Фото: Варвара Гертье
Вместо прелюдии
Ивановскую область буквально накрыла волна коррупционных дел: силовики берут с поличным всех и вся, невзирая на чины и партийную принадлежность. Прежде недосягаемые персоны, уверенные в своей безнаказанности, кто уже в колониях, кто под следствием, а остальные стараются сидеть на попе ровно и не высовываться, чтобы о них не дай бог лишний раз не вспомнили. Местные силовики чувствуют себя хозяевами положения, а областная власть – и исполнительная, и представительная, и партийная – пребывает в явной растерянности. Настроение и в обществе, и в думающей части политической элиты области однозначное: демонстративное коррупционное поведение части областных нуворишей достало всех, а предшествующее череде посадок долгое молчание силовиков наводило на нехорошие мысли и отговорки типа «мы всё видим» ни на кого уже впечатления не производили. И тут началось! Брать и отправлять – кого под домашний арест, кого в СИЗО, кого в колонию после суда – стали буквально одного за другим. В телевизоре постоянно крутят кадры задержаний и пачек денег, народ ликует, власть в шоке, «Единая Россия» чистит ряды, избавляясь от выявленных взяточников и казнокрадов. На этом фоне как-то буднично прошла информация о том, что осуждён сотрудник ФСИН Владимир Трушков. Вот такую информацию разослали правоохранители и её тут же перепечатали все региональные СМИ:
«Собранные вторым отделом по расследованию особо важных дел СУ СКР по Ивановской области доказательства признаны судом достаточными для вынесения приговора в отношении заместителя начальника регионального УФСИН Владимира Трушкова. Он признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 6 ст. 290 УК РФ (получение взятки)».
Вор и преступник должен сидеть в тюрьме, просто так никого не сажают, в колониях творится такой же бардак, как и во всей стране, и если заместители губернатора воруют и их за это наказывают, то почему не могут воровать заместители начальника местного УФСИНа и почему бы их за это не сажать? Всё правильно – моя первая реакция на сообщение о таком завершении «дела Трушкова» была аналогичной, хотя краем уха, ещё в процессе следствия и суда я слышал о том, что многие факты в деле не сходятся и что со стороны кажется, что обвинение шито белыми нитками. Но дело курировало местное ФСБ, а это, сами понимаете, серьёзно: я как-то привык думать, что уж если делом занимается «контора», то значит – всё железно.
Здесь, наверное, надо сделать паузу и определиться – что я такое пишу. Мне кажется, что это параллельная версия событий в истории Трушкова – параллельная следствию, обвинению и суду. Я ни в коем случае не настаиваю на том, что она единственно верная, но считаю своим долгом донести эту версию до вас, до широкой общественности. Это попытка дать возможность публично высказаться самому осуждённому полковнику.
Повторюсь: первой моей реакцией на приговор Трушкову было чувство удовлетворения – по заслугам. Ровно до тех пор, пока я не услышал мнение другой стороны. И ещё: до этого дела меня никогда – как журналиста и как члена общественной наблюдательной комиссии по соблюдению прав человека в местах лишения свободы – столько разных людей не просили обратить внимание на то, что дело «не клеится», факты не стыкуются и всё это как-то дурно попахивает. Когда же я сам начал разбираться, восстанавливать хронологию и разговаривать с людьми, причастными к истории (включая самого Трушкова), то понял, что да – что-то не сходится.
Я далёк от мысли представить вам сейчас Владимира Александровича Трушкова этаким белым и пушистым ангелом. Нет, отношение к нему разное даже среди коллег по службе, не говоря уж о заключённых, которые частенько говорят о его излишней жёсткости (не жестокости, а именно жёсткости) и прямолинейности в следовании инструкциям. Многие за глаза называют его солдафоном. Но давайте о деле.
Официальная версия произошедшего была изложена в одном из пресс-релизов силовиков в момент передачи дела в суд
По версии следствия, Трушков в 2011 году, являясь начальником оперативного управления УФСИН России по Ивановской области, при посредничестве адвоката и сотрудника УФСИН России по Ивановской области получил от осуждённого взятку в размере 1 млн рублей за покровительство этого осуждённого. За полученные деньги он пообещал предоставление положительной характеристики для УДО, обеспечил проживание осуждённого в бытовке на территории хозяйственной зоны исправительного учреждения, а не в общежитии, где жили все осуждённые, не изымал запрещённый в МЛС телефон, а после замены осуждённому лишения свободы на ограничение свободы поспособствовал, чтобы на него не надевали электронные браслеты. В ходе предварительного следствия Трушков вину не признал.
