А у нас во дворе…

Николай Голубев
Фото: Варвара Гертье

Александр Снитко – кандидат архитектуры, государственный эксперт по проведению историко-культурной экспертизы. Личность противоречивая и этим интересная. С одной стороны – талантливый ученый (диссертация по ивановской промышленной архитектуре), хороший рассказчик и вообще артистическая натура (свободная, раскованная и при этом обаятельная). С другой стороны, репутация Снитко небезупречна, споры вызывают его экспертизы по «дому-пуле» и гостинице «Центральная» – теперь эти шедевры конструктивизма, вроде как, и не памятники архитектуры.



Тему этого интервью Снитко предложил сам – «В защиту точечной застройки». Речь также пойдёт о том, что деревья в городе мешают архитектуре, школам не нужны большие дворы. А скандальный магазин, который пытались воткнуть у мемориала Героям фронта и тыла, плох тем, что мелковат – надо было построить там что-нибудь восьмиэтажное. Эти откровения автоматически вызывают отторжение. Однако доводы архитектора Снитко логичны и в них можно поверить, если отключить обыденное стереотипное мышление. [Мои реплики в этой беседе выделены – курсивом].
– Я считаю, что точечная застройка – это очень важный инструмент для того, чтобы завершить архитектурно-пространственную среду наших улиц и площадей, которые сейчас искалечены, изломаны, недоделаны. В Иванове существует много таких уголков, отрезков улиц, в которые нужно правильно и грамотно «вкрапить» те или иные здания – и тогда эти участки городской среды (перекрёсток или улица) будут композиционно завершены, закончены.
Например, возьмём пересечение улиц 10 Августа и Марии Рябининой – там, где сейчас ресторан «Бакинский дворик» [учебный корпус ИвПЭК, построен в 1931 году]. Дом стоит скошенным углом на перекресток, дальше проход и какое-то одноэтажное зданьице (оно дореволюционное, неплохое)... Фактически этот угол «провален». Если б здесь можно было построить что-то в краснокирпичном исполнении с небольшим акцентом-башенкой – то этот угол заиграл бы совершенно другими красками.

– А архитектор Жук, который это проектировал, выпускник императорской Академии художеств, – дурак, что ли, был, когда не застроил этот угол?
– Наверняка тогда градостроительная ситуация была иная. Я не думаю, что это его художественное решение. Но вообще-то… Жук – талантливый архитектор, много хорошего сделал. Но одну странность не могу понять. Он проектировал общежитие медицинского института, которое сейчас перестроили на ул. Садовой. И там есть скругленная часть. Вот как бы вы думали: что в этой скругленной части? Вроде бы это не рядовая часть, угол должен быть акцентом определённым – смысловым в том числе. А в общежитии там были туалеты. Я не ожидал. В углу обычно проектируют актовый зал, комнату отдыха. Хотя вполне может быть, что это переделал позднее какой-нибудь хозяйственник.
[Это отступление, казалось бы, не имеет отношения к заявленной теме, но оно иллюстрирует главный тезис: архитектура – это не просто стены и окна. Она несёт в себе и некую идеологию, всё не просто так, всё должно быть обусловлено.]
Есть и второй довод в защиту точечной застройки. Дело в том, что в погоне за комплексной застройкой новые микрорайоны выходят за окраины – то есть город начинает территориально расползаться. Это отрицательно влияет на себестоимость коммунального хозяйства: увеличивается протяжённость дорог, подземных коммуникаций, освещения, уборки и так далее. Всё это приходится растягивать по нашей достаточно рыхлой городской территории.
Сейчас в Авдотьине прирезали часть территории от Ивановского района, чтоб строить там обширный микрорайон. А теперь подумаем: сколько транспорта потребуется, чтобы вывезти оттуда людей? Сколько дополнительных затрат на благоустройство? И прочее, прочее. В то же время в городе есть много участков, где можно было бы тактично застройку уплотнить. Например, за Громобоя, 15 [угол улицы Громобоя и Калинина, магазин «Смак»], вместо сараев и помойки поставить нормальный пятиэтажный дом в два-три подъезда – и проблем не было бы. И таких свободных клочков можно найти очень много. Я считаю, надо уплотнять застройку.
Чем плотнее функция в каком-то определённом пространстве, тем интереснее сама архитектурная среда. И жизнь там бьёт ключом. Например, Копенгаген имеет плотность в четыре раза выше, чем наш город. Представьте: если бы у нас плотность застройки была, как там, если бы не было пустырей – всё Иваново уместилось бы в один Октябрьский район. Я думаю, мы тогда половину всех передвижений осуществляли бы пешком. А сейчас нам приходится из Суховки по 40 минут ездить. – Вопрос автомобильного трафика как раз смущает. Если в центре города появится новый дом, то автоматически увеличится число машин. Ни двор, ни соседние улицы на это не рассчитаны.
– Это уже вопрос, какими планировочными методами решать строительство. Давайте сделаем там подземный кемпинг или на первом этаже стоянку, гараж.

