Анна Федорова , вице-президент «Фонда открытой новой демократии»
Расскажу грустную и не совсем рождественскую историю о том, как человек вступил в партию.
У меня есть друг, назовем его Коля. Коля живет в Подмосковье с женой и сыном-школьником. Ему чуть больше тридцати, и он уже много лет причисляет себя к оппозиции. Коля недоволен главой города, в котором он живет, не устраивает его и «режим» в целом. В юности Коля интересовался политикой и даже принимал участие во всяких митингах и уличных акциях, потом перестал ввиду очевидной их неэффективности и необходимости кормить семью.
Но в 2012 году, когда о политике снова заговорили все и везде, а в воздухе запахло «революцией приличных людей», Коля решил, что снова готов как-то участвовать в политике. И весь 2013 год он смотрел по сторонам, приглядывался и думал, к какой политической силе ему присоединиться.
Прежде чем рассказать о его скитаниях, надо сделать важную оговорку. У Коли нет айфона. И привычки сидеть в «Старбаксе» в хипстерских очках у него тоже нет. Хотя с натяжкой его можно назвать креативным директором – он руководит детской творческой студией, в которой дети занимаются бесплатно, а муниципалитет дает на это три копейки в год. А родители его – советские инженеры. Поэтому Коля оценивал существующие политические силы с той точки зрения, насколько они выражают интересы простых людей – таких, как он сам и родители его учеников. Ну, вы понимаете. Ценности равенства, справедливости, социальной защиты. Без всякой постмодернистской иронии. Всерьез.
Первое, чем Коля заинтересовался, – классическая белоленточная оппозиция, гордое собрание кристально честных и рукопожатных людей. Если сто тысяч человек выйдут на улицу раз, и два, и десять (а что-то подобное в 2012 году как бы начиналось), страна не может не измениться. Это я цитирую его слова. Тем более если на улицу выходит не кто попало, а «молодые-энергичные-грамотные» (узнал ли кто-нибудь цитату?). Тем более если они выходят не просто так, а в защиту своих товарищей, сидящих в тюрьме по «болотному делу».
Увы, в 2013 году Колю ждали неприятные открытия: на улицы никто особо не выходил, митинги в поддержку «болотников» от раза к разу были все более жиденькими – как будто о них все забыли. Честные и рукопожатные медийные персоны тем временем ругались друг с другом, занимались «неведомой х...» (это я опять цитирую) в Координационном совете оппозиции и расшатывали режим лайками и перепостами. К сожалению, Коля не очень любит социальные сети, поэтому нельзя было посоветовать ему тоже завести «Твиттер», стать как все и успокоиться.
«Может быть, тебе стоит стать свидетелем Навального и пойти оперировать кубами?» – ласково спросила я Колю. Я была почти что уверена, что в этом мой собеседник увидит «реальное дело». «Нет, – неожиданно твердо ответил он. – Навального интересует только его собственный пиар. У него нет внятной идеологии, и более того – он размывает идеологию другим, приходящие к нему люди с позицией вдруг становятся, как ты говоришь, свидетелями Навального. Его явно протащили на эти выборы, дав ему голоса мундепов, что меня сильно смущает. И о «болотном деле» он вспоминает слишком редко».
Коля не увидел в Навальном того, что очень хотел видеть в новом лидере – защитника простых людей, «такого же, как и мы». Что-то смутило его в успешном адвокате, торговавшем лесом и получившем обвинительный приговор. Даже не знаю, что.
В этом году самым страстным обличителем Навального был, пожалуй, Эдуард Лимонов. Вот уж кто всегда презирал «буржуазный протест» и выражал интересы самых низов. Одна беда – в этом году свои проповеди Лимонов читал со страниц газеты «Известия», что и позволило Коле сделать нехитрый вывод: да и Лимонов тоже изменился. Не будем говорить «продался». Скажем мягко: договорился. Да и акций прямого действия у «Другой России» в этом году было, кажется, ноль.
Коля последовательно перебирал варианты, и политический спектр для него сужался все больше и больше. Так сдвигаются стены комнаты-ловушки в компьютерной игре. В поисках неожиданного выхода, как обычно и делают в компьютерных играх, Коля обратил внимание на системную оппозицию и содрогнулся от отвращения. ГД в интересах «нравственности» весь год выпускала законы, запрещая то и это. Особенно отличилась «Справедливая Россия» (и Мизулина, пророк ее), а ведь когда-то, с грустью вспомнил Коля, ее пытались нам продать как хорошую альтернативу ЕР.
Политических субъектов оставались считанные единицы. Пытаясь помочь Коле, его друг, мелкий предприниматель, напомнил о существовании Прохорова, который «все-таки за частный бизнес, ну раз он сам бизнесмен». Сами помните, что Прохоров делал в этом году в политике: он мерцал. Иногда он возникал в медиапространстве с неким текстом, а то и целой законодательной идеей, но шум затихал через день, а Прохоров обратно прятался в небытие и хранил там молчание. Когда олигарх окончательно расписался в своей неготовности к политике, отдав партию сестре, Коля только и сказал: «Ну хорошо хоть понадеяться на него особо не успели».
Есть еще одна позиция – лупить людей с другим цветом кожи. И в 2013-м представители этого лагеря довольно отчетливо заявили о себе в Бирюлево. Но в националисты Коля, хоть и русский, записываться не стал, хоть и живет в сильно неблагополучном районе небогатого города. Что-то ему подсказывало, что в его социальных проблемах виноваты не таджики.
Последним политическим аккордом уходящего года, мощно прозвеневшим в пустоту, стало освобождение Ходорковского. В отличие от многих активистов, ожидавших золотых гор и триумфального Возвращения Короля, Коля ничего такого от Ходорковского не ждал – разве что некоторой внятной альтернативы. Но нет. Нет.
Возможно, кто-то подумает, прочитав историю этих скитаний, что Коля – неразборчивый человек, которому все равно, к какой партии или движению присоединяться. Те, кто уже обрел политическую позицию, всегда с презрением смотрят на неопределившихся. Но по мне, Коля рассуждал вполне здраво. У него есть ценности – те самые, о которых я упоминала в начале статьи.
Он искал политическую силу, чьи ценности совпадали бы с его, искал – и не преуспел. Он признает, что в оппозиционной среде есть ряд вполне симпатичных персонажей. «Оппозиционеры есть, а оппозиции нет, вот в чем проблема», – сказал он по итогам года. Он не искал для себя славы или медийности – он хотел вступить в ряды адекватной политической организации.
Знаете, чем дело кончилось? Когда выяснилось, что бумажку с критериями «хорошей политической партии» можно скомкать и выбросить, Коля решил ориентироваться исключительно на эстетику. И подал заявление в КПРФ, потому что ему всегда нравились ранние идеалы коммунизма, Куба и Фидель.
Да, у меня тоже волосы зашевелились, когда я об этом услышала. Поэтому и история – не рождественская и совсем не веселая. Это история об отсутствии альтернатив для тех, кто пытается сделать выбор прямо сейчас, не желая вставать под знамена ЕР или ОНФ. Для них нет ничего, кроме старых иллюзий и свежих разочарований. Боюсь, что третьего партсобрания Коля не выдержит и пойдет домой учить с сыном уроки.
