Юрий Токаев: Ивановское отделение Сбербанка ни в какой политике не участвует

Ещё совсем недавно, когда Дмитрий Куликов не смог стать сити-менеджером Иванова после Александра Кузьмичёва, в регионе активно обсуждалась тема участия или неучастия Сбербанка и руководителя его ивановского подразделения Михаила Гусева в политической жизни региона. На эту тему на нашем сайте уже высказались сам господин Гусев и руководитель группу компаний «Мега» Василий Гущин.
Сегодня представляем вашему вниманию точку зрения президента Союза промышленников и предпринимателей Ивановской области Юрия Токаева.

- Юрий Алимбекович, направлена ли нынешняя кредитная политика банков (и Сбербанка в т.ч.) на поддержку регионального бизнеса?
- Ни нынешняя, ни прошлая кредитная политика российской банковской системы в целом и госбанков (включая Сбербанк) в частности никогда не были направлены на поддержку какого бы то ни было бизнеса, кроме собственного, банковского.
Это наглядно демонстрирует уровень банковских процентных ставок, по которым банки как частные, так и государственные со времён развала СССР кредитуют и бизнес, и население (ипотека).
И это вполне естественно – каждый должен заботиться прежде всего о своем деле (бизнесе). Банки – о банковском, машиностроители – о машиностроении, журналисты – о журналистике и т. д.
А об экономике в целом и всеобщем народном счастье должен заботиться тот, кого этот народ для этого дела назначил – правительство.
Относительно Ивановского отделения Сбербанка.
На мой взгляд, ни в какой политике оно не участвует, а исполняет бизнес-процессы, которые ему предписаны центральным офисом в Москве.
В Группе Сбербанк работает 329 566 человек (2014 год, МСФО), и управлять этой гигантской машиной невозможно иначе как формализованными бизнес-процессами, так как управление в ручном режиме приведет её к неминуемому краху.
Нарушать бизнес-процессы в подобных организациях, и то в ограниченных случаях, может только её глава. Все остальные работники за нарушения внутренних регламентов жестоко караются вплоть до увольнения, как за подрыв основ управления.
Поэтому усматривать политическую подоплеку в действиях по исполнению внутренних регламентов руководства одного из 85-ти региональных отделений Сбербанка РФ нет никаких оснований.

- Почему банки не берут в счёт погашения кредита залоговую массу, а предпочитают банкротить предприятия, не беря на себя коммерческие риски?
- Данное утверждение не совсем корректно.
Практика показывает, что если заёмщик не пытается «кинуть» банк, уводя активы, имеет внятный план действий и платит хоть какие-то проценты выше ставки рефинансирования, то банки достаточно долго готовы продлевать проблемный кредит, не выдавая новых.
Если же кредит перестает полностью обслуживаться, то банк, естественно, стремиться применить весь набор имеющихся в его распоряжении средств по возврату долга.
Банки по определению не могут брать в счёт погашения кредита залог. В счёт погашения кредита идет выручка от реализации залога. Если залога достаточно – банк ограничится им. Если нет – будет изыскивать дополнительные возможности в т.ч. и банкротство.

- Ивановские промышленники говорят в кулуарах, что банкротство «Автокранов» – это заказная рейдерская операция. Возглавляемая вами Группа КРАНЭКС становилась когда-либо объектом подобных действий?
- Ответ на первый вопрос: мне об этом ничего не известно. Полагаю – это маловероятно.
На второй вопрос ответ – нет.

- А можно поподробнее о том, как правительство «заботится» и должно заботиться об экономике?
- Реальные намерения правительства в экономике любой человек легко может определить по уровню банковских ставок.
Навязываемые бизнесу весь постсоветский период банковские ставки в состоянии переварить, кроме самих банков, только те, кто торгует сырьём (все основные инвестиции в разведку и производство которого сделаны в советский период) и кто занимается непосредственно торговлей, прежде всего импортом (простейший бизнес процесс «купи-продай»).
Между ними мельтешат ещё так называемые «девелоуперы», основной доход которых определяется не строительными технологиями, а ценой приобретения советского наследства (земельный участок и коммуникации), поэтому так неизживаемы так называемые «точечные» застройки.
Если же правительство намерено не на словах, а на деле проводить структурные реформы в экономике для развития современных технологий, то оно должно осознавать, что любые реформы требуют инвестиций. А инвестиций не бывает без кредитов.
Машиностроение и другие высокотехнологичные отрасли при ставках выше 5% годовых не могут существовать как бизнес, так как имеют неконкурентоспособное финансирование по сравнению с зарубежными конкурентами, кредитующихся по ставкам близким к нулю.
При этом следует напомнить, что более 70% активов российской банковской системы находится в руках государства.
Поэтому, за редким исключением, существующие в России машиностроение, ИТ-бизнес и ряд других технологичных отраслей, по сути, те же «бюджетники».
Если лишить прямых бюджетных вливаний Уралвагонзавод, АвтоВАЗ, авиапром, судостроение, госконтракты с ИТ-компаниями и т.п., они все прекратят свое существование через полгода.
Результаты фактически (а не на словах) реализуемой правительством промышленной политики видны невооруженным глазом: полная деградация промышленности. Повсеместно на месте фабрик и заводов возникают торговые центры и офисы.
Производство товаров заменено их импортом.
Именно этот тип экономики правительством реально стимулируется и в него осуществляются основные инвестиции – как частные, так и государственные.
Какие при этом произносятся мантры, не имеет никакого значения.
Реальный выход из этого положения только один.
Первый шаг – прекратить повышать тарифы естественных монополий (Газпром, РЖД, Россеть, Транснефть и т. д.) больше чем на 3% в год и ликвидировать перекрестное субсидирование в электроэнергетике.
Второй шаг – снизить банковские ставки в госбанках до уровня, не превышающего 5% годовых.
Но тут у правительства есть две трудно решаемые для него проблемы.
Первая проблема заключается в том, что существующий уровень профессионализма топ-менеджмента и уровень коррупции в госмонополиях таковы, что не позволяют обеспечивать их безубыточную работу без постоянного «наркотика» в виде ежегодного повышения тарифов, значительно превышающего инфляцию, который покрывает убытки от воровства и неэффективного управления.
А вторая проблема – правительство весь постсоветский период не способно ликвидировать перекрестное субсидирование в электроэнергетике.
Напомню, что в советское время 1 кВтч стоил для населения 4 коп., а для промышленности 2 коп., – в точном соответствии с разницей расходов на производство и транспортировку электроэнергии напряжением 220в, потребляемую населением, и 6 и более киловольт, потребляемую промпредприятиями.
В России тарифы для населения регулируются правительством и уже более 20 лет установлены в обратном соотношении (тарифы для населения ниже, чем для промышленности), что увеличивает финансовую нагрузку на промышленность примерно на 270 млрд рублей в год.
Поднять тариф для населения – политически опасное решение. В результате в течение 20 лет правительством неоднократно принимаются правильные решения о ликвидации перекрестного субсидирования, а воз и ныне там – ни одно из них самим же правительством не исполнено.
Разговоры о реформах – только разговоры. Реальные дела делаются с точностью до наоборот.
1000inf.ru