Сам Трушков до суда ни на какие контакты не шёл. Сейчас говорит, что был уверен в том, что как только в суде будут оглашены материалы дела, так сразу же станет видна его абсурдность. Поговорить с ним удалось только после вынесения приговора, когда он подал апелляцию в областной суд. Трушков был подавлен, а на мои слова, что мне на почту пришли письма, авторы которых указывают на нестыковки в деле, он просто послал меня и зло сказал что-то типа того, что раз его решили показательно наказать, то так тому и быть и против конторы никто не попрёт. Что он никому не верит и ни с кем говорить не хочет. Но в итоге поговорили, и поговорили долго. Сначала Владимир Александрович объяснил, почему так долго молчал: «Я в течение года молчал и не хотел всё это рассказывать, надеясь, что у сотрудников УФСБ, прокуратуры и суда возобладает здравый смысл и они разберутся в соответствии с законом. Но после приговора суда я понял, что этого в моем случае не будет. Меня оклеветали с ног до головы, осудили на 9 лет лишения свободы со штрафом 140 млн рублей, и поэтому меня уже больше ничего не сдерживает, чтобы рассказать правду, которую многие знают, но молчат, опасаясь за свою дальнейшую судьбу. Мне уже опасаться нечего. После 23 лет службы мне прискорбно осознавать, что для некоторых сотрудников правоохранительных органов борьба с коррупцией, видимо, заключается в фабриковании уголовных дел в отношении неугодных должностных лиц, а также прискорбно осознавать, что это может произойти с любым и каждым, причём для этого даже не нужно совершать преступления».
Результатом нашего общения с Владимиром Трушковым стал его рассказ-монолог о том, как события вокруг него развивались на самом деле.
Версия полковника Трушкова
Предыстория
В моем привлечении к уголовной ответственности по взятке совпали интересы двух сторон: интересы куратора от УФСБ за УФСИН, которому я, очевидно, мешал решать свои вопросы в учреждениях УИС Ивановской области, не связанные со службой, и интересы ранее судимых Пономарёва и Андреева, подконтрольных, по моему мнению, сотрудникам УФСБ (ещё с конца 2013 года с помощью тех же сотрудников УФСБ они пытались скомпрометировать меня, забрасывая в компетентные органы дезинформацию о том, что я якобы сфабриковал уголовное дело в отношении одного из ранее судимых, по просьбе которого всё и делалось, так как Андреев был у него в материальной зависимости). Примечательно то, что в итоге этому человеку, наверное, по случайности, удалось избежать привлечения к уголовной ответственности, и он был освобожден из-под ареста после моего задержания. В 2013 году в эту дезинформацию никто не поверил, хотя она проверялась сотрудниками ФСБ, а я сам предлагал им проверить меня на полиграфе. Мне сказали, что этого не нужно, так как им известно, что я не имею к этому никакого отношения.
При этом в 2015 году сотрудники УФСБ пытались вменить мне и этот эпизод.
О том, что Пономарёв и Андреев подконтрольны сотрудникам УФСБ и делают то, что им говорят, очевидно, не знает только суд, хотя об их контактах имеются и показания свидетелей, и вещественные доказательства. Об освобождении Пономарёва в 2013 году из мест лишения свободы ходатайствовал сотрудник УФСБ, впоследствии уволенный со службы из-за утраты доверия. Сейчас этот бывший сотрудник говорит, что он вообще не знает Пономарёва и об его освобождении он не ходатайствовал, а просто интересовался по указанию своих руководителей, при этом не называя их имён и званий.
