяйки. Плита отапливается вскладчину, каждая приносит по нескольку поленцев. Многие работают в разные смены и возникают мучительные вопросы: когда же топить плиту? Часто это превращается в неразрешимую проблему. Неразрешимой проблемой становится и то, как на ограниченное чугунное поле плиты уместить все котелки, чайники и горшки, так чтобы никому не было обидно, чтобы всем горшкам хватило «жару».
Ожесточенная дискуссия на эту тему заканчивается потасовками, вмешиваются мужья. «Рай» превращается в ад. Мелочная злоба друг на друга плодит мелкую детскую месть: тащат мясо из супа, подбрасывают в суп мыло – всего не счесть.
Нет согласия и при уборке кухни и коридора. Кухни закопчены, как овины, и ребята, побывав на кухне, превращаются в негров. Под потолком тусклое кружево паутины. Уборная тоже общая. Многие ведут себя нечистоплотно, это тоже порождает ссоры.
Чтобы оздоровить чересчур раскалённую атмосферу, в некоторых коттеджах правление поселка отменило общую кухню. В каждой двухкомнатной квартире своя кухня. Мало этого, правление ликвидировало и общие уборные. В каждой двухкомнатной квартире своя уборная.
Вот это и есть «счастливые домики».
Правда, живущие в них счастливцы начинают поёживаться. Оно, конечно, удобно иметь отдельную уборную в комнате, где ты обедаешь, но тесно. Хорошо и кухню иметь, но от нее грязи много, да и дров она много берет, ведь топить-то приходится одному. Но те, у кого кухни и уборные общие – неутомимо завидуют счастливцам. <…>
Добровольное изгнание из «рая»
В посёлок в числе других шли заселяться и «деревенцы», те рабочие, у которых еще не порвана связь с землей, а если и порвана, то остались мечты о своём собственном домике, о своем огороде, курах, коровке. Вот с этими-то мечтами и попали они в коттедж, в дом, на благо рабочему воздвигнутый советской властью. Шли годы. Казалось бы, какие теперь мечты о своём домике и о своей коровке?
Но мечты не увяли.
– Какая наша жизнь, – вздыхают «деревенцы», – кошку нельзя завести.
И действительно, в коттеджах мыши, а попробуй-ка заведи кота – загрызут соседи: твой кот то-то наделал, там-то нагадил, там мордой в чужой горшок залез. Кухонные неурядицы окончательно укрепляют мечту.
– Да, ведь от таких скандалов устанешь больше, чем в производстве, скоропостижной смертью умрёшь, – решает «деревенец» – и мечта воплощается в жизнь.
Начинается: ходит в опорках, курит махорку, не доедает, не досыпает, зато где-нибудь на окраине, у черта на куличках, вырастает домик в два окна. Вырастает медленно, с запиночками: не хватает денег. Как угрюмо, как темно тогда лицо «деревенца», как клеймит он тогда советскую власть. Бывает: и кусок товару норовит запрятать за пазуху.
Как бы то ни было, домик вырастает, и «деревенец» с лёгким сердцем покидает 1-й рабочий поселок, который, может быть, и ему, когда он переезжал сюда, казался неким обетованным раем. Таких, покинувших 1-й рабочий поселок, не один и не пять, и может быть, не один десяток. <…>
1-й рабочий поселок давно устарел. Он похож на фабрику, оборудованную мюльными станками шестидесятых годов прошлого столетия. Тем не менее эта фабрика растёт, к ней ежегодно приделываются новые корпуса, ставятся те же самые мюли-коттеджи, станки, которые заведомо работают против нас, против культурной революции, против пятилетки, взращивая и укрепляя в рабочем самый откровенный собственнический индивидуализм.
Кирша Данилов. В коттеджах рабочего поселка // «Рабочий край», 11.12.1929. С.3.
