— Здравствуйте. Вы видите в эфире очередную передачу из серии «1000 секунд. Разговоры на кухне». Сегодня наш гость – Светлана Романчук, заместитель председателя правительства Ивановской области, директор департамента здравоохранения.
Здравствуйте, Светлана Викторовна.
— Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, уважаемые телезрители.
— Светлана Викторовна, первый вопрос такой, политический. Вы член «Единой России», активный член партии, всё время в первом ряду. Как вы думаете, сегодня можно сделать бюрократическую карьеру, хорошую бюрократическую карьеру, не будучи членом вашей партии?
— Я считаю, что всё-таки многопартийная система у нас существует, и иногда опыт подсказывает, что оппозиционеры делают гораздо более головокружительную карьеру. Но, наверное, мы, как во всём цивилизованном мире, скоро будем приходить к тому, что карьеру можно сделать только будучи членом какой-то партии, продвигая её идеи.
— Но всё-таки в России… Вопрос про «Единую Россию».
— Вы всё хотите, чтобы я процитировала Черномырдина: какую бы партию не строили, всё равно получается КПСС?
— Ну, это вы сказали, это не я спросил.
— Не знаю. Но я считаю, что на сегодняшний день всё-таки государственники в основном сосредоточены в партии «Единая Россия», как бы то ни было и как бы ни ругали. И то, что на выборах (а выборы у нас всё-таки проходят достаточно, скажем так, независимо) можно получить результат любой партии, реальный, потому что в избирательных комиссиях представители всех партий. И повлиять на мнение избирателей можно только до выборов, вот с моей точки зрения – я сама не раз проходила выборную среду. И то, что большинство всё-таки отдаёт голоса «Единой России» – пусть не 70, пусть 30, 40, но всё равно большинство поддерживает нынешний курс, то есть, стабильность, помня, наверное, 90-ые годы. Поэтому, конечно, сейчас ведущая партия это всё-таки на сегодняшний день «Единая Россия».
— Как вы думаете, уйдя из областной думы в правительство, вы сложили мандат депутата, и осенью будут довыборы на вашем округе, где вы много лет избирались… Как вы думаете, «Единой России» в нынешнее сложное кризисное время удастся там победить, или пройдёт сильный кандидат от оппозиции, тот же Михаил Крайнов – очень сильно выступал, если я правильно помню.
— Выступать очень сильно и быть сильным кандидатом – две большие разницы, абсолютно точно. Именно поэтому он с таким разгромным счётом мне проигрывал два раза. Это раз. Второе: поживём – увидим.
— А с вами советуются, кого направить?
— Ну да, конечно.
— То есть, вы принимаете участие в отборе?
— Да.
— А вот я слышал такое мнение, что, несмотря на то, что с вами советуются, несмотря на то, что будут такие мини-праймериз на этот округ, всё равно пойдёт в депутаты и выиграет тот, кто купит просто это место, у кого больше денег и что в нынешней внутренней политике областной тренд вот именно такой. Так как от депутатов мало что зависит, главное, чтобы он проплатил нормально свою компанию.
— Ну… Я тоже много чего слышу, особенно на кухне… Я могу сказать, я не люблю сплетни и не люблю слухи. Я могу сказать, что я лично ни разу ни копейки не платила, проходя два раза в областную думу. Никому.
— Ну, что ж, будем считать, что это ответ. Вы до работы в правительстве руководили кардиодиспансером. На мой взгляд, очень успешно, это моё личное мнение. Но, тем не менее, вот сейчас, повторюсь, в кризис перешли на работу в правительство. Вопрос: вы знаете, как вывести областную медицину из того состояния ужасного, в котором она находится, или губернатор Коньков сделал вам какое-то предложение, от которого вы, как в том кино, не смогли отказаться?
— И то, и другое, наверное. Я не знаю, смогу ли я вывести. Потому что действительно очень легко руководить или делать что-то, когда много денег и помогает ситуация. Когда сложно, с одной стороны, непонятно – получится или нет. А с другой стороны, интереснее потому что есть возможность нестандартные какие-то подходы реализовать. Вот для меня нестандартным является восстановление, может быть, доверия между обществом и медициной. К сожалению, ну, к сожалению, не без участия журналистов, последнее время, и не без вины медиков, безусловно, доверие к системе здравоохранения, к медикам, вообще утрачено.
И вот этот имидж, что медики заведомо хотят вреда, врачи-убийцы, и так далее – меня, например, коробит. Потому что я абсолютно точно знаю, что большинство моих коллег, это подвижники, это люди, которые сутками, иногда двое суток подряд, выходят и оказывают помощь людям. И очень сложно принимать решения. То есть, профессия медика, синдром эмоционального выгорания, он у нас гораздо более выражен, чем у других профессий, потому что, это только кажется просто – поставить диагноз, назначить лечение. На самом деле медик каждый раз берёт на себя ответственность за жизнь человека.
