Иваново кажется себе университетским городом. А на научные конференции и на защиты диссертаций почти перестали ходить обычные горожане, интересующиеся. В лучшем случае зайдут близкие товарищи докладчика, и то ради одного выступления. Мало интереса и среди собственно университетской публики. А ведь научная дискуссия – это одновременно и театр, и зал судебных заседаний: здесь предсказывают будущее и объясняют прошлое. Разве не любопытно? Правда, обыденная жизнь и наука сегодня так далеки друг от друга (виноваты обе), что точек соприкосновения и, главное, взаимного интереса – осталось совсем немного. Показательно, что разгром РАН, фундаментального социального института, общественность почти не взволновал.
Доклад Елены Толстопятовой об архитектуре конструктивистов – образец сочетания научного и общественно значимого, актуального. Выступление ивановского искусствоведа не оставило равнодушных на весенней конференции в Костромском университете – оживленно слушали и обсуждали. Елена Аркадьевна согласилась вернуться к теме своего доклада для читателей «1000 экз.». Воспроизвожу далее практически дословно – потому что ни убавить, ни прибавить. И действительно интересно…
Ценно не только то, что «богато»
…Конструктивизм – очень короткий, но значимый период в российской архитектуре. Говорить о его расцвете можно во временных рамках – 5-7 лет, с начала 1920-х. Правда, творческая и социальная волна была такой мощной, что когда ей поставили препятствие, она еще продолжала бурлить.
В большинстве своем мы не готовы к правильному восприятию конструктивизма: ни исторически, ни эстетически, ни социально – у нас нет для этого базы, культурного опыта. Точно так же, как у нас нет базы для того, чтобы оценить, например, русский авангард. Нас в свое время приучили, что хорошо в архитектуре – это когда пышно и богато; что красиво – дворцовая и культовая архитектура. И мы действительно обращаем на нее внимание, а конструктивизм воспринимается в основном как неинтересная, серая застройка жилых кварталов. Но если мы «подкрутим» свой глаз на восприятие этой эстетики, если задумаемся – мы увидим, что она нескучная.
Это – честная архитектура. Во всех отношениях. Конструктивисты создавали образ не декором, лепниной или витражами. Они создавали образ сутью: объемом, фактурой материала, сочетанием стен и остеклений, пространственной постановкой дома. Очень красиво играли ритмами: этажностью, отношениями оштукатуренных и кирпичных стен, формой окон, подъездов. Возьмем Дом Корабль – там за счет разных по форме балконов создается образ корабля, плывущего в новое будущее. Или 102-х квартирный Дом горсовета (пр. Ленина, 23), соседствующий с областной думой – серые оштукатуренные плоскости и фактура бурого кирпича подчеркивают ритмы разноэтажности. (Это здание не очень удачно недавно «почистили»: раньше «играл» сам материал – теперь фактуру кирпича закрасили). Нечто фантастическое было, когда в Иванове «опустилась» космическая сфера цирка – уникального сооружения, которое, к сожалению, было разрушено в 1970-е годы из-за сгнивших перекрытий. Этот шедевр вошел во все архитектурные учебники, не только советские, но и европейские.
Конструктивисты создали новую эстетику, идею нового города. Это были архитекторы, великолепно разбиравшиеся в истории архитектуры и понимавшие, откуда что им нужно брать. Конструктивизм как любое новаторство опирался на мощные традиции, которые с одной стороны, вроде бы, отрицал, а с другой – использовал. Здесь мы можем говорить о влиянии архитектуры XIX века, в частности эклектики, которая позволила свободно использовать достижения предшественников, и не только Греции и Рима. Именно во время эклектики появилось такое явление, как доходные дома – то есть многоэтажные дома с квартирами, что потом было развито в конструктивизме на другой социальной основе.
Еще один источник эстетики конструктивизма – фабричная архитектура, которая для Иванова была значима не только в плане экономического развития, но и эстетически. Достаточно посмотреть на мощные объёмы БИМа, на организацию пространства фабричных дворов (недавно для нас «приоткрыли» небольшой проем с проспекта Ленина). Сейчас о городских и социальных пространствах говорят очень мало – современные архитекторы сосредоточены на создании отдельно стоящего дома. А конструктивисты думали именно о едином природно-архитектурно-транспортном комплексе.
Мы как привыкли оценивать раннюю советскую архитектуру? Коммуналки с отсутствием удобств. А в свое время это воспринималось совсем иначе – как возможность создания социального сообщества людей. Я не буду тут упоминать народников, которые говорили, что русский менталитет основывается на общине. Но тем не менее конструктивизм давал возможность удовлетворить потребности человека в социальном общении и в организации семьи одновременно. Вот что такое конструктивизм.
Дезурбанизм в Иванове проиграл, но остался
После революции перед архитекторами встала важная задача расселения людей. Возьмем пример Иваново-Вознесенска, фабричного города. Какое здесь было жилье? Частный сектор – одноэтажные дома, в которых сдавались углы; рабочие казармы, где были организованы спальни; особняки фабрикантов, купцов, служащих. Этого явно перестало хватать, после того как на волне индустриализации хлынул поток людей из деревень.