– То есть всё это вторичные проблемы, и они могут решаться архитектурой?
– Да. Меня, например, удивляет, что во дворах существуют огромные пустыри, заросшие бурьяном и неподстриженными деревьями. Летом там пыль летает, а зимой – сугробы. Но жители выходят и говорят: не надо сносить зелёные зоны. Но это профанация. Зелёная зона – это благоустроенный сквер, а не просто заросший пустырь с растительностью.

– По-моему, люди готовы смириться, что у них во дворе начнут строить жилой дом или детский сад. Но строят под окнами почему-то не их, а магазины. Вот это раздражает.
– А это чем хуже? Вышел из дома – и сразу магазин у тебя под боком. Разве не удобно? Какая разница: магазин это или жилой дом?

– Тогда объясните: почему люди не хотят?
– Это, мне кажется, просто феномен российской психологии. Когда мы хотим завоевать побольше, а потом говорим: «Не трожьте, это моё». Вот и всё. Мы не можем научиться уютно добрососедствовать с кем-то ещё. Каждый хочет, чтоб земли у него было больше. Но никто не задумывается: а есть ли возможность качественно благоустроить эту территорию?

– Ещё одно сомнение относительно уплотняющей застройки: возрастает нагрузка на школы, детские сады, поликлиники. Это должно волновать архитекторов?
– Естественно. Это социальная инфраструктура. – И как решается эта проблема? Если мы сейчас, к примеру, на проспекте Ленина воткнём пять высоток, куда пойдут учиться дети?
– А что, у нас первая школа полностью загружена? Или, условно говоря, 32-я?

– Вероятно, считается, что полностью. И президент запретил школам работать в две смены, но некоторые до сих пор работают.
– [Обреченно вздыхает]. Ну, не знаю. Здесь можно и реконструкцию школы проводить с пристройкой или надстройкой. В этом контексте встает другой вопрос: зачем у школ делают дворовые стадионы и большие озеленённые пространства? Для чего? Когда школьникам там бегать? Учебный год начинается в сентябре, а в октябре уже холодно. И точно так же до апреля они в помещении занимаются. Остается только май. И ради этих двух месяцев иметь огромный стадион и огромные территории?

– Про озеленение... Люди убеждены, что зелёный двор – это лёгкие города.
– Это глупая мысль, которую вбили им в голову экологи. Насыщенный кислородом воздух в город всегда приходит извне. Он формируется над крупными лесными массивами, над океанами и поступает в города за счёт переноса крупных воздушных масс между регионами и странами. Вот как вы думаете: в пустыне дышать возможно? А ведь деревьев там нет.
К слову, зелёные насаждения в нашем городе очень непрофессионально расположены. Они закрывают ценнейшие с архитектурной точки зрения здания. Ну, например, институтский комплекс на Шереметевском проспекте – химтех. Приезжают к нам известные специалисты, мы говорим: «Здесь расположено творение академика архитектуры Фомина». А где? Да его не видно – оно там, за деревьями.
Или аллея перед Музеем ивановского ситца. Я предлагал срубить шесть деревьев на самом углу. Из управления благоустройства пришел ответ: эти деревья дают большой эффект для чистого воздуха проспекта Ленина. Ну что за глупость?! Шесть лип не дадут этот эффект.

