Консерватор или либерал Владимир Путин – об этом снова стали спорить в последние дни. Прагматик Путин при этом последовательный традиционалист, потому что он не отрицает ничего из того, что давало бы силы для развития народа.
Национальные ценности и консервативный поворот Владимира Путина не дают покоя нашим космополитичным либералам. Так сильно мешают, что им все время хочется что-то такое придумать, чтобы доказать, что то ли ценности неправильные, то ли консерватизм ненастоящий. Газета «Ведомости» – этот неофициальный официоз российского либерализма – на днях подколола Владимира Путина. Поводом стал, наверное, ответ президента на слова журналиста Би-Би-Си Эндрю Марра. Англичанин был одним из участников большого интервью Путина мировым СМИ, посвященного Олимпиаде. Но его беспокоил не спорт, а гомосексуализм – он методично возвращался к этой теме. Отвлекся лишь для того, чтобы спросить про амнистию. Дальше между ним и Путиным состоялся такой диалог:
– Некоторые критики говорят, что Вы просто «надеваете улыбку», – сказал Марр. – Это настоящие либеральные усилия в рамках российской политики или просто такой шаг для популярности?
– Вы какой хотите от меня ответ услышать?
– Я хотел бы, чтобы Вы сказали: «Я – настоящий либерал, и я придерживаюсь либеральных взглядов».
– Так и есть...
В общем, поговорили – и тут же многие СМИ стали тиражировать эту цитату как прямое заявление президента: «Путин сказал, что он либерал», что, мягко говоря, не соответствует действительности. В статье «Верховные консерваторы в антиконсервативном обществе» «Ведомости», решив доказать, что в России все всегда не как у людей, уже приводят приписанные Путину слова англичанина как очередное свидетельство того, что власть занимается популизмом: «Достаточно напомнить, с какой легкостью понятия меняются на противоположные: Путин недавно назвал себя «настоящим либералом».
«Ведомости» настаивают, что власть прививает обществу ненастоящий консерватизм, что-то вообще противоположное классическому консерватизму. Классический – это значит по Эдмунду Берку, утверждавшему 200 лет назад, что консерватизм – это отказ от революций в пользу преемственности, которая, по мнению газеты, «держится на абсолютизации закона, рыночной экономике, религиозных основах морали и представлении о личной ответственности человека за свои действия».
«Традиционный консерватизм предполагает запрос граждан на эмансипацию от посягательств – как со стороны других граждан, так и со стороны власти. Носители консервативных ценностей – британские аристократы, немецкие бюргеры или техасские фермеры – собственники, отстаивающие традиционные ценности как свое право на независимость от государства. Основные носители консервативных ценностей в России – пенсионеры и условные рабочие «Уралвагонзавода».
Если классический консерватизм держится на персональной ответственности и правовом сознании как основе социального порядка, то в России он странным образом опирается на пассивное и сторонящееся ответственности большинство, не уверенное в своих правах и готовое жертвовать ими ради «порядка».
Вот так вот – власть, оказывается, культивирует в обществе отношение к себе как к подателю всех благ, отрицает автономные институты, опору консерватизма, т.е. формирует «антиконсервативное» общество.
Представление либералов о консерватизме примерно такое же, как и о России – западное. Именно этим объясняется сужение такого широкого понятия, как традиционализм, существовавший всегда и везде, к узкоевропейскому пониманию консерватизма. Между тем консерватизм, традиционализм – это не идеология, а отношение к ценностям собственного народа, его устоям и укладам. Поэтому если благодать выше закона (как для русских), а общее выше частного, то смешно считать, что отечественный консерватор должен непременно быть сторонником свободного рынка и ставить человеческие законы выше божественных. Вообще консерватизм может быть только национальным и конкретно историческим – в отличие от либерализма или коммунизма. Об этом хорошо говорил Александр Дугин, но зачем нашим либералам этот «фашист»? Они же изучали западную философию, и этого вполне достаточно для того, чтобы судить о том, чем должен быть консерватизм в России.
Власть в принципе не может навязывать обществу никакой консерватизм – она может только пытаться уловить, ретранслировать те настроения, которые есть в народе, опереться на них. Потому что иначе просто невозможно построить крепкое общество и государство – без того чтобы держаться корней и знать традицию. После провала насильственной попытки прививки либерализма на русскую почву, осуществленной в 90-е годы нашими западниками (вызвавшей разрушение не просто советской традиции, но и поставившей под угрозу сохранение социума и государства как такового), в России был неизбежен поворот к собственному опыту. Сегодняшний консерватор может считать важным сохранение как советской, так и дореволюционной традиции, но на практике речь может идти лишь о создании некоего синтеза новых консервативных ценностей, включающих в себя самое ценное и близкое народу из всего нашего исторического опыта.
Согласно которому наши граждане вовсе не зациклены на эмансипации от посягательств со стороны власти и не считают, что консерваторы – это непременно собственники. Носителя традиций не определяет имущественный ценз, и это очень сложно понять нашим либералам, которые искренне считают, что образование и большой достаток делают человека человеком. Уверены они и в том, что русского, при правильном обращении с ним, можно сделать европейцем.
А вот русский консерватизм состоит как раз в том, чтобы признавать за каждым народом право развиваться своим путем, сохраняя свои собственные, а не привитые под угрозой экономических или военных санкций, ценности. Именно об этом цивилизационном многообразии и говорит Путин, именно как защитник права всех народов жить своим умом он и выступает. И точно так же он отстаивает право нашего народа самому разобраться с тем, какую Россию строить, какие традиции сохранять. Именно для этого Путин и проводит национализацию элиты – чтобы преодолеть разрыв между теми ценностями, которым поклоняется правящее сословие, и теми, что исповедует народ. Только тогда и получится консервировать, охранять и возрождать настоящее, глубинное, народное, а не постмодернистскую, бесценностную матрицу офшорной аристократии.
Объясняя свое понимание консерватизма, президент в декабрьском послании привел слова Николая Бердяева о том, что смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперед и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию. «Ведомости» и тут решили уесть Путина, приведя слова, которыми заканчивается статья Бердяева, цитировавшаяся президентом:
«Если консерватизм существует лишь у власти, оторванной от народа, то все развитие народа делается болезненным... Постылый и отталкивающий консерватизм бессилен, он может насиловать, но не может привлекать к себе и вести за собой... Когда консерватизм ассоциируется в народном сознании с препятствием для развития и с враждой к творчеству, то в стране готовится революция».
Но консервативна-то в России не власть в широком смысле этого слова (считая и хозяев бизнеса и властителей телевизора), а как раз даже народные массы. То есть элита, конечно, оторвана от народа, но именно по причине своего космополитического либерализма. Именно отказ от следования национальным традициям и идеалам – справедливости, солидарности, соработничества – и препятствует развитию народа. И да, революция против этого уже даже не готовится, она совершается – только идет она сверху, вызывая скрежет зубовный и судороги у тех, кто думал, что они и есть власть.