Проблемы, входящие в мою компетенцию, я всегда решал, не задавая лишних вопросов. Но в один момент я перестал понимать, где заканчиваются личные интересы сотрудников УФСБ и где начинаются служебные, что происходит и кто вообще руководит в УФСИН
Ни для кого не секрет, что в среде правоохранительных органов сотрудников ФСБ называют «старшими братьями». Специфика совместной работы с ними состоит в том, что все остальные должны безоговорочно выполнять всё, что им требуется. Когда ко мне обращался куратор от УФСБ, я в рамках взаимодействия, естественно, старался оказать посильную помощь в решении его вопросов. Просьбы, с которыми он обращался, обосновывались оперативной необходимостью или тем, что «так решило руководство УФСБ». Проблемы, входящие в мою компетенцию, я всегда решал, не задавая лишних вопросов. Но в один момент я перестал понимать, где заканчиваются личные интересы сотрудников УФСБ и где начинаются служебные, что происходит и кто вообще руководит в УФСИН. Так было, когда куратор от УФСБ позвонил мне и указал, кто именно из сотрудников оперативного отдела УФСИН должен быть назначен на вышестоящую должность, объяснив, что так решило его руководство. Оказалось, что у этого сотрудника УФСИН имеется родственник, который работает в Управлении ФСБ России. Всё это вылилось в конфликтные ситуации между мною и куратором – из-за того, что я начиная где-то с октября 2014 года перестал выполнять его просьбы, каждый раз требуя официального документа, подписанного руководителем УФСБ.
Сомнительные просьбы
Так, в одной из колоний-поселений отбывает наказание осужденный, с которым тот же Пономарёв был в близких отношениях. О его переводе в колонию-поселение из колонии общего режима в 2013 году ходатайствовал тот самый сотрудник УФСБ. Так вот этот сиделец, отбывая наказание в колонии-поселении и пользуясь покровительством сотрудников УФСБ, проживал не на территории колонии, а в снимаемой им квартире и пригнал себе автомобиль, на котором разъезжал по городу и по просьбе сотрудников УФСБ выезжал за пределы города и области. Всё это объяснялось оперативной необходимостью. Меня и начальника УФСИН куратор от УФСБ просил закрывать глаза, объяснив также, что с прокуратурой он все вопросы решил. Фактически он освободил этого осужденного из мест лишения свободы безо всякого приговора суда. Но этот осужденный, обнаглев окончательно, приехал в суд для участия в судебном заседании на своей автомашине, что было замечено сотрудником прокуратуры и повергло того в шок. Обо всём этом мне стало известно от сотрудников прокуратуры. Реагируя на это, я дал указания руководству колонии-поселения, где числился этот осужденный, отобрать у него водительские права и поместить их в личное дело осужденного, чтобы лишить его возможности передвигаться на автомобиле. К самому осужденному по требованию куратора от УФСБ никаких дисциплинарных мер не применялось, а сам факт изъятия у него водительских прав, как мне было сказано, «очень не понравился руководству УФСБ». Куратор стал требовать от меня вернуть осужденному водительские права, объясняя мне, что я срываю проведение каких-то мероприятий. Он фактически пытался мне приказывать, но я ему отказал, аргументируя тем, что, если этот осужденный совершит ДТП или какое-то другое преступление с использованием автомобиля, в том числе побег, за это будет отвечать не он, а руководство УФСИН. Реакция сотрудника УФСБ была неоднозначной.
Сейчас установлено, что именно с этого момента данный сотрудник УФСБ начал формировать материал для возбуждения в отношении меня уголовного дела по обстоятельствам, которые всем были известны ещё в 2011 году. Водительские права этому осужденному позже всё-таки были возвращены начальником УФСИН.
Уже на суде было установлено, что этот самый осужденный по мобильному телефону вызывал свидетелей по моему уголовному делу из числа бывших осужденных, проживающих за пределами Ивановской области, и предлагал им приехать в Иваново и дать показания, встречал их на вокзале и привозил в Следственный комитет на своей машине. То есть после моего задержания у этого осужденного снова всё стало в порядке.
