Максим Кантор
В те романтические времена, когда Гайдар ещё не был отлит в бронзе, а в стране имели хождение медные деньги, самым страшным упрёком стране (её ещё не разрушили, но уже план имелся) было слово «застой».
Когда надо было показать, что дело дрянь и надо всё ломать, говорили «застой» — и возразить было нечего.
Рок-певцы пели песни протеста о том, что сегодняшний день похож на день вчерашний и это дурно.
Прогресс волновал умы — многие мечтали о том, что станут свободнее и богаче. Конечно, мало кто мог бы мечтать о том, что он вдруг станет умнее или добрее — это к прогрессу не относится; но вот стать богаче хотелось. Точно так же никто не мечтал стать космонавтом или капитаном дальнего плавания, кардиологом или астрофизиком; мечты были более приземлёнными — но, тем самым, насущными: стать независимее, богаче, получить возможности передвижения по миру, найти некое счастье, которого прежде не имели.
Любопытно, что в отношении личной жизни (собственной семьи, например) мало кто желал радикальных изменений — ну, кому понравится, если папа уйдёт к балерине, а мама станет подругой директора ателье. Стабильность приветствуется в отношении здоровья близких, домашнего уклада, сохранности жилища. Однако в отношении целого большого общества этот застой был нестерпим. Считалось, что застой ведёт к гниению и распаду.
И, чтобы избежать гниения и распада в будущем, развалили страну немедленно, и разрубленное тело начало гнить.
Но застой был преодолён.
Этому событию аплодировали просвещённые прогрессивные страны. И прогрессивные люди, развалившие застойную страну, радовались похвалам — особенно ценились похвалы британцев.
Надо сказать, что именно Лондон, со своей консервативной политикой, стабильными обычаями и неизменной вековой традицией — есть самое привлекательное место для российского реформатора. Именно в Лондон, славный своим постоянством, и поехали те, кто сетовал на застой. Никто из реформаторов не тянулся к лондонским лейбористам, нет — реформаторов соблазнил здоровый неизменный консерватизм.
Нравился чужой застой — а свой застой не нравился; разрушив свою семью — шли в другую семью и надеялись, что в новой семье всё будет крепко: новый папа не уйдёт к балерине.
А вот теперь и во всём мире застой кончился.
Наступил прогресс.
