«Изобилие избытка»

Николай Голубев

Про Иваново первой половины XIX века известно не так много, письменных свидетельств – крупицы. Тогда село ещё не было окутано дымом огромных фабрик, хотя текстильный промысел уже приносил миллионы. Сознание местных жителей оставалось преимущественно крестьянским, а не пролетарским. Ивановцы жили в ладу с природой и с совестью (благословенные времена!).
В журнале «Московский телеграф» в 1826–1828 годах вышли три разноавторных очерка (1) про нашу малую родину. Заметки эти сегодняшним краеведам известны фрагментарно; ссылаются на них нечасто – видимо, содержание не укладывается в привычную концепцию Иванова как пролетарского центра.
Сегодня предлагаю «репринт» очерка некой К. Б. из журнала за 1827 год (2). Описание её по-женски восторженное, несколько путанное и излишне приукрашенное в духе царящего тогда романтизма (преувеличения эти вскрывает публикация следующего года – уже от ивановского жителя О. Гандурина). Но как бы то ни было, столичные читатели пушкинских времен впервые увидели село Иваново именно таким – богатым, нравственным и чистоплотным.

«В Иванове есть каменные богадельни, где множество бедных имеют пищу и хорошее содержание на счёт жителей. В дни поминовения по умершим сотни нищих выходят из богатых домов, накормленные хорошим кушаньем, одаренные деньгами, новыми платьями, обувью и шубами в зимнее время. Этого мало: жители Иванова посылают возы медных денег в окрестные деревни, спрашивая бедных, больных, неимущих. Крестьянам, разоренным от пожаров в окрестных деревнях, дают они в помощь тысячи. Вот нравственность, редкая и в самых землях просвёщенных!
Хотите ли видеть всё изобилие избытка, трудолюбием приобретенного, избытка крестьян русских? Побывайте на пирах жителей Иванова. Надобно особенно видеть свадьбы в этом селе: мне случалось бывать на них, и я расскажу несколько подробностей. <…> Огромная зала, украшенная мебелью красного дерева, обшитого штофной материю и раззолоченною в новейшем вкусе, наполняется жителями села Иванова обоего пола. Везде видите люстры, лампы, богатейшие ковры, горки, уставленные серебряною посудой, драпировку штофную с золотыми кистями и бахромой, богатые зеркала; везде лак, серебро и бронза, и все в удивительной чистоте. <…> Множество прекрасных молодых женщин, одетых в бархатные и шелковые платья, сшитые по последнему вкусу теми же мадамами Кузнецкого моста, которые шьют и на лучших московских щеголих, с тою разницей, что модные дамы московские носят шемизетки (3) на груди из блонд и газа, а наши русские крестьянки села Иванова делают их из мелкого жемчуга, связанного решеткой на подобие кружева, обшивая края вместо рюшей крупной бриллиантовой ниткой с такой же застежкой. Продолжу описание наряда: ворот платья некоторые обшивают бахромой из мелких бриллиантов; такая же пряжка на поясе; на голове богатейшая из крупных бриллиантов диадема, серьги, и на шее тройной фермуар (4) крупнейших бриллиантов с бурмицким жемчугом (5), шарф из мелкого жемчуга на подобии кружева: таков наряд богатых ивановских крестьянок. <…>
В Иванове на угощение ничего не жалеют. Вообразите стол на 30 приборов, уставленный одними сахарными кондитерскими блюдами, коих бывает около 40. Супов и соусов здесь нет; но холодных и жареных разного сорта бывает множество. Официанты разносят блюда, и хозяева за каждым блюдом подчивают разными винами гостей своих, подавая им сами. Не считая этого подчиванья, пьют здоровье каждого сидящего за столом и всегда одним шампанским. В то же время вино и пиво льется за воротами для кучеров и толпы народа. <…>
Меня пригласили на одну свадьбу, где великолепие было ослепительно, и что ещё удивительнее – жених был не сын, не родной семьянин, но человек, служащий у хозяев на фабрике; на удивление моё, хозяйка отвечала: «Он стоит этого: добрый человек!»
Людей для услуги здесь не держат, считая это излишеством; но в случае надобности берут чужих и осыпают подарками и деньгами: четырем официантам дают по 100 рублей ассигнациями, ситцу на рубашки и по платку. <…>
Церковь с огромной колоннадою Ионического ордера находится на песчаном берегу реки Уводи, покрытом вековыми соснами, непременяющими вида своего в самое мрачное зимнее время. Здесь народ летом гуляет каждодневно. В Иванове пять церквей с каменными оградами и три колокольни. В день Светлого Воскресения всё иллюминуется. Прекрасно смотреть тогда на Иваново, когда темнота ночи скрывает предметы, и церкви только подобно огромным воспламененным люстрам блистают в воздушном пространстве <...> Иллюминация стоит немалых издержек, но ивановский житель не смотрит на это, гремит золотыми деньгами и только велит делать, как можно лучше.
Здесь привыкаешь к богатству и вместе к чистоте. Приятно видеть, как повсюду здоровье и удовольствие выходит из чистых, светлых домиков; <…> здесь везде чистота, опрятность и удобство.
Есть ещё в Иванове гулянье, называемое «на речке», где в тихие вечера прелестного мая отдыхают жители от трудов и дел своих, и в густых тенях на берегу холодной реки пьют чай, мед и гуляют.
Желательно, чтобы кто-нибудь из наших журналистов в издаваемых ими книжках напечатал костюм ивановской русской крестьянки; можно быть уверенным, что по вкусу и богатству, конечно, превзошел бы он костюм всякой парижской щеголихи.
К. Б.
15 ноября, 1827 г.»


1. Доклад по трем этим публикациям на мартовской краеведческой конференции сделала А.С. Басенко (ИвГУ) – исследовательница «Московского телеграфа».
2. [К. Б.] Нечто о селе Иванове // Московский телеграф. 1827. Ч. 18. С. 161–167.
3. Шемизетка – предмет женской нарядной одежды; полупрозрачная короткая блузка в форме лифа с рукавами, отделанная рюшем, кружевами.
4. Фермуар – ожерелье с застежкой особой формы.
5. Бурмицкий жемчуг – крупный и круглый жемчуг, добывался в Персидском заливе; считался самым дорогим, продавался поштучно зернами.