Развитие конфликтной ситуации между мною и куратором от УФСБ произошло, когда он обратился ко мне с требованием оставить у нас в области отбывать наказание осужденного, который в соответствии с действующим законодательством должен был убыть за пределы Ивановской области, так как в нашем регионе нет соответствующего вида учреждений для отбывания им наказания. Я, естественно, отказал в этой просьбе, понимая, что это нарушение закона, но куратор настаивал на своем требовании. Тогда я сказал, чтобы мне подготовили официальное обращение, так как этот вопрос будет решать лично начальник УФСИН. Когда поступил документ, я сразу же обратил внимание, что он был подписан не начальником УФСБ или его заместителями, о чем доложил начальнику УФСИН. Тот позвонил начальнику УФСБ, чтобы выяснить причины данного обращения, но оказалось, что руководство УФСБ об этом вообще ничего не знает. Очевидно, после этого звонка у куратора и его непосредственного начальника возникли проблемы по службе, так как, придя ко мне в кабинет на следующий день, он в грубой форме попросил вернуть им тот документ, а также сказал мне: «Готовьтесь, на вас дали команду «фас».
Вскоре после этого один из предпринимателей, который размещал свои заказы в учреждениях УИС Ивановской области, приехал к начальнику УФСИН и рассказал ему, что его вызывал в УФСБ наш куратор и предложил ему дать взятку начальнику УФСИН под контролем сотрудников УФСБ. Тогда я понял, что команда «фас» распространялась не только на меня, но и на моего начальника, который в тот момент проходил согласование по переводу на должность начальника УФСИН по Ставропольскому краю, и его назначение зависело от согласования сотрудников УФСБ.
Провокация?
Я уверен, что именно в этот момент начальником УФСИН и куратором от УФСБ моя судьба была решена окончательно, ведь начальнику УФСИН всё равно было уезжать, и меня сделали крайним. Я видел, как после этих событий начальника УФСИН стал посещать куратор от УФСБ вместе со своим непосредственным начальником, чей родственник в этот момент был назначен на должность начальника одного из отделов УФСИН – очевидно, в знак взаимопонимания между ними. Через некоторое время (23 марта 2015 года) я был задержан в своем рабочем кабинете именно этим сотрудником УФСБ, куда был вызван начальником УФСИН, несмотря на то что находился на больничном.
Уже сейчас установлено, что начальник УФСИН поучаствовал в провокации, проведённой сотрудниками УФСБ в отношении меня по применению технических средств контроля к осужденному Пономарёву, состоящему на учете УИИ УФСИН, – сейчас это вменяется мне по уголовному делу. Для создания видимости моего участия в этом вопросе тот же самый сотрудник УФСБ, который в свое время ходатайствовал об освобождении Пономарёва, обратился ко мне с просьбой выяснить, применяются ли к нему технические средства контроля и какие есть законные основания их не применять. Разговаривая с сотрудником УИИ УФСИН по этому вопросу, я сослался на то, что этот вопрос интересует именно сотрудников УФСБ, что он позже подтвердил в своих показаниях, но на это никто не обращает внимания, так как в суд представлена версия, что к осужденному Пономарёву именно в этот момент хотели применить технические средства контроля. А я якобы по просьбе Андреева и Пономарёва решил вопрос об их неприменении. Когда я сообщил сотруднику УФСБ, что к Пономарёву технические средства не применяют и применяться не будут, так как их не хватает на всех осужденных, начальник УФСИН дал указание тому же сотруднику УИИ УФСИН изыскать возможность и применить к Пономарёву технические средства контроля. Примечательно, что начальник УФСИН ранее никогда не давал аналогичных указаний – сотрудники УИИ УФСИН всегда сами принимали такие решения. На суде начальник УФСИН подтвердил, что это указание он дал по просьбе сотрудников взаимодействующих силовых структур.
Взятка Пономарёва
По версии обвинения, взятка была передана мне в 2011 году как за неприменение к Пономарёву технических средств контроля в 2014 году, так и за то, что я обеспечил ему личную безопасность на территории колонии, переведя его из жилого отряда в вагончик на хозяйственном дворе, и за обещание перевести его на колонию-поселение и на УДО (условно-досрочное освобождение). А также за покровительство, выразившееся в том, что я не предпринимал мер для изъятия у Пономарёва мобильного телефона в 2011 году. Следствием установлено, что Пономарёв, отбывая наказание в колонии общего режима в 2011 году, какое-то время проживал не в отряде, а в вагончике на хоздворе. Со слов Пономарёва его туда перевёл именно я, так как ему угрожала опасность после конфликта с осужденными, и таким образом я якобы обеспечил ему безопасность. Вот только не установлено, кто же угрожал Пономарёву в колонии, и нет ни одного свидетеля конфликта Пономарёва с другими осужденными. Любому сотруднику УФСИН известно, что в вагончике на территории хоздвора невозможно обеспечить безопасность, особенно в ночное время суток. Суд, игнорируя мнение свидетелей из числа сотрудников УФСИН, на это не обращает внимания. Да и сам я не мог давать такие указания, так как начальники колоний мне никогда не подчинялись. Тем более установлено, что в то время, когда я якобы давал указание о переводе Пономарёва в вагончик, я был в отпуске и находился за пределами Ивановской области – и на это суд тоже просто не обратил внимания.