Для архитекторов Иваново стало площадкой, где можно было опробовать новаторские идеи – к авангарду обязывал статус третьей пролетарской столицы. У нас, как известно, строили известные и петербургские, и московские конструктивисты; складывалась своя архитектурная школа. Причем воплощались проекты как урбанистов, так и дезурбанистов.
Основная идея дезурбанистов – город-сад. В Иванове она отражена в двух рабочих поселках с коттеджной застройкой (на 4, 8, 16 квартир). Первый проектировался в бюро Л. Веснина, второй (около вокзала) строили ивановские специалисты. Но вскоре рядом с этими «таунхаусами» начинают возводиться дома-коммуны. Так, например, в привокзальных кварталах появляются Дом-корабль, 208-ми квартирный дом (пр. Ленина, 102), 187-ми квартирный дом по улицам Октябрьская и Фурманова. Это сооружения урбанистов. Что они предлагали? Отдельные площади для каждой квартиры, плюс возможность не «заморачиваться» на быте. А быт тогда, как известно, был неорганизованный. Урбанисты оставили в квартире («семейной ячейке») небольшую кухню, а основным местом приема пищи задумали общественную столовую, которая находилась в том же доме. В связи с этим появляются фабрики-кухни, откуда развозились обеды по домовым столовым.
Посмотрите, и сейчас многие люди, у которых есть возможность, предпочитают сходить пообедать в кафе или ресторан, а праздник организовать в каком-то общественном пространстве. Все это предлагалось и конструктивизмом: работающий человек не должен ежедневно тратить время на организацию своего быта. Это брало на себя общество. Кроме того, в домах-коммунах предполагались бани, прачечные, радиокомнаты, клубные и спортивные помещения, читальни, детские площадки. То есть общественная организация совместного быта и досуга. Идеология никак не предполагала индивидуализма. При этом планировалась не только вертикальная коммуникация (т.е. подъезд), но и коридорные переходы между подъездами, часто встречаются общие балконы. Архитекторы предусматривали даже то, сколько людей будет одновременно выходить с утра на работу по фабричному гудку – чтобы они не сталкивались, не мешали друг другу, не скапливались потом на остановке. Они подумали обо всем.
Солнечность «сурового»
Обратим внимание на характерную особенность домов-коммун. Это, как правило, комплекс зданий с большим двором. Дом проектировался так, чтобы солнечный свет в течение суток попадал в каждую квартиру. Не должно было быть никаких мрачных и сырых дворов-колодцев, способствоваших распространению чахотки, профессионального заболевания ивановских ткачей. Конструктивистские дворы «ловили» солнце. Отсюда и огромные окна, «ленточное» остекление. (Прекрасный образец – двухэтажное здание противотуберкулезного диспансера на ул. Крутицкой). Это было связано не только с достижениями гигиенической науки, но и с необходимостью через архитектуру создать просторную светлую жизнь – свет входил еще и в идеологию.
Достигалась и некоторая экономия строительных материалов. Конструктивисты ведь не возводили воздушных замков. Они понимали, в каком состоянии государство, – и находили архитектурные решения, чтобы быстро, дешево и с необходимыми удобствами расселить огромное количество людей. В то же время архитекторы оставались романтиками. Как еще объяснить желание построить 32-ю школу в форме птицы? Кто мог тогда увидеть этот полет в отсутствие в городе высотных зданий? Но романтика сочеталась с прагматизмом. Конструктивисты хорошо знали, что сколько стоит; представляли потребности конкретного человека. И на этом практическом знании, на основе социальной идеологии выработали свою эстетику. Лаконичную, тесно связанную с эпохой. В ней – ничего лишнего: никаких завитушек, никаких излишеств в пространственных решениях (как внутри, так и снаружи). Все только ради удобства и обеспечения жизненных потребностей человека.
Репрессированная архитектура
Могу привести стихотворение, очень люблю. В нем все, что сказано раньше – только коротко:
Архитектура первых пятилеток
Встречает нас из-за зеленых веток
Структурой камня, грубой и нагой,
И чувствую: я не хочу другой!
Поставленный фасадом против ветра,
Дом кажется мечтою геометра,
Двукрылой и прозрачной, в разворот
Напоминая первый самолет.
На крыше – не по климату – солярий,
Террасы для общественных собраний,
Балконы, переходы, этажи, –
Во всем сквозит высокий строй души.
Война кастрюлям, кухням и заботам!
Дом кажется не домом — Дон Кихотом!
Вот он стоит сейчас перед тобой
В кольце других — и так и рвется в бой!
Это строки Александра Кушнера, петербургского поэта. Казалось бы, он должен воспевать совсем другую архитектуру. Конструктивисты воплотили лишь единичные проекты в Ленинграде. Успели застроить несколько кварталов в Москве, есть отдельные образцы в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге. Но так много, как в Иванове, кажется, не строили нигде.