– Вы понимаете, что вас страшно слушать? Людям сложно перестроить сознание. Вы предлагаете срубить деревья и застроить всё многоэтажками.
– [Заразительно хохочет.] Нет, не так. Просто деревья нужны там, где они нужны. Возьмем, к примеру, улицу Велижскую: от Ташкентской до Богдана Хмельницкого. Там по южной стороне – два-три дерева перед унылыми пятиэтажками. Вот там и надо сажать, чтоб закрыть эту неприглядную картину. А хорошие здания нужно, наоборот, открыть.
Деревья способны производить кислород только тогда, когда они находятся в едином массиве не менее двух гектар. То есть для экологии имеют значение лишь парки и скверы. Во дворах, конечно, необходимо озеленение. Но мне кажется, его достаточно.
Я не призываю делать такие дворы-колодцы, как в Санкт-Петербурге. Нет. Нормы СНиПа должны быть соблюдены. Меня просто раздражает огульное отрицание точечной застройки без понимания глубинных процессов. Где ни заведи разговор – жители будут кричать, что дополнительная застройка им не нужна, ничего не надо. – А есть какие-то правила, на каком расстоянии дома должны располагаться друг от друга? Действительно ли имеется возможность по закону в таких больших дворах что-то построить?
– Всё можно спроектировать так, что санитарные требования будут исполняться.

– То есть сейчас во дворах не строят только потому, что боятся протеста?
– Я думаю, да. Население сразу начнет ходить на митинги. И ещё у нас политически неправильно принята концепция земельно-имущественных отношений. Приоритет отдается факту владения участком, а не его пространственной роли в городской среде. И если на общественно значимом городском пространстве стоит неприглядная хибара, то изъять участок для строительства композиционно необходимого здесь здания практически невозможно. Равно как и при точечной застройке в дворах-пустырях и дворах-помойках возникает правовая проблема: эта территория зачастую находится под «юрисдикцией» жильцов дома.

– Каково ваше отношение к попытке застроить клочок земли у мемориала Героям фронта и тыла?
– Там бы к торцу этого дома [Шереметевский пр-т, 72] пристроить акцентный башенный объём на восемь этажей, а не двухэтажную сараюшку. Вот это было бы хорошо. Здание замыкало бы перспективу излучины проспекта, визуально оформляя угол и границу жилого квартала. А сейчас окружающее пространство мемориального комплекса формирует двор и торец типовой пятиэтажки. Но жители ничего не хотят. А чем они мотивируют свое нежелание здесь застройки? – «Вот просто не хотим, и всё тут».

– А пространство вокруг Дворца искусств как вам? Нормально же всё было организовано с точки зрения архитектуры, пока туда не воткнули здание с зелёным колпаком. Оно, может, и неплохое, но панорама театра пропала.
– С зелёным колпаком – это какое здание?

– Круглое и большое, недостроенное, на углу. [Пр. Ленина, 40а.]
– Так оно там велико! Оно должно было быть диаметром в два раза меньше. Тогда бы нормально смотрелось, не давило бы своей массой на Дворец искусств. Ну, так это кто виноват? Я думаю, это архитектор сделал по требованию заказчика. А заказчик руководствовался чем? Как бы побольше снять денег с этих квадратов. Всё! – Но архитектор ведь, прежде чем строить, должен был получить какое-то разрешение, согласовать с кем-то.
– К сожалению, сегодня есть только требования, сколько метров на этом участке он обязан отступить от границы. И в генеральном плане указана этажность. Не более того. Архитектура дана на откуп одного архитектора: пожалуйста – занимайся.