Уже после моего задержания я узнал, что Андреев, Пономарёв и Платонова заявили, что денежные средства в сумме 1 млн рублей, который я получил в 2011 году, принадлежали Пономареву, и что я их получил в качестве взятки. По их заявлению второй миллион рублей Пономарев отказался передать мне, так как я ничего не сделал. Вот так денежные средства, которые я брал в долг, о чем есть доказательства, превратились во взятку через три года после того, как я их получил
Примечательно, что один из свидетелей, бывший начальник колонии, где отбывал наказание Пономарёв, уволившись со службы в том же 2011 году, сразу же был устроен на принадлежащее супругам Пономарёвым предприятие директором, где он до сих пор работает. При всём этом суд, изменив на своё усмотрение период событий, не замечает свидетельских показаний о том, что Пономарёв проживал в этом вагончике совершенно в другой период, гораздо раньше моего «указания». Кроме этого суд не замечает показания свидетеля, бывшего осужденного этого учреждения, который поясняет, что он также проживал в этом вагончике вместе с Пономарёвым и что разрешил им обоим там проживать бывший начальник колонии, а не я. Ещё более интересно выглядит обвинение меня в том, что я обещал перевести Пономарёва на колонию-поселение и на УДО в 2011 году при наличии в личном деле этого осужденного заключения комиссии УФСИН, где среди прочих имеется моя виза о том, что я возражаю против перевода Пономарёва на колонию-поселение.
Несмотря на решение комиссии УФСИН, возражающей переводу Пономарёва в колонию-поселение, в 2011 году всё тот же бывший начальник колонии принимает решение ходатайствовать перед судом о переводе Пономарёва на колонию-поселение. Причем, внимание, всё это делает в последний день своей службы (прямо перед увольнением и устройством на работу директором в компанию Пономарёва). В итоге Пономарёв не переводился мной на колонию-поселение и не освобождался условно-досрочно.
Что касается непринятия мною мер относительно изъятия мобильного телефона у осужденного Пономарёва в 2011 году. Во-первых, мне до сих пор не понятны выводы обвинения о том, что я лично должен был это сделать, узнав об этом 29 ноября 2011 года со слов лица, не имевшего отношения к деятельности УФСИН, и делать именно в тот день, сорвавшись из Иванова в колонию за 120 километров. В деле имеются показания свидетелей, которым я давал указания в 2011 году, о проведении обысковых мероприятий в отношении осужденного Пономарёва с целью изъятия запрещённых предметов, но суд не замечает этих документов и делает очень интересный вывод: «Трушков давал только один раз указание на изъятие запрещённых предметов у Пономарёва и больше не давал». При этом сотрудники поясняют, что им было вполне достаточно одного моего указания, которое я не отменял. Это указание исполнялось ими в течение всего периода отбывания наказания осужденного Пономарёва в колонии. В материалах дела нет ни одного доказательства того, что у Пономарёва вообще был мобильный телефон, кроме оперативной информации об этом, но и это суд не смущает.
