В отличие от других городов, где есть чётко обозначенный центр – кремль, острог, монастырь, главная площадь, в Иванове такого градообразующего центра не было. Нет у нас и большой реки, которая определяет и организует структуру населенного пункта. Поскольку Иваново не было губернским или уездным городом, его не коснулась регулярная екатерининская застройка. Так что некоторый градостроительный хаос для Иванова не столько современное положение, сколько традиция.
Из чего возник город Иваново? Было несколько небольших речек, по берегам которых ставили текстильные фабрики. И именно они играли роль системообразующих центров, обрастали инфраструктурой. Рядом с фабрикой появлялись жилье, церкви, больницы, детские ясли, народные дома… Из этих сегментов в конце концов сложился город.
Хаотичность застройки, которая изначально была присуща Иваново-Вознесенску, смущала и приезжих, и ивановцев. С этим сделать ничего нельзя. Это особенность города. Её надо осмыслить и принять как данность. У нас исторически сложилась такая городская система. И каждая эпоха в эту структуру что-то вкладывала. Но я думаю, что если эту особенность осмыслить и грамотно развивать, то можно создать своеобразную и комфортную городскую среду.
Это специфика, которая редко встречается в традиционных российских городах. Но именно поэтому, может быть, ею надо дорожить и попытаться использовать локальные пространства, которые формируют единое пространство города, для удобства горожан.
У нас нет одного ядра, которое можно было бы назвать центром города. Те, кто прожил здесь всю жизнь, не обращают на это внимания в силу привычки, но гости города замечают. Наверное, многим знакома такая ситуация: приезжие спрашивают: «Где у вас центр?» «Ну, – говорят ивановцы, – можно считать центром площадь Революции, а можно площадь Ленина». Но, возможно, хорошо иметь несколько центров, от которых развивается пространственная городская среда.
Еще один момент. Ивановцы уверены, что в областном центре нечего показать гостям. Почему это мнение укоренилось в нас? Потому что, приезжая в другие города Центральной России – в Вологду, Кострому, во Владимир, в Ярославль, – мы видим архитектурные достопримечательности, сконцентрированные в одном месте. Причём об их эстетике нам говорили с детства: фортификационные сооружения, особняки, классическая дворцовая либо церковная архитектура, которая, несмотря на атеистическое воспитание многих поколений, всё равно оценивалась как достижение и достояние народа. В Иванове тоже есть на что посмотреть и что показать. Эти объекты разбросаны по всему городу, но они есть.
Московский текстильный предприниматель Владимир Павлович Рябушинский сказал: «Родовые фабрики были для нас то же самое, что родовые замки для средневековых рыцарей». И у нас есть такой «замок» в центре города – здание «Большой Ивановской мануфактуры». И он не единственный.
Но мы никогда не ценили индустриальную архитектуру. Возможно, потому что когда она зарождалась, литераторы писали о фабричном производстве как о «Молохе, требующем теплой человеческой крови», как о «лязгах, бешеных визгах». А ведь крестьяне, которые шли работать на фабрику, воспринимали эти процессы иначе – в первую очередь как возможность выживания: «Фабрика – наша кормилица». На самом деле фабричная архитектура, в том числе ивановская, является не меньшей культурной и исторической ценностью, чем культовая и дворцовая.
Архитектор Александр Снитко в радиопередаче на эту тему говорил, что корпуса фабрики «БИМ» должны стать нашим символом и восприниматься как ивановский кремль. Это абсолютно справедливо по отношению к тому, что сделали наши предки. И на этой основе может возникнуть привлекательная для туризма тема. Но прежде того эта архитектура должна стать интересной для нас.
Город, комфортный и интересный для его жителей, будет любопытен для туристов. Это справедливо и для градостроительства: нужно создавать городскую среду для себя. И тогда в ней будет комфортно нашим гостям. Промышленные сооружения возводились для себя, не для приезжих, а для жизни местного населения.