— Это ясно. Но, тем не менее, начали вы с денег.
— Ну, когда достаточно денег на лекарственное обеспечение, например, малообеспеченных людей, инвалидов, и так далее... Когда достаточно денег для ремонтов в больницах, для закупки оборудования – то, что это было пять лет назад, – проще работать.
— Но смотрите: да, в здравоохранении, на мой взгляд, такая уникальная ситуация сложилась, что им недовольны все. Пациенты недовольны тем, какие услуги им оказывают, все мои знакомые врачи жалуются на то, что зарплата низка и чтобы хоть что-то заработать, надо там работать на восемь ставок. А вот самое для меня непонятное, это разница в зарплатах между зарплатами администраторов – главврачей, и рядового… не рядового, а достаточно высококвалифицированного персонала. Вот лично ко мне много раз приходили сотрудники НИИ «Материнства и детства» со своими платёжками и показывали их 25 тысяч зарплаты и 300 тысяч зарплаты Малышкиной, которая у нас сопредседатель самого справедливого Народного Фронта.
— Я не могу ничего сказать по НИИ Материнства и детства.
— Я понимаю, это федеральное.
— Федеральное.
— Но, я думаю, везде то же самое.
— Я очень жёстко отслеживаю зарплаты подчинённых департаменту здравоохранения лечебных учреждений. Если кто-то из врачей … значит, я не скрываю свою личную электронную почту, открытую для медиков и, вообще, открытую для доступа. То есть, эту электронную почту я просматриваю каждый день. Если я получаю сигналы о том, что где-то в какой-то больнице такое происходит, я обязательно устраиваю проверки начисления заработных плат. Как правило, вот пока в 90 % случаев, это оказывается, ну, скажем так, решением каких-то своих личных вопросов. Или необъективной информацией, потому что – больше, чем в три раза разница между средней зарплатой врачей и зарплатой главного врача ни в одной клинике нет. Я ещё раз говорю, я говорю об областных лечебных учреждениях.
— Да, да, да, да. Я всё услышал. Почему главврачи наши, ивановские, так охотно идут в депутаты всех уровней? Они как-то добирают денег для своих больниц из депутатских наказов, запросов, фондов?
— Нет. Безусловно…
— Тогда почему?
— А потому что им не всё равно. Те, кто идут в депутаты, им не всё равно. Они считают, что можно что-то изменить. Понимаете, можно ругать существующую систему на кухне, а можно просто прийти и попробовать что-то сделать. Вот у меня гораздо больше уважения вызывает вторая позиция. Например, у меня приходят на приём, у меня регулярно идут приёмы граждан, как руководителя департамента. Приходят и говорят: вот это плохо, это плохо, я сам проработал врачом. Я говорю: пожалуйста, приходите в департамент, у нас есть ставки. Если вы умеете, знаете…
— То есть, депутатский мандат он реально помогает? Я понял, о чём вы.
— Да. Но, по крайней мере, помогает донести свою точку зрения и какое-то своё решение попробовать, скажем так…
— То есть, это врачи не реализуют своё эго – вот и вы, несколько созывов – это для дела?
— Я, например, как депутат, продвигала ту идею, которая для меня была в то время делом жизни – это оказание бесплатной качественной, высокотехнологичной помощи при инфаркте, при инсульте, например. Создание сосудистых центров.
— Да.
— То, что у нас сейчас работает, ну…
— То, что и работает. Я услышал. Вот смотрите, наше здравоохранение, оно формально бесплатное, но, тем не менее, нам за всё приходится в нём платить, мы знаем. И платить частенько мимо кассы, приходится платить врачам, врачей ловят, называют это коррупцией. Эта ситуация когда-нибудь изменится?
— Во-первых, оно не бесплатное, оно платное и оплачивается за счёт перечислений в фонд ОМС, либо из бюджета региона…
— Ну, бесплатное для человека. Человек.. Люди считают, что оно бесплатное.
— Оно в рамках ОМС, гарантированного государством объёма, действительно бесплатно для человека, за счёт страховки ОМС.
— Это понятно. Сможет когда-нибудь ситуация измениться?
— Значит, что касается оплаты в карман врача, я всем говорю: «Не платите», вам окажут ту же самую помощь. Если с вас вымогают, скажите. Вот придите в департамент и скажите. Или я оставлю свою электронную почту, если вы бегущей строкой её пустите, она будет доступна для каждого. Сообщите факт. То есть, за всё время моей работы было два случая таких ситуаций. Один раз мы врача… мы решили, что она больше не будет, и больше сигналов не было, второй раз врача уволили.