Деньги
Что касается денег, которые я по версии обвинения получил как взятку от Пономарёва. Для покупки квартиры я искал возможность одолжить деньги до оформления ипотечного кредита. Мой коллега, с которым я работал много лет и которому доверял, договорился с Андреевым (которого представил мне как своего друга) о том, что я смогу взять у него в долг один-два миллиона рублей на покупку квартиры и буду гасить сумму ежегодными траншами не менее ста тысяч рублей каждый. В итоге 24 ноября 2011 года Андреев без предупреждения привёз мне один миллион рублей. Я был занят по службе, и деньги Андреев отдал моему коллеге, из-за чего в момент передачи не была составлена расписка между Андреевым и мной. Спустя несколько дней расписка мной была написана по желанию Андреева на имя его жены Платоновой, но на ней стоит фактическая дата передачи денег – 12 ноября 2011 года, и оригинал этой расписки есть в материалах дела. Второй миллион мне не потребовался, и о нём больше речи не было. Я оформил ипотечный кредит, который до сих пор выплачиваю, так же как и возвращал долг Платоновой на протяжении всех этих лет, о чем также имеются расписки, которые были предоставлены следствию и суду. В конце 2014 года я собирался в очередной раз вернуть ей часть долга и договорился о встрече с ней. Она согласилась, а через два часа отказалась со мной встречаться, пояснив, что я теперь должен отдавать деньги Пономарёву, так как она перепоручила мой долг ему по договору цессии. Всё это происходило после всех моих конфликтных ситуаций с сотрудником УФСБ.
Суд не увидел никакой связи между моим конфликтом с сотрудником УФСБ, после которого он мне сказал готовиться к проблемам, и возбуждением после этого в отношении меня уголовного дела. Наверное, совершенно случайно весь материал для возбуждения уголовного дела собрал именно тот самый сотрудник УФСБ
Уже после моего задержания я узнал, что Андреев, Пономарёв и Платонова заявили, что денежные средства в сумме 1 млн рублей, который я получил в 2011 году, принадлежали Пономарёву и что я их получил в качестве взятки. По их заявлению второй миллион рублей Пономарёв отказался передать мне, так как я ничего не сделал. Вот так денежные средства, которые я брал в долг, о чём есть доказательства, превратились во взятку через три года после того, как я их получил. В материалах уголовного дела в показаниях свидетелей, которые утверждают, что в 2011 году мне передавалась взятка, имеются сплошные противоречия, т. к. они запутались в своей клевете, но никто этого не замечает. В материалах уголовного дела имеется вещественное доказательство о том, что 24 ноября 2011 года Андреев передавал мне денежные средства, принадлежащие именно ему, о чём он сам говорит на аудиозаписи, которую сам же и вёл. Сейчас Андреев заявляет, что расписка мною о получении денег в долг была написана фиктивно, чтобы скрыть факт взятки, но на записи в 2011 году, записывая сам себя, он говорит о том, что передал мне деньги в сумме один миллион рублей в долг по договору займа. Суд этого не замечает и берёт за основу его показания, которые он даёт сейчас, чтобы привлечь меня к уголовной ответственности. После моих показаний, в которых я указал на противоречия, Пономарёв и Андреев были вновь вызваны в суд для уточнений, при этом каждый раз меняли показания. Андреев и Пономарёв заявляют, что обратились в ФСБ, так как я отказывался возвращать их деньги. При этом имеется аудиозапись 2013 года, где Андреев говорит, что его устраивает то, как я осуществляю возврат денежных средств, поясняя, что я и дальше могу таким же образом их возвращать его жене. Замечу, что Пономарёв при этом был уже на свободе, так как ему, при помощи сотрудников УФСБ, заменили реальный срок на ограничение свободы, и он не отбыл трёх лет в местах лишения свободы. Кто-нибудь еще знает осужденных, кому так же у нас в Ивановской области удалось освободиться, не досидев три года? Я нет.
Суд не увидел никакой связи между моим конфликтом с сотрудником УФСБ, после которого он мне сказал готовиться к проблемам, и возбуждением после этого в отношении меня уголовного дела. Наверное, совершенно случайно весь материал для возбуждения уголовного дела собрал именно тот самый сотрудник УФСБ. Наверное, совершенно случайно часть свидетелей, которых он опрашивал, формируя материал для возбуждения уголовного дела, в суде заявили, что они никогда не были в ФСБ и не давали ему показаний, что говорит о том, что эти показания он писал без участия этих свидетелей. Наверное, совершенно случайно следователь исключила из протокола слова Андреева от 24 ноября 2011 года о том, что это его миллион рублей. Наверное, совершенно случайно из этого протокола исчезли и доказательства того, что денежные средства передавались именно в долг, а также доказательства того, что я имел изначальные намерения возвращать денежные средства. Ещё на стадии предварительного следствия, при ознакомлении с материалами уголовного дела, обнаружив все эти несоответствия, я обратился к следователю с ходатайством о том, чтобы внести изменения и дополнения в материалы уголовного дела. После этого следователь сразу же решила прекратить дальнейшее ознакомление с уголовным делом, не стала даже рассматривать моё ходатайство и в срочном порядке направила уголовное дело в суд.