– Вы член художественного совета при администрации города. Для чего он тогда нужен?
– Там обсуждаются, ну, скажем, особо важные вещи, не все проекты… [в замешательстве].

– Площадь Пушкина не особо важное место? Мемориал Героям фронта и тыла не особо важное место?..
– Значит, руководство города считает, что не очень важные. А может, эти проекты и обсуждались – но меня там не было, не могу сказать.

– Если бы все проекты проходили через ваш совет, было бы лучше? Вообще творческие люди могут договориться?
– Очень тяжело. Часто господствует вкусовщина: «я так хочу», «я так вижу». Регламентированных критериев красоты нет – но есть логика, определённые закономерности: композиционная ось, масштаб здания, цвет, раздробленность его и прочее. Архитектор должен доказать своё видение, объяснить различными внешними факторами. Почему ты принял такое решение? Потому что с одной стороны – одно, с другой стороны – второе, а с третьей – третье. А не просто потому, что мне заказчик так сказал.

– Раз мы заговорили о научном подходе к организации городского пространства, не менее важный фактор – мнение самих горожан. Они в конечном счете диктуют среду, в которой хотят жить. И вот ивановцы говорят, что точечная застройка им не нужна. Должны архитекторы учитывать этот фактор?
– Поэтому мне и хочется высказаться, переубедить людей. Чтобы они не относились так жёстко и так однозначно к обсуждаемой проблеме. Может быть, это не так плохо, если рядом с твоим домом или с твоим двором вырастет ещё один. – Но вся точечная застройка, которую мы обсуждаем, – неудачная. У Дворца искусств – велико, у Мемориала героям фронта и тыла – мелковато, «Морсен» на площади Пушкина – ошибка. Вот как после этого верить в точечную застройку?
– Здесь нам нужно несколько пересмотреть приоритет целей, который мы ставим при её осуществлении. Приоритетом должно быть не получение выгоды от маленького клочка земли – а пространственное завершение определённого градостроительного узла. Эти две цели могут быть совмещены, но приоритет должен быть за художниками. Как мне сказал один известный дизайнер, «так это ювелирная работа». Да, именно так. Здесь нужно быть большим профессионалом, действовать в интересах эстетики, а не стяжательства. Нельзя взять и нарисовать первое пришедшее в голову. Здесь надо подумать, обсудить.

– А подумать никто не хочет?
– Хочет, но не может. На всех заказчик давит. Отношение заказчика и архитектора – это же невозможно. Заказчику всегда надо больше. И такой порядок надо прекращать. Заказчик не должен вмешиваться в творчество архитектора и диктовать ему свои требования, исходящие из меркантильных соображений.

– Ну а в сегодняшних условиях как избежать уродливой застройки?
– А зачем у нас городские власти? Они должны в первую очередь служить делу улучшения городской среды и лишь потом учитывать чьи-то частные экономические интересы…

– Но это не работает.
– Не работает.

– А главный архитектор в городе влияет как-то на точечную застройку? Вообще он что-то решает на самом деле?
– Мне кажется, что в советские времена он решал гораздо больше, чем сегодня. Скажем так.

– Сохраняется какое-то профессиональное сообщество? Вот, например, вы подойдёте к архитектору, который построил «Морсен» на площади Пушкина, и скажете: «Как тебе не стыдно?» Будет ему стыдно? Или ему всё равно?
– У нас в Союзе архитекторов В.М. Постнов агитирует, чтобы на каждом новом доме висела табличка с именем архитектора. Но очень немногие на это соглашаются. Знаете почему? Потому что архитектор нарисовал одно – а построили другое.

– А кто может внести изменения в проект?
– Кто-кто? Например, строитель. Прорабу не нравится, что здесь три окна – он сделает одно. Или заказчик пришёл и говорит – убери проём, он мне не нужен.

