Политолог и журналист Борис Межуев — об ассоциациях, которые вызывает Россия у тех, кому она интересна
Президент России Владимир Путин стал фигурой № 1 по мнению глобального медиасообщества. Он выиграл Всемирный рейтинг-2013, в который помимо него попали также папа Франциск I и канцлер Германии Ангела Меркель. Попали, но на более низкие позиции.
В мире же действительно наблюдается кризис лидерства, в какой-то степени парадоксальный и поразительный. Помню, в 1990-е годы мой наставник, историк Георгий Степанович Кнабе, размышляя о первых лицах мировой политики, говорил, что почти во всех странах приходят к власти относительно молодые, сексуально привлекательные лидеры с ярко выраженным мужским обаянием — Клинтон, Тони Блэр, Шредер, Ширак. Потом что-то случилось на сцене мировой политики — и лица как-то потускнели — при всем желании я не могу даже воспроизвести в памяти лицо нынешнего президента Франции, да и премьер-министр Великобритании вспоминается через силу.
Половина стран Европы принципиально безлики — один из самых ярких персонажей шведский министр иностранных дел Карл Бильдт известен медиа гораздо больше, чем его непосредственный начальник скромный социалист Йон Фре?дрик Ра?йнфельдт, и виной тому открытый восточный фронтир Европейского союза, продвижение которого в глубь континента стало главным делом Бильдта. Европейский союз вообще медиаперсонами не блещет. Но и другие регионы мира тоже не балуют в последнее время — с уходом Чавеса Латинская Америка перестала являться политической фабрикой звезд. О Китае и говорить нечего — мы по невежеству нашему с трудом отличаем одного председателя КНР от другого, в лучшем случае знаем их только по фамилиям. Кто теперь правит в Индии, во Вьетнаме, в Бирме — о том ведают только специалисты.
Один несомненный герой Востока, известный всем СМИ, это Ким Чен Ын — но это такая слава и такая известность, которой неловко завидовать. Действительно, над мировой историей опустились осенние сумерки — сумерки кумиров.
Политика становится все менее личной и всё более анонимной, теневой, закулисной, пламенные речи от имени Запада произносит либо президент США, либо его государственный секретарь. У него, правда, имеется яркий и заметный системный оппонент — премьер Израиля. Кто из них положительный, а кто отрицательный персонаж зависит от нашего отношения ко всей пьесе — если это пьеса о мудром государственном деятеле, идущем к миру, несмотря на протесты простодушных или же корыстных соратников, — это одно дело. Тогда Обама — это что-то вроде Ленина из пьесы Михаила Шатрова о Брестском мире. А Нетаньяху — это, пожалуй, Бухарин или Троцкий. Но если это пьеса о трусливом политикане, который боится принять вызов судьбы и отворачивается от бремени ответственности — в этом случае Обама, — это Чемберлен, как его изображает популярная историография.
Героем какой пьесы является Путин? Кто-то увидит в нем героя «Мартовских ид» Торнтона Уайльдера, кто-то персонажа «Властелина колец». Во всяком случае это человек, который вызывает восторг, негодование, ненависть, уважение окружающего мира. Мир действительно вынужден определяться в своем отношении к российскому президенту — тогда как никому не придет в голову спорить о человеческих качествах Си Цзиньпина или же Манмохана Сингха. Российского лидера обсуждает весь мир — до сих пор обозреватели ищут ответ на вопрос: «Ху из мистер Путин?».
Отчасти это и вправду связано с личными качествами российского президента, но отчасти это обусловлено странным положением России в геополитике и всей истории. Положением проснувшегося Гулливера, окруженного озлобленными на него лилипутами, которые как будто уже сковали гиганта по рукам и ногам, но не уверены, насколько надежны и прочны их канаты и веревки. В Путине видят и боятся именно этого проснувшегося российского Гулливера.
И не нужно иллюзий — по большому счету никаких других ассоциаций Россия в ближайшие сто лет вызывать у Европы не будет. Мы обречены быть в глазах Европы Гулливером — либо надежно связанным и укрощенным, либо расправившим плечи и способным отвести вражеские корабли в заморскую гавань. Так что хорошо, если лидер России предпочитает второй образ первому, понимая, что за ним не только выигрышный в нашу и в его пользу медиарейтинг, но также и лучшее будущее.