Сомнения
Согласитесь, что само по себе заявление Андреева и Пономарева в УФСБ о возврате своих денег выглядит очень странным, потому что денежные средства, переданные в виде взятки, не возвращаются взяткодателю. При этом в их распоряжении была расписка, написанная мной, и им не нужно было обращаться в ФСБ, они могли спокойно обратиться в суд и взыскать эти деньги в течение короткого периода времени.
И есть ещё одно обстоятельство. О том, что я получил деньги в долг в сумме 1 млн рублей, в 2011 году знали сотрудники УФСБ и сотрудники отдела собственной безопасности УФСИН, начальник УФСИН. При этом в 2011-2012 годах была проведена оперативная проверка, которая была прекращена за отсутствием признаков преступления. В тот период я, решив, что мне не доверяет руководство УФСИН, написал рапорт на увольнение со службы, но остался после того, как начальник УФСИН сказал мне, что проверка прекращена и никто не требует моего увольнения. Сейчас всё это скрывается как в УФСБ, так и в УФСИН, хотя имеются показания свидетелей о том, что проверка действительно проводилась. Моё обращение в областную прокуратуру с ходатайством проверить эти материалы проверки в УФСБ и УФСИН осталось без удовлетворения. Я считаю, что областная прокуратура отказала в удовлетворении ходатайства не желая обнаружить эти материалы. Хочется также отметить, что я за шесть месяцев до задержания был назначен на должность заместителя начальника УФСИН и при этом прошел все проверки и согласования, в том числе в УФСБ по Ивановской области, а также прошел проверку на полиграфе на причастность к коррупционным преступлениям.
Деньги в долг или взятка
Вот такую историю рассказал мне Владимир Трушков.
Не укладывается у меня в голове такая история: злоумышленник берёт взятку, даёт расписку в её получении, а потом эту взятку ещё и возвращает – и тоже под расписки. Ни разу подобных историй не слышал. Хотя курирующий УФСИН сотрудник ФСБ Иван Вагин говорил мне, что таких примеров в его практике много и моё незнание говорит лишь об ограниченности моего кругозора, примеров он мне так и не привёл. Да и история с проверкой 2011 года, результаты которой не были представлены чекистами суду, тоже настораживает.
В этой истории версии сторон отличаются друг от друга не деталями, а в принципе, и после того, как суд расставил запятые в формуле «казнить нельзя помиловать», Владимир Трушков получил девять лет лишения свободы в исправительной колонии строгого режима и штраф в размере 140 миллионов рублей. Приговор чрезвычайно суровый, даже если тот злополучный миллион на самом деле был взяткой, а уж если это просто месть за то, что не выполнил неформальную просьбу коллеги из «конторы»…
Все участники этой истории сходятся только в одном: все говорят, что ни один осуждённый никогда не скажет, что он виноват и получил справедливый приговор. Об этом же мне говорил и сам Трушков, объясняя своё первоначальное нежелание придавать историю публичной огласке, а уж кто-кто, а он, я думаю, за годы службы наслушался подобных рассказов о невиновности. Сам я не хотел бы вставать на чью-то сторону, я просто дал возможность Владимиру Александровичу высказаться. Даже если это была не взятка, скорее всего деньги всё равно были «с душком». Наверное, офицер, служащий в системе исполнения наказаний, должен был сто раз подумать, прежде чем взять в долг у человека, нечистого на руку. Наверное. Но девять лет лишения свободы и штраф в сто сорок миллионов рублей – не перебор?..
Фото: Варвара Гертье
P. S.: Сам Иван Вагин (тот самый куратор от УФСБ) на моё предложение встретиться и обсудить дело Трушкова сказал мне, что общение с прессой ему запрещено и всё, что хотел сказать, он сказал следствию и с приговором Трушкову абсолютно согласен.