– Но по закону у вас есть авторский надзор.
– И что? Кому это надо? – Значит, вы не хотите бороться за свои интересы?
– Что сделаешь? Надо бы законодательно регламентировать все эти нюансы, а это очень сложно. Но могу сказать, что определённый шаг в этом направлении сделан. У нас, например, выпущены правила благоустройства города Иваново, где есть серьёзный раздел о том, как размещать вывески, информационные таблички и рекламу. Жёстко указаны те параметры и ограничения, которые не оставляют возможности вешать вывески и рекламу криво, хаотично, закрывая декоративные элементы зданий; слишком крупную или яркую и т. п. Это очень хороший для эстетики городской среды документ.

– То есть вы предлагаете всё формализовать?
– Да.

– Есть у нас в городе примеры удачной точечной застройки?
– На пересечении проспекта Ленина и улицы Красной Армии стоит торговый центр «Воздвиженка», если его можно назвать точечной застройкой. Да, это здание построено на месте другого, которое стояло торцом к площади Революции, а дальше было стеклянное кафе – и угол оставался неоформленным. А теперь всё завершено – так, как надо. Вот церковь у железнодорожного вокзала построили – очень удачно с градостроительной точки зрения.

– А жилой дом на семнадцать этажей может быть удачным?
– Конечно. Только он должен быть решён не монолитно, а многообъёмно.

– Раз мы здесь сидим – не могу не спросить: что будет через дорогу, на месте дома-«пули»? [Это интервью у Александра Снитко я брал на лавочке у гостиницы «Иваново-Вознесенск» на проспекте Ленина.]
– Там должны либо всю внутрянку разобрать и перестроить (никаких красот в интерьере не было), а наружную стену оставить, либо, если по техническому состоянию этот фасад сохранить невозможно, – его сломать и построить точно такой же.

– Говорят, что уже летом УВД на этом месте построит забор с одноэтажной проходной.
– Я тоже видел этот проект. Он не соответствует регламентам строительства на этом месте [они утверждены губернатором]. В акте государственной экспертизы, подготовленном мною, чётко написано, что архитектурно-композиционное решение видимых со стороны проспекта Ленина частей строения на этом месте должно соответствовать историческим формам дома-«пули».

– Но полицейские просто могут снести «серый дом» и оставить пустырь?
– Снести они могут, но они обязаны новое что-то строить.

– То есть вы не разрешали строить здесь другое здание?
– Другое нет. Только такое же.

– Очень хорошо. И еще один вопрос. Якобы вы признали гостиницу «Центральная» не ценным архитектурным объектом. Здание-то – шедевр.
– Я не признавал его неценным. В моем заключении чётко написано: все работы на данном объекте должны регулироваться предметом охраны более глобального объекта культурного наследия – достопримечательного места «Кокуй и Покровская улицы» [ул. 10 Августа]. Там зафиксировано, что для здания гостиницы «Центральная» необходимо сохранять его объёмную и фасадную композицию, расстекловку окон. Сохранять всё это можно и не реставрационными способами, которые требуются для самостоятельных зданий-памятников. Но внешний облик гостиницы всё равно изменять нельзя, балконы застеклять тоже нельзя.

…Что ещё добавить? Александр Владимирович – не только теоретик архитектуры, но и практик. Например, на углу улицы Громобоя и проспекта Ленина он рассчитывает построить по своему проекту «невысокую сталинскую высотку», чтоб композиционно закончить этот перекресток высотной доминантой. Пока проект обсуждается. Смущает одно: по соседству расположен памятник федерального значения – усадьба Полушина, пр. Ленина, 84. По закону охраняется не только внешний облик здания, но и прилегающая территория. Государственную экспертизу, разрешающую здесь застройку, проводил эксперт Снитко. Не знаю, хорошо ли это. Нет ли здесь конфликта интересов? Но в любом случае получится не хуже той деревянной пристройки под тентом, которая долгие годы неприглядным айсбергом стояла на этом месте.