— Ну, вот смотрите, сейчас не про карман. На сайте «Слухи и факты» была опубликована новость о том, что 19 медицинских учреждений области провели аукцион по закупке аппаратов УЗИ на общую сумму… в аренду взяли аппараты УЗИ за 60 миллионов рублей, 20 аппаратов. То есть, за 3 миллиона 85 тысяч с копейками в год каждый. При этом мне благодарный читатель скинул ссылочку на питерское заведение, которое за 800 рублей больше купили такие аппараты. Это не коррупция? То есть, взять на год в аренду, даже не в лизинг - за такую же сумму, как купить.
— Я поняла, в чём вопрос. К сожалению, к сожалению, лизинг и покупка возможны только за счёт средств областного бюджета. Аренда возможна за счёт средств ОМС. Так устроено нынешнее законодательство. Единственный способ обеспечить сегодня нормальным оборудованием лечебные учреждения, это аренда оборудования. К сожалению…
— То есть, то, что эти деньги тратятся – это не страшно?
— Значит, я объясню, зачем эти аппараты брались в аренду. То есть, это очередная попытка всё-таки сэкономить бюджетные деньги. Каким образом? Эта аппаратура позволяет смотреть с высокой точностью сосуды, крупные сосуды шеи…
— Хорошо. Тут…
— … и на ранней стадии за пять лет до развития инфаркта или инсульта, выявлять их. То есть, мы надеемся, что выявив, мы хотим посмотреть всё работоспособное население.
— Вопрос для меня-то в деньгах. Много лет будет платится эти три миллиона. Давайте к следующей теме.
— Не много, два года.
— Всё, понял.
— Другого варианта нет.
— Оппозиция постоянно требует от губернатора Конькова уйти в отставку, ставя ему в вину ужасное состояние дел во всех, во всех отраслях жизни в регионе. Вы согласны с оппозицией и с тем, что состояние ужасное?
— Ну, я не согласна с оппозицией в принципе, потому что с моей точки зрения, предлагая, скажем так, уйти в отставку губернатору, надо предлагать альтернативные варианты. Мне не нравится оппозиция, которая кричит: «Всё плохо». Мне нравится оппозиция, которая предлагает другие варианты решения проблемы. На сегодняшний день, в последние годы, не будучи депутатом областной думы, не работая вот сейчас руководителем департамента здравоохранения, я не вижу ни одной реальной альтернативной предложенной…
— Инициативы?
— … инициативы, которая помогла бы выйти из кризиса. Просто, просто очень ругать того, кто что-то делает, да? Гораздо труднее сделать самому.
— Просто последнее время беспрецедентно много чиновников в муниципалитетах, в правительстве попадаются на коррупционных взятках, дел много идет. Как вы думаете, это родимые пятна бюрократии в принципе, или это у нас в Иванове аномалия какая-то коррупционная?
— А может быть наоборот, может быть это действительно зачистка рядов? То есть, это реальная борьба с коррупцией? То есть…
— Может быть! Но ведь берут-то наших, ивановских, берут всё больше и больше.
— Может быть, потому что не покрываются эти ивановские, которых берут?
— То есть, предыдущая администрация их покрывала?
— Нет. Я этого не говорю. Здесь разговор о другом. Вы спрашиваете, по сравнению с другими регионами. Вот я и говорю, что я не знаю, почему так происходит, я не могу сказать, не моё дело анализировать…
— Но ведь губернатор несёт ответственность за то, насколько сильно…
— А может быть будет корректнее спросить губернатора?
— Если вы посоветуете ему прийти после вашего эфира, то я с удовольствием.
— Если вы пригласите так, что он не сможет отказаться. Меня же вы пригласили, я пришла, Алексей.
— Ясно. Ну, вот смотрите, в любом случае… Рано или поздно ваша работа в правительстве закончится. Не потому что вы будете плохо работать, а потому что рано или поздно всё заканчивается. Вы дальше как видите свой путь: вы останетесь в медицине, вы уйдёте в административное регулирование?
— Поживём – увидим. В наше время очень сложно загадывать на несколько лет вперёд. Я вообще мечтаю побыть просто мамой, бабушкой и пожить спокойной жизнью, в конце концов. Надеюсь, что как у всех нормальных людей моя жизнь так и будет продолжаться.
— Спасибо, Светлана Викторовна. Мы завершаем нашу передачу. Напоминаю, что в гостях у нас была Светлана Викторовна Романчук, директор департамента здравоохранения Ивановской области. И мы узнали сегодня, что она мечтает пожить нормальной жизнью, а не быть чиновником. Всего вам наилучшего на этом пути, Светлана Викторовна, до свидания.
— Спасибо.