В контексте ивановского конструктивизма очень важным было проведение архитектурных конкурсов. В них участвовали лучшие силы страны. Хотя многое из утвержденного так и не было осуществлено. В частности – проект-победитель конкурса по созданию «Народного дома им. Ленина». Предполагалось грандиозное сооружение по нынешнему проспекту Шереметева, захватывающее улицы Пушкина и Советскую – на несколько кварталов. Не хватило денег. Но во время этого и других конкурса на бумаге были опробованы такие идеи, которые потом питали развитие социальной архитектуры Западной Европы в течение всего ХХ века.
Конструктивисты честно делали свое дело. Но они не успели довершить до конца задуманное. Наступил период, когда идеология конструктивизма вошла в противоречие с идеологией правящей верхушки. Когда власти была уже не нужна умная организация жизни всего народа. Верхушке нужен был пышный фасад. И появляется сталинский классицизм, основанный на классических элементах с барочными излишествами. Поэтому с 1925 года архитектуру конструктивизма начинают идеологически осуждать (правда, какие-то здания продолжают по инерции строиться). В провинции до середины 1930-х конструктивисты что-то возводят, хоть это уже воспринимается как чуждое советскому народу. Советским идеологам тогда были нужны по-дворцовому пышно оформленное метро, колонны, капители, статуи. Произведения конструктивистов начинают перестраивать. Можно говорить о репрессированной архитектуре.
В Иванове самый яркий пример – кинотеатр Центральный (его конструктивистская основа полностью ушла в прошлое, остались только фотографии). Перестроили почтамт, но в нем еще чувствуется конструктивистский объем, хоть башенки над часами уже не дают ощутить всю стильность здания. Не уцелел в первозданном виде и Дворец пионеров – это веснинское произведение. Целый список «приговоренной» архитектуры был составлен и утвержден – но не все успели снести и перестроить, потому что началась война.
Вопросы из зала. «И чувствую, я не хочу другой»
…Дальше, как и положено, вопросы к докладчику, реплики из зала. У меня неслучайный интерес. За последние полгода я, кажется, исходил все краснокирпичные ивановские громадины: ищу квартиру – в старых, конструктивистских домах они дешевле. И много еще плюсов: толстые стены, огромные окна, высокие потолки, закрытые дворы. Но минусов не меньше: маленькие кухни, половину которых занимают нефункционирующие печки, прогнившие коммуникации, отсутствие ванной, деревянные перекрытия, необустроенные дворы с брошенными сараями (в них раньше хранились дрова), осыпающиеся балконы. И самое главное, эти проблемы почти невозможно решить. Разобрать печную трубу не получится, поставить законно душевую кабину нельзя, крайне сложно организовать собрание собственников этого многоподъездного змея, пластиковые окна и застекленный балкон нужно согласовывать с департаментом культуры.
При этом большое количество ивановцев (не только в областном центре, но и в Шуе, Кинешме, Комсомольске) живет именно в таких, полногабаритных, краснокирпичных домах. Ими застроены центральные улицы. И я уверен, если бы нашелся политик, который вник бы в проблемы таких домов – его бы избрали. Куда угодно.
Я спрашиваю Елену Толстопятову, что делать с обветшавшим наследием конструктивизма? Сначала мне кажется, что она уходит от ответа. Но потом понимаю – Елена Аркадьевна абсолютно права: «На этот вопрос должно ответить городское сообщество. Об этом должны думать не только историки, искусствоведы, архитекторы – а специалисты, которые могут оценить реальное состояние этих домов и перспективы вложения в них финансовых и других ресурсов. Решение проблемы зависит от развития общества, его сознания. Уровень нравственности социума, как известно, определяется отношением к старикам, в том числе и архитектурным, пусть обветшалым, но значимым. Да, можно снести. Сейчас кажется, что это легче, чем отремонтировать. Но для Иванова это будет потерей. Если мы начнем приглядываться к конструктивистской архитектуре, мы увидим, насколько она хороша, насколько точны пропорции, умение максимально использовать эстетику естественного материала, умение разумно поставить архитектурное сооружение в пространстве города.
В музее Бурылина хранится коллекция фотографий послереволюционного Иваново-Вознесенска – города, который создавали конструктивисты. Он уже был в яви. Я смотрю и думаю: как жалко. Это был очень стильный город. Но его переделали. Не будем никого винить – тогда просто был другой уровень сознания.
Сегодня в конструктивистских домах действительно неудобно. У нас потребности тела иные, чем были в 1920-е годы. Если в квартире маленькая кухня и нет ванной – то современный человек в ней жить не должен. Но ведь конструктивисты предполагали, что возле каждого дома будут бани. Причем не с шайками – а комфортные и удобные; такие и сейчас востребованы.
Надо учитывать, что конструктивисты вынуждены были строить при отсутствии добротных материалов, что после идеологического осуждения их дома не поддерживались в надлежащем состоянии. И, естественно, начали разрушаться. В трагическом состоянии находится сегодня великолепное произведение – дом Коллектива архитектора Голосова (ул. Красных зорь, 3). Там такие красивые объемы! Сейчас нужны огромные деньги, чтобы хотя бы законсервировать эти памятники. И, очевидно, этих денег нет. Вероятно, можно думать, как использовать эти здания в новом качестве, не только как жилые. Но в любом случае – это красивая и умная архитектура. Жаль ее потерять».
