Александр Тихомиров про памятники архитектуры

Анна Семенова: Битва за памятники

Александр Тихомиров, доцент ИвГУ, эксперт государственной историко-культурной экспертизы

Александр Михайлович, вы являетесь одним из трех аттестованных в нашей области экспертов, которые имеют право давать заключение историко-культурной экспертизы. Именно на основании этих заключений и принимаются решения по судьбе объекта. По каким критериям вы определяете историко-культурную ценность того или иного объекта?
Существует две категории памятников – памятники истории и памятники архитектуры. Первые – это объекты, связанные с событиями, важными в масштабах города, области или страны. Споры обычно возникают относительно вторых. При оценке архитектурной ценности эксперты смотрят на авторство, типологию объекта, сравнивают его с другими объектами того же периода. Могу сказать, что в большинстве случаев состояние объекта не имеет большого значения, если, конечно, этот объект не утрачен почти полностью, как было со зданием кинотеатра в Фурманове. А вот относительно дома Елина, если уж говорить об объектах, которые были на слуху в последнее время, то его вполне можно было восстановить.
Но самый основной момент – это предмет охраны, который также определяется в акте экспертизы. Определяется, что именно нужно охранять в каждом конкретном случае - все, включая интерьеры, или только внешний облик здания. Например, в доме Маракушева предметом охраны является не только внешний вид здания, но и мебель, и дверные ручки, и потолки, и многое другое. А когда я делал заключение по дому Елина, то в качестве предмета охраны я написал только главный фасад.
Кроме того, надо понимать, что есть и такой вид объектов культурного наследия, как достопримечательное место. Это группа объектов, имеющих определенный облик, допустим, застройка центра села. В случае достопримечательного места к собственникам предъявляются менее строгие требования – просто сохраняется структура улицы, масштаб застройки, фасадные части зданий. Ведь основная проблема в том, что если здание признают памятником культурного наследия, то резко возрастают расходы на его ремонт, а вернее реставрацию в связи с тем, что для проведения этих работ нужно согласовывать проект в департаменте культуры, а выполнять эти работы может только организация, имеющая лицензию. И если в каком-нибудь небольшом поселке на каждый дом привлекать реставраторов, то на собственников лягут огромные расходы и они начнут протестовать, как это было в Шуе. А в достопримечательном месте уже не требуется реставрация, нет охранных обязательств, не надо привлекать реставраторов.

Сейчас активизировалась работа по, если так можно выразиться, инвентаризации памятников культуры…
Да, действительно, и объем работы гигантский. Мы втроем с августа 2013 года сделали уже почти 200 актов экспертизы. Хочу также сказать, что далеко не везде муниципальные власти готовы участвовать в этой работе. Как ни странно, в Иванове процесс идет довольно вяло. Мне сложно судить, с чем это связано – возможно, ивановские власти опасаются, что им придется нести немалые дополнительные расходы и потому предпочитают не брать объекты на муниципальную охрану. В результате в областном центре получается некоторый перекос: большинство объектов получают статус памятников регионального значения. Особенно резко муниципальные власти в Иванове выступают против присвоения статуса памятника многоквартирным домам.

Получается, что решение эксперта для собственника здания имеет огромное значение в плане возможного сокращения или наоборот роста расходов. На вас не пытались оказать какое-то воздействие? Например, попросить написать заключение, что здание не имеет культурной ценности?
Нет, ко мне с такими просьбами не обращались. Даже если бы и обратились, я бы на это не пошел. Хотя случаи «заказной» экспертизы, обращения к недобросовестным экспертам в Иванове были. Ведь заказчик (собственник или муниципальная администрация) может обратиться не только к нам, но и к любому аттестованному эксперту. Был случай с домом № 16 по ул. 10 Августа – там собственник нашел эксперта из Владимира, и тот написал заключение, которое вызвало у специалистов, мягко говоря, недоумение. Заключение было безграмотным, в нем говорилось (как и следовало ожидать), что здание не имеет культурной ценности. Я написал свой отзыв на это заключение (тогда еще в Ивановской области не было аттестованных экспертов), в котором обратил внимание на качество работы эксперта. В итоге департамент культуры заказывал экспертное заключение у московских специалистов.