На мой взгляд, для Иванова туристическим брендом могло бы стать российское предпринимательство. Не так много городов, в которых эта тема звучала бы, тем больше возможностей у нас. Сейчас все стараются что-то придумать: родина деда Мороза, родина Снегурочки, родина Бабы-яги, Иванушки-дурачка… Это по большому счету превращение фольклора в кич. А у нас есть подлинные вещи, то, что создали наши предки. И пусть сегодня текстиль вызывает сомнения с точки зрения экономики, как туристический бренд он работает, пусть пока это шопинг-туризм, который, если к проблеме подойти всерьёз, может стать познавательным и востребованным.
Ещё одна причина того, что мы не ценим фабричную архитектуру, в том, что мы её не видим, она не открыта в пространство города. Вернее, не была открыта, пока цеха использовались для производства. Но сейчас эти пространства открываются для публики.
Практика перепрофилировать промышленные предприятия появилась в постиндустриальную эпоху в развитых странах. Мы по понятным причинам используем фабричные сооружения под торговые центры, но возможна и мемориализация каких-то фрагментов, и появление культурно-познавательных, а не только развлекательных зон. В 1980-е годы на фабрике им. Зиновьева сохранялся целый цех платтовских станков 80-х годов XIX века, была мысль его музеефицировать. Идея принадлежала не музейщикам, а производственникам. Думаю, что этот комплекс перестройки не пережил, но стены-то остались.
Мне кажется, это могло бы быть и востребованно, и для самосознания горожан полезно. Фабричные комплексы – не только цеха, но и склады, дворы, переходы, фигурная кирпичная кладка, чугунные входы, лестницы, колонны – производят мощное впечатление, не меньшее, чем дворцы и крепости.
Из фабричной архитектуры логично вытекает тема конструктивизма – ещё неосознанное, но ценное достояние ивановцев. Напомню печальные истории с домом-«пулей», со старым цирком. Осознание ценности этого наследия придёт. Именно фабричный город рождал эту архитектуру. Ведь идеология конструктивизма состояла в том, чтобы создать удобную городскую бытовую среду прежде всего для больших масс рабочих, которые концентрировались на фабриках, а уже потом и для инженеров, врачей, учителей, студентов, чиновников.
Город – это не просто отдельно стоящие здания. Это пространство, перспективы, цвет, ритмы. Почему людям не нравится, когда застраивают какие-то свободные участки перед архитектурными сооружениями? Потому что это сужает их личное пространство. Например, на улице Крутицкой на пересечении с улицей Пушкина, рядом с домом профессуры была небольшая лужайка. На этой площадке соорудили многоэтажный дом. В результате исчезло ощущение пространства, воздуха, получилось нагромождение объёмов. Я не хочу сказать, что этот дом плох. Но он неудачно вписан в уже существующую среду, он там лишний. Он не стоит, не возвышается. Не парит – он торчит, на нём взгляд спотыкается.
Вообще тема пространства в городе, протяженности улиц, комфорта городской среды звучит редко. Мы, живя здесь, на многие вещи не обращаем внимания. А один приезжий человек, который уже стал ивановцем, когда только приехал, был потрясён тем, что здесь негде гулять. А город – это не только дом, работа, школа, магазин, транспорт. Город – это место, где можно гулять: детям, влюблённым, молодёжи, мечтателям, людям зрелого возраста, старикам.
У нас был период, когда молодёжь сидела на спинках скамеек – пример непонимания сути городской среды. Они могут забраться на спинку скамейки, а ноги поставить там, где нужно сидеть. А куда сесть бабушке с больными ногами, которая вышла погулять? Сейчас эта манера не встречается. Думаю, что она ушла не сама по себе, а благодаря деятельности городских властей, которые стали ставить скамейки с чугунными спинками – на них не посидишь. И за это нашим властям большое спасибо. Отсюда вывод: людей надо воспитывать с помощью дружелюбной для всех городской среды: чистоты, освещенности, зелени, скульптуры, специальных автостоянок, удобных маршрутов для пешеходов, ярких архитектурных объектов, просторных площадей, уютных улиц…