Мнение
Сафонкина Наталья Александровна, следователь по особо важным делам второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СК РФ по Ивановской области
- Наталья Александровна, в вашей практике часто бывают уголовные дела, фигуранты которых не только дают расписки в получении взяток, но и возвращают их по установленному заранее графику?
- Говорить о том, что часто или не часто, не буду, но такие дела бывают.
- Вы не сомневаетесь в том, что Трушков взял именно взятку, а не деньги в долг?
- Доказательства, собранные в рамках расследования, доказывают именно получение взятки.
- Почему Пономарёв и Андреев пошли за возвратом долга не в суд, где у них были все шансы быстро вернуть деньги (если они хотели их вернуть), а в ФСБ, прекрасно понимая, что там они как взяткодатели никаких денег не получат?
- Во-первых, об этом надо спросить у них. А относительно того, что они пошли и написали заявление – статья 291 УК РФ предусматривает освобождение от ответственности в том случае, если взяткодатель сообщает о свершившимся факте.
- Но ведь они хотели вернуть деньги?.. Они получили два раза по сто тысяч, а потом не обратились в суд, чтобы получить всё и сразу, а предпочли ФСБ, чтобы не получить ничего. Вам не кажется это странным?
- Нет, мне не кажется это странным. Они были допрошены и в рамках расследования, и в суде, и больше, чем они сказали, я вам сказать не могу.
- Почему и следствие, и суд принимают на веру показания ранее судимых, но не берут во внимание слова сотрудников ФСИН и самого Трушкова, который незадолго до ареста был назначен на должность замначальника и прошёл в том числе проверку ФСБ?
- Говорить о том, что суд берёт во внимание только показания тех лиц, о которых вы говорите, нельзя, потому что обвинение предъявляется по совокупности доказательств, и эти доказательства, собранные в рамках следствия, исследовались в суде. И насколько мне известно, ни одно из доказательств не было признано недопустимым или было исключено судом.
- Трушков утверждает, что по этой расписке проводилась служебная проверка службой внутренней безопасности ФСБ, и в ней не было найдено никакого криминала, а об этих деньгах все много лет знали. Почему результаты той проверки не были представлены суду?
- Владимир Александрович в рамках следствия заявлял об этих материалах, они исследовались, запрашивались и в УФСИН России по Ивановской области, и в УФСБ России по Ивановской области и были приобщены к материалам уголовного дела. Насколько я помню, такие проверки, о которых говорит Владимир Александрович, не проводились. О других материалах мне не известно.
- Незадолго до того, как Трушков был задержан, он стал заместителем начальника УФСИН по Ивановской области. Ни для кого не секрет, что, когда происходят такие назначения, кандидата тщательно проверяет и служба собственной безопасности, и ФСБ. Всё прошло гладко. Что потом изменилось?
- А какое отношение имеет проверка к приговору?
- Просто получается, что через полгода после проверки, когда у Трушкова случился конфликт с сотрудником ФСБ…
- А откуда мы знаем, что этот конфликт был? Только со слов Трушкова?
Ещё раз повторю: и в УФСИН, и в УФСБ направлялись запросы относительно тех проверок, и мы получили ответ о том, что они не проводились. А каким образом проводится согласование на должность и какие при этом проводятся проверки – этого я вам пояснить не могу. А о том, что была получена взятка, было написано заявление заявителями – этой информации не могло быть в материалах проверок.
- И одного заявления ранее осужденного хватило для того, чтобы вменить взятку?
- Проверка по факту получения денег Трушковым не проводилась. Заявление поступило, когда он уже был назначен на должность. И в рамках дальнейшей проверки были собраны другие доказательства и сведения, по которым было возбуждено уголовное дело.
- Почему не был принят во внимание тот факт, что начальник колонии, в которой сидел Пономарёв и в которой у него были якобы облегчённые условия, после увольнения пошёл работать директором в фирму Пономарёва? Эти факты не наводят на мысль, что не Трушков улучшал условия Пономарёву?
- Нет, не наводят. Относительно действий Трушкова – всё изложено в обвинении, а относительно доказательств – они приобщены к материалам уголовного дела, и больше, чем указано там, я вам пояснить не могу.