То есть работу экспертов контролирует департамент?
Есть несколько, скажем так, уровней контроля добросовестности экспертов. Во-первых, акт экспертизы оценивает департамент культуры и может не согласиться с выводами эксперта. Во-вторых, эксперт несет ответственность за свое заключение в соответствии с действующим законодательством. В федеральном законе № 73-ФЗ указаны принципы проведения экспертизы - достоверность, полнота информации, независимость эксперта, научная обоснованность, объективность, презумпция сохранения объекта при хозяйственной деятельности. Этим эксперт должен руководствоваться в первую очередь. Раз в три года каждый эксперт проходит переаттестацию, в ходе которой оцениваются его заключения, в том числе, их соответствие вышеназванным требованиям. И если они безграмотные, явно просматривается ангажированность, то человек может лишиться статуса эксперта. Хотя, конечно, в каких-то пределах мы можем учитывать мнение заказчика.

Сегодня в обществе есть две полярные точки зрения. Одни говорят, что в Иванове очень немного (по отношению к таким городам, как Владимир и Ярославль) объектов культурного наследия и надо стремиться сохранять каждую крупицу, которая нам досталась от предков. Другие считают, что ничего особенного в объектах начала XX века в Иванове нет, это типичная застройка того периода, город должен развиваться, и если есть необходимость здание снести, то не нужно трястись над этой старой рухлядью. К какой точке зрения вы как эксперт больше склоняетесь?
На мой взгляд, сравнивать архитектуру Иванова с архитектурой таких городов, как Владимир или Ярославль, нельзя. Они были губернскими городами. В Ярославле, например, огромное количество церквей XVII века, застройка более нарядная. А Иваново было безуездным городом, и конечно, здесь объекты послабее. С другой стороны, здесь архитектура-то другая. Надо понимать, что такого взлета архитектуры, как у нас накануне революции, нигде не было. Это был мощный подъем, когда здесь работали москвичи, ведущие архитекторы, привлекались лучшие специалисты. Конструктивизм 1920-30-х годов – тоже уникальное явление. Да, какие-то периоды у нас представлены бедновато, классицизм очень скромный, но ведь есть и другие. У нас ведь промышленная архитектура как архитектура не воспринималась и многими не воспринимается до сих пор. И совершенно напрасно.
Надо, конечно, стремиться максимально сохранять историческую застройку, по крайней мере в центре. Это лицо города. Чем больше будет новых объектов, которые разбивают историческую среду на фрагменты, тем больше эти фрагменты будут теряться на фоне современной застройки, начнется обезличивание города. Это в Москве, когда строили Калининский проспект, любили оставлять церкви на фоне небоскребов. Но сейчас от этого отказались и там. И гостиницу «Россия» снесли, и «Интурист», и все эти стеклянные ящики уже сейчас не воспринимают как передовое слово архитектуры. А у нас подобные веяния остались - все должно быть большое, стеклянное и это будет очень красиво…

С другой стороны, у нас есть немало объектов, которые фигурируют в перечне как памятники истории, где кто-то когда-то выступал или заседал. Насколько с сегодняшней точки зрения это интересно?
Это тоже перегибы. Они в значительной степени возникли из-за того, что в советские годы и эклектика, и модерн, и ранняя советская архитектура не считались памятниками, и их, что называется, за уши притягивали к истории. У нас, допустим, краеведческий музей был памятником не архитектуры, а истории, потому что там была создана область. Дом Маракушева – тоже сначала был памятником истории, потому что там работали Фрунзе и Батурин. И таких объектов очень много. И фабрики почти все у нас как исторические объекты: там кто-то работал или урна с прахом захоронена.
Конечно, эту ситуацию надо исправлять. И та работа по паспортизации объектов, которая сейчас ведется, направлена в том числе и на это. Например, в Пучеже я недавно рекомендовал исключить из перечня памятников обелиск большевикам, погибшим при продразверстке – этот обелиск раньше стоял у церкви, потом его решили перенести к клубу, при перемещении он был поврежден и в итоге у клуба стоит просто памятный камень. Или памятником является могила женщины-героя соцтруда на местном кладбище. Это обычная железная пирамидка со стихами, которые написала ее родственница. Если люди захотят поставить на могилу новый памятник, например, мраморный, то они не смогут этого сделать. Так что, действительно, какие-то объекты с современной точки зрения уже не дотягивают до категории памятников. Но к определению ценности объектов надо подходить максимально объективно.