Герман Садулаев
Император бросил камень. Круги по воде пошли. Доплывём ли до берега?
Так думал я, возвращаясь с эфира срочно организованной телепередачи, на которой гости обсуждали итоги главной пресс-конференции года. Выходило, что единственная новость — Ходорковского освободят. И этого оказалось достаточно, чтобы порвать медиа-пространство. И все ломают голову: почему Президент сделал это? Почему Президент сделал это именно сейчас? Значит ли это что-нибудь такое, что о-го-го, типа, как «поворот к демократии», типа, как при Медведеве, прости Господи, но без Медведева? Или это очередная уловка «кровавого режима»? Император бросил камень. Мы — круги на воде.
А я только что дочитал «Укус ангела», роман петербургского писателя-фундаменталиста Павла Васильевича Крусанова. Роман вышел в журнальной версии в 1999 году. Путин стал и.о. Президента 31 декабря 1999 года. Книгой роман был выпущен в 2000 году. 7 мая 2000 года Путин стал избранным Президентом России.
Если очень коротко, то роман вот о чём. В альтернативной истории Россия осталась империей, завоевала Константинополь и вступила в смертельную схватку с Западом. При содействии философа и политтехнолога Петра Легкоступова императором стал Иван Некитаев, сын русского офицера и китаянки, сожительствовавший со своей родной сестрой, которая формально была женой Легкоступова. Легкоступов, за свою интригу, приведшую Некитаева к единоличной власти, после долгого заключения в Петропавловской крепости был по приказу того же Некитаева утоплен в корыте. В финале романа Иван «Чума» Некитаев, император единой России (Гесперия и Восток), выпускает на волю псов Гекаты — воплощения ужаса, хаоса и разрушения.
Ещё раз напомню, что роман вышел в 1999 году. Значит, писался ещё раньше. И Некитаев, конечно, не Путин. И даже Легкоступов — не Сурков. И Россия в романе — условная, мифическая Россия из параллельного мира. И всё же роман о нас. Это книга-предчувствие. Предчувствие императора.
Не принято писать о книге, которая вышла четырнадцать лет назад. Тем более, она собрала в своё время обильный урожай рецензий и премий. Но время великих книг иногда приходит не сразу. Мне кажется, что временем для постижения «Укуса ангела» будет только наступающий 2014 год.
Странное чувство было у меня после Литературного Собрания, которое состоялось 21 ноября при участии Путина. Странное чувство было после пресс-конференции. Но «Укус ангела» расставил всё по местам. И я подумал: похоже, всё случилось. Россия даже после развала СССР оставалась потенциальной империей. Россия просто не может быть ничем другим. Она либо империя — либо её нет. На долгие годы Россия зависла в межеумочном мороке, толкаемая врагами в небытие. Хотя для того, чтобы стать империей, России не хватало только одного.
Императора.
И теперь, кажется, у нас есть император.
Он появился не в 1999 году, не в 2000, не в 2004 и даже не в 2012. А только сейчас. Его не назначал Ельцин (или Березовский), его не выбирал «народ». Императора никто не может назначить или избрать. Император ставит себя сам с тяжёлой очевидностью факта. И в этот момент всё прошлое исчезает как дым. Ещё недавно он сетовал: «я как раб на галерах». Но император, как ранее, гораздо ранее этих слов предсказал Крусанов, не может жаловаться на власть как на бремя. Потому что власть — это должное. Напротив, свою предшествовавшую историю император видит как пустоту. Сегодня Путин не вспомнит про раба и галеры. Он переродился. Была ли тому причиной иерогамия?
Путин был женат на стюардессе — жительнице небес. Он расторг свой брак с той, кто «устала от перелётов», не для того, чтобы упростить отношения с «гимнасткой» (о люди! не судите о том, чего не можете знать), а для того, чтобы вступить в священный союз с самим Небом. Без посредников. От такого брака родился император — он сам.
Некитаев говорит Легкоступову: «Я буду делать, что захочу, а ты будешь объяснять, почему это правильно».
И вот случилось по сказанному. Император бросил камень. И все мы гадаем: почему? Почему он сделал так, а не эдак? Мы призваны объяснить всем, прежде всего самим себе, что поступок императора — самый правильный. Кто-то, наоборот, будет доказывать, что неправильный, очередной трюк, и так далее. Но это одно и то же. А сам император? Ему всё равно. Он за пределами наших «правильно» и «неправильно», «хорошо» и «плохо». Он бросил камень просто потому, что он захотел бросить камень.
Никто в этом не виноват, и меньше всего сам Путин, но так получилось, что он стал слишком тяжёлым небесным телом. Количество перешло в качество. Он создаёт гравитацию, которая искривляет пространство и искажает реальность, сводит к ничтожеству силовые поля любых других объектов, оказавшихся рядом. И ведь об этом тоже сказал Крусанов: в присутствии императора прочие люди уменьшаются в размерах до своей истинной величины.
Когда Путин был на Литературном Собрании, существовала только одна теоретическая возможность создать гравитационный баланс. Если бы на Собрании появился сам Виктор Пелевин, «Чёрная дыра». Просто сел бы в первом ряду и молчал. Тогда, о, только тогда, все медиа-драконы захлебнулись бы рвотными потоками рассуждений не о том «что говорил Путин», а «о чём молчал Пелевин».
Но Пелевин не появился. Потому, что знает: его могущество накоплено именно годами «не-появления» на публике. И стоит ему обозначиться первый раз, как во второй раз его могущество уменьшится наполовину. В третий раз — до четверти. А на четвёртом собрании он будет вращаться как жёлтый карлик в широких орбитах Дмитрия Быкова. Поэтому Пелевин бережёт себя до последней минуты. Он придёт только один раз, чтобы всех нас спасти, когда не будет другой надежды у мира. Когда император решит выпустить псов Гекаты.
А может Пелевин — это мог, и он давно работает на императора, как мог Бадняк работал на Некитаева в романе Павла Крусанова.
На пресс-конференции даже теоретически не могло быть никого и ничего такого, что затмило бы яркий свет императора. А вес императора с каждым появлением на горизонте событий только растёт.
И всё же у нас есть претензии к Путину. Как к императору. Если мы внимательно посмотрим вглубь себя, то увидим, что все наши претензии к Путину только в том, что он недостаточно император. Мы хотим, чтобы он жёсткой рукой установил полную демократию и обязал всех быть свободными. Чтобы учредил строгий плюрализм мнений, а у кого мнения неплюралистичные — того наказать. Чтобы даже в плане личной жизни внимательно следил за достаточным для цивилизованного общества процентом геев, лесбиянок, педофилов и зоофилов. А если не хватает — импортировать или своих воспитать. Чтобы коррупцию извёл на корню.
Однако не так как в 1937-м. Потому что император, который был в 1937-м — он был злой император, тяжёлый. Всех расстреливал. А у нас если посадить одного из олигархов (на которых вся коррупция и выросла как шампиньоны на гидропонике), так десять лет орут: узник совести, узник совести!
Узник совести — это Васильева-Сердюкова, она стихи пишет. Сижу за решёткой, пока золотой, а вскормлённый чужой (дочкой) мой орёл немолодой небось уже закогтил новую жертву.
Однако же давайте сами для себя решим: мы или хотим, чтобы всю коррупцию извели. Или не хотим, чтобы было как в 1937. Потому что другого способа извести коррупцию, кроме запатентованного в 1937, не было, нет и не будет никогда. Только террор. А лес рубят — щепки летят. Огонь по штабам, но заденет всех. Рикошетами убьёт пару миллионов креаклов. Готовы? Ну, кто здесь власть?
Путин — не Некитаев. И в этом наше благословение. Это поблажка от судьбы, от Бога, который любит Россию. Даже Путин для нас слишком тяжёлый, в его близи мы теряем массу и излучение. Каков же был бы для нас Некитаев? Разве вынесли бы мы его на своих плечах? Разве не расступились бы горы, не разверзлась бы земля, чтобы поглотить императора и его народы?
Путин как император, только мягкий и лёгкий. Версия лайт, для вырожденцев. Нежный вампир (по Пелевину, Empire V). И вы можете спросить что угодно, и даже сказать императору правду, и вам за это ничего не будет. И есть вы будете ничего, и пить ничего, и одеваться в ничто, и жить нигде. А мог бы и расстрелять.
